Огородный ковчег

ОГОРОДНЫЙ  КОВЧЕГ (рассказы о животных)

СОДЕРЖАНИЕ

Огородный ковчег
Рыжуха
«А мне так хочется!»
Ещё одна знакомая
Муська 
Две Муськи
Вороны
Неразговорчивый ёжик
Ежата.
Разборчивый мышонок
Настойчивая иволга
Варакушки
Овсянка
Малышка
Гнёздышко
Лягушки
Маленький путешественник
Странные ящерицы
Муравьишки
Бабочки
Золотые жуки
Осы-помощницы
Огородный переполох
«Ритуальные» проводы



ОГОРОДНЫЙ  КОВЧЕГ

Наш садовый участок всегда был пристанищем разнообразных летающих, ползающих, бегающих, прыгающих и плавающих тварей, населявших эту местность с самого начала организации здесь садоводческого товарищества «Дружба» на месте обширного болота. Здесь они жили, боролись за своё существование, периодически поедали друг друга, в целом сохраняя свою популяцию и поддерживая устойчивое равновесие данной природной зоны. С ними я познакомился с первых лет работы по облагораживанию этой территории.

В этом году к числу моих друзей прибавилось ещё несколько посетителей, интересующихся, помимо самого огорода, и моей личностью, поскольку я периодически подкармливал их, принося с собой разные вкусности.

Ранней весной ко мне стали прилетать вороны. Они учуяли возможность добычи ещё в начале апреля, когда я приходил разгребать сугробы, очищая от снега полузасыпанный домик, и навещали меня в дальнейшем ежедневно.

Чуть позднее, в том же апреле, моей частой гостьей стала ласковая молоденькая кошечка, которую зимой периодически пускали погреться в один из соседних домов, где она вела безжалостную войну с мышами и крысами. А в мае, с началом огородной страды, со мной познакомилась соседская собака Линда, быстро признавшая меня за своего после нескольких угощений. И все лето, почти каждый день эта разноликая «братия» встречала меня, ожидая угощения, а возможно, и общения с высшим по разуму существом, способным дать им, помимо материальной, ещё и «духовную» пищу.

Первыми обычно прилетали вороны. Они каким-то образом почти сразу определяли моё появление и молча устраивались на своём наблюдательно-ожидательном пункте, на крыше соседнего дома – у Тамары. Я выносил им хлеба (иногда даже с маслом) и бросал небольшими кусочками на свободный от грядок участок. Они или сразу, или чуть погодя (в зависимости от аппетита и окружающей обстановки) устремлялись вниз и быстро уплетали первые порции, унося последующие в свое воронье логово, находящееся где-то в лесу, недалеко от участков.

Второй чаще всего прибегала Муська и начинала тереться о мои ноги, прося ласки и утреннего угощения. Хлеб в летние месяцы она не очень жаловала, по-видимому, получая у соседей нечто более привлекательное, или же вкусив солидную порцию мышатины либо иной живности, в изобилии водящейся во всей округе. Однако в присутствии вечно голодных ворон и прожорливой Линды Муська уплетала всё подряд, давясь, но не уступая никому своей доли, и даже угрожающе шипела на окружающих и выгибала спину дугой.

Старенькая Линда по утрам любила понежиться в тёплой домашней обстановке и поэтому выходила на утреннюю прогулку позднее, когда уже пригревало солнышко. Учуяв меня, она лаем оповещала о своём здесь присутствии и получала свою порцию съестного, но уже на своем участке.

Ближе к осени, когда огородников стало заметно меньше, меня стали навещать и иные представители местной полудикой братии: бездомный, очень ласковый кот Васька; совершенно нелюдимый, необщительный и вечно голодный большой серый кот; собака Пальма, постоянно гоняющаяся за всеми местными кошками, а также целые стаи сорок и ворон, считающие эту огородную зону своей вотчиной. Теперь мне приходилось устраивать уже всеобщее кормление и приносить из дому целые пакеты всевозможной снеди. С такой разнообразной и разноликой птичье-кошачье-собачьей братией мне скучать не приходилось, и я с интересом наблюдал за их поведением и взаимоотношением друг с другом вне домашней обстановки.




РЫЖУХА

Когда я смог ходить на огород, после своего слишком затянувшегося домашнего лежания (заточения), то сразу обратил внимание на большие стаи бездомных собак, обитавших в районе наших участков. Некоторые четвероногие подкармливались у гостиницы, рядом с остановкой, однако основное место их обитания было на огородах. Позднее я узнал, что их основным пристанищем был административный домик, на краю садоводческого хозяйства, вблизи которого они и отдыхали, и кормились у сердобольной хозяйки, и … плодились, принося каждый год новое потомство.

Огородники частенько жаловались на них в разговорах друг с другом, опасаясь проходить рядом с такой большой и разношёрстной стаей. Собаки порой на самом деле облаивали прохожих, вымогая у них съестные подношения и пугая своим видом, а некоторые и озлобленностью. В большой стае всегда находится одна или две особи с особым характером – требовательные, нетерпеливые и неблагодарные, с непредсказуемым поведением, готовые в любой момент наброситься на тебя сзади, показывая, что они здесь хозяева. Встречаются в стае порой и большие собаки, в том числе и породистые, от которых тоже можно ожидать всякое. Одну из таких «громил» я увидал как-то ещё в начале апреля, когда стая прогуливалась по соседней, 7-й улице, а здоровяк – по виду кавказская овчарка, легко перепрыгивал через невысокие заборчики, проникая на территорию моих соседей. Я тогда даже приоткрыл дверь в домик, опасаясь непредсказуемых действий стаи.

На нашу улицу стая почему-то не заглядывала – следов на снегу ни на улице, ни на наших огородах не было. А вот отдельные собачары потом стали навещать меня, навязываясь ко мне в товарищи взамен на мои подачки и ласку, которую они тоже любили. Конечно, они наносили определённый урон моим и соседским грядкам. Я-то это терпел, а вот соседи не могли перенести собачью атаку и вскоре категорически воспротивились их появлению в нашей огородной зоне. Пришлось и мне их отваживать.

В какой-то год, в самом начале двухтысячных, в очередной огородной стае появилась красивая и довольно крупная собака с мордой фокстерьера, но, видимо, все же не чистокровная, а помесь с дворняжкой. Ярко рыжей окраски, она выделялась среди других собак и казалась более активной, по сравнению с остальными. Я её частенько видел кормящейся у гостиницы – видимо, её любили местные хозяева.

Как-то, уже в мае, возвращаюсь с огорода. Выхожу из берёзовой рощицы на открытое пространство и вижу, как из-за кустов ко мне с громким лаем несётся эта собачара. Раньше почему-то меня не замечала, когда на дороге встречались. Да я собак здесь и не подкармливал. Как это она меня издалека заметила? Да и что у неё на уме, понять сразу невозможно. Но лай, вроде, не злобный. Однако бежит, и прямо ко мне.

Я на всякий случай остановился, снял с плеча сумку (может, сумкой и защищаться придётся!), повернулся к собаке, смотрю, нет ли её сородичей поблизости. Когда их несколько, всегда опасно, особенно, когда бегут на тебя с лаем.

Собака подбегает почти к моим ногам, приостанавливается и хвостом виляет. Значит, знакомиться хочет. Протягиваю к ней руку для знакомства, она не боится, обнюхивает её. Как нарочно, угощения у меня не было. Пришлось просто погладить рыжую красавицу и пообещать вкусненькое на будущее.

Моя новая знакомая на самом деле была красивая – ярко рыжей окраски, шёрстка гладкая, чистая, морда вытянутая, усатая; физиономия улыбающаяся. Она была довольно упитанная – когда гладил и трепал по бокам, почувствовал упругость кожи и силу мышц. Да и масса была достаточная – килограммов под тридцать, не меньше.

Я знал, что она уже от меня не отстанет, и был очень рад новой знакомой (это была самочка). Она была ещё совсем молоденькая и только-только по-настоящему начинала радоваться жизни. Родилась она явно не здесь, а пристроилась к местной стае, видимо, прибежав сюда из соседних городских районов. Убежала или от не очень хорошей жизни с хозяевами, или вообще осталась без хозяев. Но чувствовалось, что с людьми она была хорошо знакома. В этом я вскоре убедился. Она любила (и ценила) ласку, знала многие игры (с палкой и без неё), в которые обычно играют хозяева с собаками. Не боялась палки. И всегда стремилась к людям, в частности, ко мне, когда стала моей хорошей подругой…

Встретила меня она уже на следующий день. И, конечно, получила хорошее угощение в виде белого хлеба, косточек (оставшиеся у нас от вчерашней трапезы), а также печенья, специально купленного мною ради такого случая. Перекусив и поласкавшись, она сразу последовала за мной. В этот момент моих соседей по огороду на участках не оказалось, и я пустил красавицу к себе в надежде, что она не будет портить мне грядки и не станет бегать к соседям.

«Рыжуха» – так я стал её звать с момента знакомства – будто поняла мои мысли и, обойдя пару раз территорию и ни разу не зайдя за её границы, улеглась около моего ложа в ожидании моих дальнейших действий (а может быть, и очередного кормления). И пока я не закончил свои поливочно-посадочные дела, терпеливо ожидала меня, не показывая признаков нетерпения.

Она пробыла у меня полдня. Удалилась только тогда, когда я её выпроводил «за решётку», чтобы не портить настроения пришедшим соседям. В последующие дни Рыжуха почти каждый раз встречала меня и проводила значительную часть времени вместе со мной. Иногда я уходил с ней в лес, чтобы там поиграть, и красавица бегала с палкой и приносила её мне. А потом убегала за палкой, призывая побегать за ней. Или же играла со мной в игру – «кто перетянет». Я, конечно, её перетягивал, но не тянул в полную силу, давая и ей возможность почувствовать свои возможности.

Да, на огороде так играть не удавалось. На улице было, вроде бы, и неудобно – соседи бы сразу обратили внимание. Могли и осудить «великовозрастного старца». Здесь, на участке, мы больше отдыхали вместе после моей огородной работы. И ей очень нравилось лежать у моих ног и ласкаться, тыкаясь длинной мордой в мои колени.

Она была очень ласкова – видимо, это было дано ей от природы. Но меня поразили её послушание и удивительная понятливость, обнаружившаяся с первого дня знакомства. Она сразу сообразила, что на участке нельзя ходить по грядкам, нельзя гонять моих ворон, и даже нельзя бегать за кошками, что ей всегда очень хотелось делать. В этот период у меня не было Мусек, но бродячие коты частенько заходили и на мою территорию. Других собак Рыжуха ко мне не пускала, и даже своих знакомых из местной стаи, считая мой участок уже и своей собственной территорией.

Когда она засиживалась со мной до вечера, то провожала меня до остановки. Но ни разу не делала попытки провожать дальше. После отхода транспорта сразу убегала либо к гостинице, либо к своим друзьям по собачьей стае. Те к самой остановке никогда не подходили, ограничиваясь созерцанием происходящего лёжа на дороге, ведущей к огородам, или же из-за кустов молодого березняка, разросшегося на месте бывшего поля.

Часто бывая на нашей улице, Рыжуха познакомилась и с моими соседями и порой тоже забегала к ним, даря им радость общения и свою собачью ласку. Однако большую часть времени всё же проводила со мной. Соседи всегда были рады общению с нею: кормили, ласкали её. Её нельзя было не любить, с её удивительно добрым, мягким, весёлым, общительным характером. Порой мы собирались у кого-нибудь для отдыха вместе, и Рыжуха была непременной участницей наших бесед и застолий.

Четвероногие друзья! Почему мы так тянемся друг к другу, так стремимся друг к другу? Почему так приятно прикасаться к вам, быть рядом с вами, гладить, ласкать, – делать вам приятное? Видеть, чувствовать вашу радость? Какие таинственные силы, душевные флюиды объединяют нас, заставляют любить друг друга, помогать друг другу? Сколько преданности, верности мы видим в вас – наших «братьях меньших», готовых порой жертвовать собой ради своего хозяина и друга…

Вы интуитивно чувствуете нашу близость, наше родство друг с другом. Поэтому и тянетесь к нам – к своим друзьям, хозяевам и старшим братьям «по крови». Вы чувствуете, что иначе трудно будет жить в нашем сложном мире. И мы сами наконец-то начинаем понимать, что только единение живых систем даёт нам надежды и перспективы на будущее – на наше общее выживание в сложном и непредсказуемом окружении «неживой» природы. Той природы, из которой волею Всевышнего нам суждено было выделиться и начать самостоятельный, совершенно новый и особенный путь своего собственного развития – развития жизни!..

…Конечно, все мы (соседи) волновались, как наша красавица перенесёт здесь зиму. Ни у кого из нас не было возможности даже на время взять её с собой. У нас с мамой, тем более, не было – с нашими «однокомнатными» габаритами и моими сложностями перемещения в пространстве. Выпускать же её одну на улицу, значило сделать её и здесь, в городе, бездомной собакой. В конце концов решили периодически приезжать и подкармливать её, но это оказалось излишним. Во-первых, её постоянно кормили у стен гостиницы и, видимо, неплохо, поскольку она часто бегала с большущими костями, и даже с кусками мяса, которые порой зарывала у меня на участке. Однажды прибежала ко мне с целой толстой «палкой» копчёной колбасы и долго не в состоянии была расправиться с ней. Думаю, что в этом случае это не было подарком сердобольных старушек, а, скорее, было результатом её активного «промысла». И грешно было у неё отбирать колбасу, не зная истинных обстоятельств её приобретения. Хотя Рыжуха, в отличие от большинства собак, всегда позволяла мне дотрагиваться до её добычи…

Во-вторых, на огородах всегда оставались «зимовать» несколько человек, имевших капитальные строения и отопительные системы. Такие хозяева содержали здесь и кур, и коз, и вели тут своё скромное, почти деревенское хозяйство. На их гостеприимство тоже можно было рассчитывать нашей Рыжухе.

И, в-третьих, она отлично ловила мышей. Это мы часто видели, когда возвращались домой с огородов. Бывало, вся собачья стая занималась мышкованием на зарастающем поле. Не отставала от остальных и наша красавица. Правда, в отличие от моих Мусек, она не делилась со мной этой добычей, предпочитая уплетать её вместе с подругами.

Зимой я приезжал на огород несколько раз, и Рыжуха всегда встречала меня у остановки. Получала угощение, и мы вместе ходили до моего участка. Она выглядела по-прежнему упитанной и была всегда весёлой и ласковой…

…Прошла зима, и мы, ветераны, снова с радостью устремились на огороды, к своим ягодным кустам и грядкам. И нас радостно встретила там Рыжуха. Она по-прежнему была в стае и по-прежнему лакомились у гостиницы. Была такой же, как прежде, весёлой и ласковой. И так же часто встречала и провожала меня. И мы снова весело проводили время вдвоём или вместе с соседями по улице. Жизнь на огородах начиналась сначала, как и в прошлом сезоне.

Так прошло ещё несколько месяцев нашей дружбы. А потом произошло непредвиденное. Не хочу описывать всех перипетий произошедших событий. Судьба таких вот бездомных существ не всегда складывается гладко. Хочется оставить Рыжуху в нашей памяти такой, какой она была первые полтора года нашего знакомства: ласковой, жизнерадостной, нежной, послушной, игривой, доброй, … преданной… Можно без преувеличения сказать, что и она была счастлива с нами, на нашей улице № 6 садоводческого хозяйства «Дружба». И мы старались делать для неё всё, чтобы она не чувствовала себя здесь одинокой…




«А  МНЕ  ТАК  ХОЧЕТСЯ!»

Соседской собаке Линде – старой, подслеповатой, бесхвостой дворняжке, строго-настрого было запрещено забираться ко мне в огород, так как либо сослепу, или по неведению она плохо отличала грядки от тропинок между ними и порой оставляла на посадках весьма заметные отпечатки своих собачьих лап. Поэтому она приветствовала меня лаем обычно со своей территории, находясь либо на привязи, либо без нее. Меня она уже хорошо знала и встречала, весело повиливая обрубком хвоста. Но главное для неё, конечно, было угощение, и лопала она всё подряд, даже простой чёрствый хлеб, и притом в неограниченных количествах. Хозяева, правда, говорили, что кормят её отменно, в том числе и деликатесами в виде косточек, а к такой еде, как хлеб, она дома и не притрагивается. Что делать, - чужая подачка всегда вкуснее. А, может быть, она принимала мои подношения просто из вежливости? Или же это был ритуал её общения со мной (так же, как, впрочем, и с другими соседями)? Вместе с тем, Линда никогда не упускала случая поклянчить что-нибудь и даже порой громко лаяла, когда я по той или иной причине вдруг забывал этот обязательный элемент встреч и прощаний.

Как я уже говорил, помимо Линды у меня на огороде кормилось много всякого зверья. В их числе была кошка Муська, навязавшаяся к нам в приятели и ежедневно посещавшая наш участок. Было и семейство ворон, для которых главным было стянуть что-то плохо лежащее, и которые всегда свысока смотрели на окружающих, в том числе и на меня, подносящего им подачки. Приходили и другие незнакомые коты и собаки, подъедающие все остатки, а, возможно, и иные четвероногие посетители – уже в мое отсутствие. Линда всегда с горечью наблюдала со своего места за происходящей трапезой и тоскливо повизгивала, либо облаивала всех этих вечно голодных иногородних пришельцев. Порой, когда меня не было, она всё же забиралась на место общего сбора и уплетала все незамеченные другими остатки. В поисках их ей не было равных ни среди котов, ни среди глазастых ворон. Её поразительно чуткий нюх улавливал наличие самых крошечных кусочков хлеба, не говоря о более вкусных лакомствах.

Я несколько раз заставал её на «месте преступления» и ласково выпроваживал за калитку, так как выбранные ею самой маршруты всегда проходили по грядкам с огурцами, горохом и бобами, окаймлявшими этот участок сада. И результаты этих межсадовых перебежек день ото дня становились всё более отчетливыми. Поэтому я в последнее время пытался пресекать подобные намерения в самом зародыше, останавливая тихо крадущуюся ко мне просительницу (конечно, выдавая ей дополнительную порцию съестного).

Где-то в середине лета Муська стала кормящей мамашей, растя своё потомство в огородах на соседней улице. Она неоднократно призывала нас с сыном посетить это укромное убежище, однако пройти через незнакомые участки с закрытыми калитками в отсутствии хозяев мы так и не решились. В связи с произошедшим событием Муськин рацион нам пришлось срочно увеличить и разнообразить, особенно молочными продуктами. По-видимому, она их никогда и не пробовала, пребывая на подножном (мышином) корме. Поэтому в первый день так объелась простоквашей с творогом, что раздулась чуть ли не сильнее, чем была до родов.

Я приносил ей молоко каждый день, и она с жадностью поглощала его. Остатки (в основном, кусочки смоченного молоком хлеба) перепадали потом Линде, которая была наверху блаженства и всегда старалась не пропустить этот жизненно важный для неё момент.

Линда отлично знала местонахождение Муськиной «молочной» миски и искала только случая, чтобы до неё добраться. Иногда предлогом проникновения в мой огород была необходимость поздороваться со мной, и она с весёлым лаем бросалась ко мне через огуречные грядки и бобовые заросли. Порой же, когда нервы у неё совсем не выдерживали, она прибегала и к воровским методам. Однажды, когда я был занят работой в противоположном конце участка и случайно оглянулся, то вдруг увидел Линду, крадущуюся почти ползком через грядки к месту Муськиного кормления. Увидела меня, поджала уши, повиливает обрубком хвоста и повизгивает от страдания. Но так хочется сегодня молочка! Разве тут утерпишь, когда у тебя на глазах происходит такое пиршество, а про тебя совсем забыли! Ну и что, что это кошка! А я собака, и тоже знакомая, и тоже есть хочу!.. Пришлось дать ей оставшееся молоко с хлебом и попросить вернуться на своё место...

Но больше всего на моем участке Линду привлекала компостная куча. Туда я сбрасывал не только траву и листья, но порой приносил и пищевые отходы из дома. Частенько, приходя поутру на участок, я заставал кучу разбросанной, с вывернутыми бумагами, остатками полусгнивших огурцов, помидор и иной несъедобной «снеди». Вначале я возлагал всю вину за эти проделки на моих ворон, которые не прочь были порыться в отбросах. Но однажды застал на куче Линду, которая с огромной настойчивостью рылась в отбросах, вырыв в куче глубокую яму и чуть ли не целиком забравшись в неё.
Услышав мои упрёки, Линда поджала уши, завиляла хвостом, полностью признавая свою вину, и ещё стремительнее заработала лапами, выгребая наружу всё новые и новые полусгнившие остатки. Я стал её журить:
– Ну, что ты делаешь, Линда! Неужели, приятно в отбросах рыться! Ты же не свинья какая, или собака бездомная. И разве тебя плохо кормят?!

Та на секунду приподняла из ямы голову, жалостливо посмотрела на меня и снова за своё принялась, всем видом показывая, что приятнее этого занятия для неё нет ничего на свете... Да, если её не остановить, она в своем безудержном порыве всю кучу насквозь пророет! Пришлось отваживать её молоком и крепко закрывать за ней калитку. А она с понурым видом ещё долго сидела у забора, горестно сожалея, что не удалось завершить так удачно начатую работу. Ведь когда очень хочется, то так трудно остановиться!..




ЕЩЁ  ОДНА  ЗНАКОМАЯ

Это была маленькая собачонка, деловито прогуливавшаяся в той части берёзовой рощи, в которой я собирал сухой лист. Я позвал её, и она без колебаний двинулась в моём направлении. Подошла, виляя хвостом, и с удовольствием приняла мои ласки. В тот день у меня с собой ничего съестного не было, и она поняла это сразу. Я пообещал ей принести что-либо в следующий раз, а сам потом забыл про нашу встречу.

Примерно через неделю я снова собирал листья и, когда направлялся домой с тачкой, полной лесного мусора, недалеко от центрального входа на участки опять увидел эту собачонку. Она сразу узнала меня и вопросительно посмотрела в мою сторону. Я пригласил её к себе, сказав, что накормлю дома, и она радостно побежала впереди меня и, ни разу не оглянувшись, точно забежала на мой участок через открытую калитку.

Надо же такое! Ни разу у меня не была, а сразу поняла, куда идти следует. Однако в этом не было никакого секрета. Полубездомные собаки прекрасно знали всю округу и, наверное, не раз забегали ко мне в моё отсутствие проверить мусорные кучи и плошки, в которых я кормил своих знакомых ворон и кошек. Меня же эта собачка, безусловно, узнала по запаху и знала маршрут моего движения.

Когда я въехал во двор, приглашённая стояла у двери домика в ожидающей позе. Я выполнил своё обещание, предложив ей на выбор чёрный и белый хлеб, а также рисовую лепёшку. Та съела и то, и другое, и третье и снова смотрит на меня просительно. Еды у меня оставалось уже немного - только для последней кормежки моих кошек, поэтому пришлось объяснить, что на этом трапеза закончена. Она не обиделась, собралась уходить и вдруг резво помчалась на соседний, Колин участок. Помчалась по грядкам, через малинник, ломая ветки кустов и сухие стебли растений.

Уж не за моими ли кошками она охотится? Так и есть – при её приближении какой-то серый котище вмиг взлетел на соседскую яблоню. Он так старался, что вознесся на самую верхотуру развесистого дерева и повис на тонких ветках.

Нет уж! Моих друзей гонять не позволю! Я строго прикрикнул на собаку, чтобы та прекратила преследование. Она поджала уши и выбежала с участка.
– Вот и хорошо, молодец! – говорю я ей.
Она обрадовалась похвале и снова бежит ко мне через калитку и вдруг опять делает стойку. Это оказался кот Васька, который только что прибежал ко мне на кормежку. Но Васька не испугался собаки. Встав у меня под ногами, он выгнул спину дугой, поднял шерсть дыбом и приготовился дать достойный отпор этому новому агрессору. До этого, однако, не дошло: я ещё раз пожурил длинноухую, и та поспешно удалилась с участка.

Кто же тогда сидит на дереве? Не Муська ли? Нет, вроде не она – Муська заметно меньше, и белого кончика на хвосте не видно. Значит, это другой серый пришелец. Скорее всего, тот нелюдимый молчун, который приходит подъедать остатки, но никак не хочет с нами знакомиться.

В это время на оккупированную котом яблоню уселись две сороки и стали с двух сторон кота обругивать. А вскоре прилетела ещё и ворона. Была ли это одна из моих знакомых или какая другая, но она решительно уселась совсем рядом с котярой и стала потихоньку пощипывать его в разных точках. Сначала поиграла с хвостом, ловко ловя его клювом, когда хозяин гневно крутил им в разные стороны. Потом добралась до кошачьей спины и стала выдергивать из неё меховую подпушку, каждый раз презрительно выплёвывая клочки серого меха.

Видимо, коту эта довольно чувствительная «акупунктура» не очень нравилась. Он шипел, крутил головой, вертел хвостом, но оторваться от качающихся веток был не в состоянии. Под конец ворона так близко подсела к нему с противоположного от меня бока, что мне показалось, будто она уже совсем взобралась на его спину и сейчас сотворит с ним что-то ещё более неприятное. Надо было срочно помогать беспомощному верхолазу, и я предложил всем вечернее кормление. А какая ворона откажется от еды?! И тут же вся воронья-сорочья стая была рядом со мной вместе с неистово прыгающим котом Васькой, который за два часа отсутствия успел снова жутко проголодаться и выпрашивал у меня оставшиеся деликатесы. Я разделил еду на три миски, чтобы обеспечить одновременное кормление кота, ворон и сорок, и отошёл в сторону.

Васька, как всегда, яростно лакал из своей плошки, а вороны деловито расправлялись с едой у двух других, периодически отпугивая назойливых и тоже голодных сорок, возмущенно прыгающих рядом. Быстро разделавшись со своей порцией, серокрылые стали поглядывать на Васькино блюдце – много ли там и чего осталось. Убедившись, что ещё что-то есть, они попытались утащить у него кусочек из-под самого носа. Тому от жадности и спешки некогда было даже на них оскалиться, и он продолжал ускоренно уплетать оставшееся. Видя, что миска скоро уже совсем опустеет, и понимая, что нельзя терять ни секунды, ворон срочно зашёл к Ваське с тыла, выбрал удобную позу и несколько раз легонько подёргал кота за кончик хвоста – хватит, мол, уже совсем объелся! Котище только сжался и заработал языком ещё быстрее, уже совсем уткнувшись мордой в миску.

Видя, что первое предупреждение на обжору не действует, ворон подошёл к коту сбоку, встал совсем рядом с ним, чуть ли не касаясь его крылом, и начал осторожно подёргивать его за шёрстку на боках и на спине, выбирая, по-видимому, наиболее чувствительные точки. Спина Васьки передёргивалась при каждом вороньем прикосновении, но он всё же не оторвался от миски. Рассерженный его непонятливостью ворон дёрнул за шерсть уже более чувствительно, и Васька, злобно зашипев на нахала, схватил в зубы один из оставшихся кусков булки, смоченной в молоке, и потрусил мелкой рысцой в мою сторону. Нет, его мягкий характер не вынес этих вороньих издевательств, и он предпочёл более спокойную обстановку под моей защитой. Весь аппетит испортили длинноклювые! Какая уж тут еда! Хорошо, что в латке почти ничего не осталось, – говорило выражение его морды, когда он подбегал к месту моего отдыха. Я дал ему для утешения остатки каши и корочку от сыра, и кот был страшно доволен. Покончив с угощением, он умылся, а затем улегся в моих ногах и, как всегда, завёл свою бесконечную песню.

Налюбовавшись на моих проказниц и приласкав Ваську, я вернулся к своей огородной работе и забыл про своих визитёров. Те же, видя, что им больше ничего не перепадёт, друг за другом удалились на другие участки.
А перед самым моим уходом ко мне неожиданно снова прибежала сегодняшняя собачка. Остановилась у калитки, смотрит на меня и виляет хвостом, будто просит разрешения войти. Я простил её за проделки с котами и угостил оставшимися у меня для Муськи косточками. Теперь новая знакомая непременно будет навещать меня. Как-то поладит она с моими кошками и как сложатся её взаимоотношения с воронами? И хватит ли у меня продуктов на весь этот огородный ковчег?




МУСЬКА

Очень  ласковая  кошечка

Эта кошечка появилась у меня на огороде в конце марта, когда я стал приходить на участок разгребать снег. Диких, бездомных котов тут было всегда много, и я полагал, что и эта относится к их числу. Но, как выяснилось потом, её всё же приютили соседи с улицы, пуская в сарай, где зимовали их куры, для борьбы с мышами и крысами.

Это была молоденькая, небольших размеров серенькая кошечка, очень ласковая, и очень, очень голодная. Когда я в первый раз дал ей простого хлеба, она с жадностью набросилась на него, не оставив ни одной крошечки.

Хлебом я тогда подкармливал местных ворон, промышлявших на наших участках, и Муська (так я назвал мою новую знакомую и, как потом оказалось, так её звали и соседи) страшно возмущалась этим. Когда вороны сидели на крыше, Муська бросалась за каждым моим куском, стараясь слопать всё и не допустить, чтобы противные прожорливые птицы лакомились этой добычей.

Но слопать весь хлеб она была всё же не в состоянии, а спрятать где-нибудь часть съестного про запас – на это ей не хватало сообразительности. Волей-неволей ей приходилось оставлять часть добычи. Когда же одна или несколько ворон были уже внизу и гордо расхаживали в поисках разбросанных для них кусочков, Муська выгибала спину, подымала шерсть дыбом, грозно шипела, но идти на сближение всё же не решалась – уж больно грозный вид был у этих хищниц, да и их мощный клюв внушал серьёзное к себе уважение.

Вороны, по-моему, хорошо знали себе цену и свои возможности и почти не обращали на кошку внимания. Однажды они даже не выпустили её из дома, где она принимала мои угощения. После принятия подношения Муська нежилась у меня на диване в полудремотном состоянии. Вдруг вижу, она вскочила, подняла шерсть дыбом, выгнула спину и уставилась куда-то в открытую дверь, однако двигаться из домика не решалась.

Я осторожно встал и взглянул в окно в ожидании увидеть либо огромного кота, либо какого-нибудь пса, пришедшего ко мне в гости. Увидел же я только одну ворону, спокойно разгуливавшую перед открытой дверью и подбиравшую оставшиеся после Муськи крошки. Под конец она настолько обнаглела, что собиралась, было, забраться в мои апартаменты, не обращая внимания на присутствие Муськи. Но тут увидела в окне мою физиономию и решила всё же удалиться. Муська же ещё долго не могла прийти в себя от негодования при виде такой дерзости и нахальства...

Вскоре Муська стала приходить ко мне почти ежедневно, как своя, хотя и не отказывалась от визитов к другим соседям, особенно к тем, которые приносили ей какое-нибудь лакомство.


Мышиная  эпопея

Летом на огородах Муське стало раздолье. Мясной пищи, особенно мышатины, появилось столько, что на мои хлебобулочные подношения она уже и вовсе не обращала внимания. Мышей она ловила отменно. Порой приносила мне за день (на показ) по четыре-пять штук. Вначале долго играла с ними, а потом непременно съедала, причём всю, без остатка, только нежные мышиные косточки похрустывали.

Приносила она не только домашних мышей, но и коричневых полёвок. Такую в листьях и не заметишь, можно только услышать. Но от Муськи не спрячешься – даже, когда мышонок в густой листве от неё скрывается. Вроде бы совсем уже потеряла – мышка глубоко в листья зарылась. Ан, нет! Пощупает, пощупает лапами и вновь вытаскивает из глубины бедняжку.

Ловила она эту мышиную братию и на моём огороде, но чаще где-то по соседству. Обычно я замечал её с добычей, когда та шла по водопроводной трубе, лежащей над канавой с водой, откуда-то с левых от меня огородов. Несколько раз наблюдал, как происходила охота и у меня, около кучи мусора, – и почти всегда результативно.

Иногда, после длительного неподвижного ожидания Муська делала вдруг молниеносный бросок и вытаскивала когтистой лапой свою жертву откуда-то изнутри сваленных в кучу досок и палок. Порой же она прыгала на жертву сверху – как лиса, занимающаяся мышкованием, прижимала невидимую в листве мышь обеими лапами, а затем ловко выуживала её наружу.

Обследовала Муська на предмет мышиного братства и мою собственную огородную квартиру. Прошлась по всем углам, принюхиваясь, – по-видимому, и сюда порой забегали эти непрошенные квартиросъёмщики.


Благодарная  Муська

В начале сезона Муська обычно каждый раз оповещала меня о своём прибытии жалобным мяуканьем. Вот и сейчас, лежу в комнате на диване и слышу её призывное «мяу-мяу». Лежу в полудремотном состоянии, сморённый жарой и проделанной работой. Вставать не хочется, и даже глаза открыть лень. Пускай заходит, и даже пусть ко мне на кровать забирается. Это она любит делать, любит ласкаться. О ноги трётся, на колени, потом на грудь лезет и всё ближе к лицу норовит устроиться. Есть у некоторых кошек такая привычка. И что это они у нас на лице находят?..

Так и есть, это она. Прибежала, замурлыкала и прыгает ко мне на диван. Я глаза не открываю, знаю, что она дальше делать будет... Точно – на грудь лезет и помяукивает от удовольствия! Тут я должен оговориться, что грудь у меня в этот момент открытой была – без рубашки улегся: жара неимоверная. Правда, комары вначале, было, зажрали, но переловил половину. Остальные то ли уже наелись, то ли со страху дёру дали – оставили на время меня в покое. Так вот, Муська на грудь ко мне прыгнула и сразу успокоилась. Молодец, говорю, Муська, что в гости пришла. Отдохни немного, небось, на жаре намаялась! Открываю глаза и – о, ужас! Вижу, на груди у меня здоровенная мышь лежит, и ещё лапками дрыгает!.. Но уже не пищит и бежать совсем не может.

Я вмиг вскочил с дивана, даже Муську перепугал, – та, как ошалелая, с дивана слетела. Смотрит на меня непонимающе – чего это с ним вдруг случилось?! Я подарок ему принесла, а он мечется, будто полоумный!
Да, хорош подарочек! И ещё прямо на голые мои телеса брякнула. Хотя бы на пол положила. Так нет же, надо было до груди добраться!

Скинул я подарок на пол, а Муська на него ноль внимания. Увидела, что я после её подношения руки пошёл мыть, снова на диван вспрыгнула, всё моё ложе заняла. Волей-неволей в огород мне пришлось идти, работой заниматься.

А Муська так к добыче и не притронулась! Точно, для меня приготовила! И самую что ни на есть жирную выбрала! Да ещё при¬душить не забыла, – знала, наверное, что не очень-то мы за мышами умеем гоняться. Вот тебе и Муська! Благодарная кошечка. Пришлось её всё же приласкать потом за это. А мышь воронам отдать. Те во как мне благодарны были!


Муська - акробат

То, что Муська прекрасно лазила по деревьям, по чердакам и крышам, ловко запрыгивала на парники, резво носилась по ого¬родам, меня нисколько не удивляло – на то она и кошка! И то, что однажды увидев у меня открытую форточку, она сразу устремилась в неё после кормления, тоже казалось вполне естественным. Но вот то, что, спрыгнув с высоты двух метров, она сразу устремилась к глубокой яме с водой, закрытой решёткой и стала пытаться напиться из неё (тогда как кругом было множество куда более доступных водных источников), – это показалось мне совершенно непонятным. Ведь яма была очень глубокой для такой маленькой кошечки. К тому же выбраться из неё в неблагоприятном случае было бы не так-то просто: под лапами, кроме воды, не было никакой опоры, а до железных прутьев было не меньше тридцати-сорока сантиметров – расстояние для неё весьма существенное – вытянутой лапой не достанешь. Однако Муська решительно добивалась своей цели. Находясь рядом, я решил положиться на её сноровку и стал наблюдать, чем же всё это кончится (в случае чего, я в любой момент смог бы оказать ей срочную помощь).

Муське после нескольких безуспешных попыток всё же удалось дотянуться до воды, но для этого ей пришлось чуть ли не вывернуться наизнанку, уцепившись всеми четырьмя лапами за прутья решётки, и залезть на длину всего тела в яму, оставив снаружи только белый кончик своего хвоста. Как удался ей этот акробатический элемент, я до сих пор понять не могу: ведь, по идее, лапы при этом должны были просто вывернуться в суставах.

Добравшись мордой до воды, Муська долго и жадно лакала, испытывая моё терпение, поскольку мне необходимо было уже спешить на троллейбус. Наконец, утолив жажду (после сытного моего угощения), она спокойно поднялась, отряхнула лапы и пошла меня провожать до конца садовых участков.

Но чем ей приглянулась именно эта вода? В ней, на мой взгляд, не было ничего особенного, – по сравнению с водой в переполненном до краев колодце, в соседней канаве или в любой луже, которых после дождей на огороде было в достатке. Может, ей просто хотелось испытать свою ловкость? Или же продемонстрировать мне свои уникальные акробатические способности?! Во всяком случае, на следующий день она утоляла жажду уже из более удобных источников...


Шустрый  воробей

Как-то в мае я возился с огуречным парником, высаживая в него рассаду. Закончив работу, я торопился скорее закрыть парник, так как стал накрапывать дождь, грозивший перейти в длительный ливень. Борясь с беснующейся на ветру плёнкой, под аккомпанемент усиливающегося дождя, я вдруг услышал сзади себя звуки, похожие на взмахи крыльев. Уж не мои ли друзья-вороны прилетели за очередным угощением? Обернулся на звук, но, кроме стоящего сзади высокого помидорного парника, ничего не увидел. Задёрнул полог плёнки, укрепив его парой кирпичей, и в этот момент вновь услышал тот же шелест крыльев. Неужели вороны забрались в парник? Этого ещё не хватало!

Я заглянул внутрь и увидел... воробья, порхающего под пологом и периодически задевающего крыльями за прозрачное покрытие. Надо было скорее выпустить его наружу, и я стал приподнимать полог входа, как вдруг услышал снаружи какие-то новые звуки. Выглянул и увидел Муську, которая бешено носилась вокруг парника, не отводя глаз от птахи.

Не дай Бог, если она догадается заскочить внутрь. Тогда от моих растений одни корешки останутся! Догадался бы только этот шалопай скорее вылететь оттуда. Откинув пленку, я скорее поспешил к Муське, которая уже норовила вскочить на крышу сооружения. В этот момент послышался шелест крыльев, и, оглянувшись, я увидел вылетевшего из западни воробья, устремившегося на свободу. Теперь можно было успокоиться. Однако на всякий случай, я пошёл убедиться, тот ли это был воробей.

Парник был пуст. Муська вслед за мной вбежала внутрь его и сразу устремилась к перекладине, на которой только что отдыхал уставший от непрерывного полета бедняга. Ничего там не обнаружив, она выскочила наружу и начала бегать вокруг, не понимая, куда могла деться её добыча. Пробежав вокруг парника несколько раз, сначала по часовой стрелке, потом в обратном направлении, и вновь ничего не обнаружив, она решилась всё же проверить ещё и сверху и в несколько прыжков взлетела на пологую крышу. Это было уже совсем некстати, и я объяснил ей, что это сооружение не для кошачьих прогулок и незачем рвать его когтями. Некоторое время обычно послушная Муська сопротивлялась моим настойчивым требованиям, считая, очевидно, что поимка воробья куда важнее, чем сохранность этого прозрачного покрывала. А, возможно, она приняла парник за ловушку для воробьёв, с которой следовало детально ознакомиться. Не поняв моей сегодняшней строгости, она всё же соскочила с крыши и удалилась, обиженная... Правда, через час снова прибежала ко мне ласкаться.


Храбрая  Муська

Частенько бывая у меня в гостях, Муська стала считать себя в какой-то степени хозяйкой этой территории. И стала соответствующим образом вести себя по отношению к другим моим огородным знакомым. Она громко шипела на всех местных котов, случайно или неслучайно забредших в мои владения. Долго не признавала такого же бесхозного кота Ваську, частенько давала ему по мордасам во время своей трапезы. Совершенно не боялась соседской собаки Линды, тоже постоянно стремящейся ко мне в гости, и, естественно, всех остальных, менее знакомых нам четвероногих посетителей. С определённым уважением она относилась лишь к местным воронам, признавая их серьёзные боевые качества и видя, что я частенько подкармливал и их (по каким-то непонятным для неё причинам). И в большинстве случаев уступала им дорогу.

Обычно я кормил котов и птиц отдельно – чтобы не было ссор. Но ближе к осени посчитал, что они уже достаточно хорошо знакомы и будут относиться друг к другу по меньшей мере по-товарищески. В первый раз я попробовал сблизить с воронами Муську, которую те знали лучше, чем недавно появившегося Ваську. Того вблизи они могли просто испугаться, учитывая его солидные размеры и крепкие лапы.

Как только голодная Муська прибежала ко мне поутру, я поставил на место обычной вороньей трапезы на одной из пустых грядок две миски, примерно в метре друг от друга. Муське налил молока с булкой, воронам же накрошил чёрного хлеба. Голодная Муська сразу уткнулась в свою латочку, не обращая внимания на окружающих. Вороны, не дав мне отойти, степенно приземлились к соседнему блюдечку и сделали первую пробу, ухватив по нескольку кусков сразу.

Я обрадовался: если так пойдёт, то скоро они у меня из одной миски питаться будут! Возможно, об этом же подумал и ворон, вдруг направившийся прямо к Муськиной плошке. Приблизившись к Муське, он попытался ухватить из-под её носа кусочек. Но не тут-то было! Муська, видимо, нисколько не разделяла нашего мнения о необходимости воронье-кошачьего содружества и сделала ему такую злобную рожу, что ворон вынужден был отпрянуть в сторону, возможно, даже немного и испугавшись.

Тогда он совершил обходной маневр, подойдя к Муське сзади. Подошёл и без раздумий ухватил клювом белый кончик её хвоста. Муська рявкнула и злобно повернулась, но тут же снова принялась за еду. Отлетевший метра на два ворон вновь приблизился к ней и снова цапнул за хвост. Муська убрала хвост и залакала ещё быстрее молоко она очень любила – не оставлять же такой продукт этим алчным обжорам!

Не найдя кошачьего хвоста, ворон немножко замешкался – с бесхвостыми котами он, видимо, ещё не встречался. Подумав немного и обойдя кошку с разных сторон, он принял новое решение и стал пощипывать её шерстку, встав с Муськой почти вплотную. Этого моя независимая и гордая кошечка вынести уже не могла. Хоть она и была размером не больше толстоклювого, но яростно бросилась на него, пытаясь поддать ему лапой. Ворон же только перелетал с места на место, отвлекая Муську подальше от миски. К плошке же резво устремилась воронья подруга.

Муська отпугнула её и снова принялась за еду ещё более ускоренным темпом. Однако в спешке забыла подобрать хвост, и ворон уже тянул его, притом достаточно энергично, так что хвост дёргался во все стороны, будто желая оторваться от своей хозяйки. Муська рявкнула от негодования и, совсем забыв про еду, помчалась за наглецом. Сначала пыталась поймать его на грядках с клубникой, – тот отлетел на парник. Муська не отступала и в полутораметровом прыжке хотела достать его там. Но ворон отлетел и устроился на самом верху, на тонкой перекладине. Туда Муська не решилась забираться, понимая, что толку от этого никакого не будет. Снова подбежала к миске, ухватила кусочек побольше и, рассерженная, прибежала ко мне. Съела хлеб и наблюдала, негодующе помахивая хвостом (который всё-таки не решился расстаться со своей хозяйкой), как воронья чета уплетает остатки её обеда.

Я похвалил Муську за храбрость и, чтобы успокоить её, дал кусочек сыра и жареную рисовую лепешку. И довольная кошечка уже спокойно принялась за еду под моей защитой.
Так и не удалось мне с первой попытки сблизить моих друзей. Удастся ли это сделать в будущем?.. А Муська – молодец! Всё-таки дала отпор толстоклювым! Храбрая кошечка!


Котята

В середине лета Муська стала кормящей мамашей. Перед этим она несколько дней искала лежбище для своего будущего потомства и осчастливила какой-то заброшенный участок на соседней улице. После свершившегося она с неделю не навещала нас с сыном, а когда прибежала, её нельзя было узнать – такая она была тощая и пугливая. Пришлось срочно корректировать её рацион, включив в него больше молочных продуктов.

Первые дни молодая мамаша была очень взволнована: прибегала ко мне всего на несколько минут, только для еды, постоянно оглядывалась, чего-то пугалась, убегала ненадолго, снова возвращалась. Но приходила на кормёжку раза три-четыре за день. С другими четвероногими она стала более агрессивной, не позволяла им приближаться ни к себе, ни к её миске.

Недели через две кошечка несколько успокоилась. Стала вновь понемногу ласкаться, мурлыкать, оставалась около нас с Димой минут на десять – пятнадцать. И даже активно пыталась несколько раз увести нас к себе, – очевидно, чтобы показать своих красавцев. Сын сделал несколько попыток пройти через чужие огороды за нею. Однако отсутствие хозяев на участках и закрытые калитки, через которые проникала Муська, не позволили ему этого сделать.

Мы надеялись, что рано или поздно молодая мамаша принесёт нам наконец своих питомцев, или же приведёт их в наш огород. Но этого не случилось. То ли ей мешали канавы, заполненные водой, то ли она опасалась соседской Линды и бродячих вокруг котов, или же предпочла отложить визит до более поздних времён, но мы их так и не увидели. Мы даже стали сомневаться, выжили ли они у неё, но надеялись на лучшее.

Я стал расспрашивать соседей – может, к ним перенесла Муська свое семейство. Ближайшие соседи её не видели, но вот хозяйка отдалённого участка как-то сказала, что котята действительно были, и что она даже «осчастливилась» встретиться с одним из них у себя в доме.

Оказывается, Муська, воспользовавшись открытой дверью, притащила в дом своего младенца и устроила для него лежбище в старом, дряхлом диване. И сразу стала активно выживать из дома собственную хозяйскую кошечку - молоденькую и очень красивую. Вначале гоняла её от миски с едой, потом стала выпроваживать на улицу, хорошенько поддавая ей по физиономии. Когда же хозяйка принялась защищать свою любимицу, Муська начала действовать исподтишка, дожидаясь, когда та выйдет из дома. А своему котёнку постоянно еду носила: то мышь, то ящерицу; од¬нажды целого крота принесла. И все это укладывала посреди чисто убранной комнаты.

Тут Лариса Алексеевна совсем не выдержала. Разобрала диван, достала уже большенького котёнка и выпроводила его во двор вместе с его мамашей. Тот сразу под домом скрылся, за ним и Муська последовала, и в доме больше не появлялись.

Ко мне с конца лета Муська забегала всё чаще и оставалась уже надолго, постепенно становясь прежней, ласковой и обходительной кошечкой. Но ещё долго оставалась пугливой, хотя пищать и мяукать почти перестала.

Так мы её котят и не видели. Куда делся её младенец, смог ли выжить в этих нелёгких условиях, никто не знает... Впереди зима. Как сама Муська перенесёт эту тяжёлую пору на этот раз? Кто пустит её к себе из местных постоянных обитателей?.. Ваську же обещает забрать один из знакомых соседей. А пока все они остаются под нашей общей опекой, с надеждой встречая каждого и жалуясь ему на свою горькую участь... Меня они навещают постоянно. И я каждый раз устраиваю им великое пиршество, иногда и вместе с воронами.




ДВЕ МУСЬКИ

В каком году это было? Мне кажется, в самом начале двухтысячных. В тот год куда-то исчезла моя первая знакомая кошечка серенькая Муська, исчез и серый котище, приходивший иногда в гости, и кот Васька – постоянный посетитель моего участка. Оставалась только чета «моих» ворон да соседская собака Линда, всё время стремившаяся ко мне в гости.

С каких-то пор соседи – Коля с Томой, стали брать на огород вместе с Линдой и свою кошечку, которая быстро прижилась здесь и стала чувствовать себя на огороде полной хозяйкой. Эта была абсолютно чёрная, средних размеров кошечка, совершено независимая, необщительная и молчаливая. Она никогда не мурлыкала от удовольствия, никогда не мяукала, прося у меня чего-то. Просто неожиданно появлялась во время кормления ворон и так же неожиданно исчезала из поля моего зрения. От угощений она обычно не отказывалась и уплетала всё, что я предлагал ей на обед. Отнять еду у ворон она не решалась. Те же во время трапезы, казалось, вовсе не обращали на неё внимания.

Была она, безусловно, хорошей охотницей, постоянно промышляя на соседних участках. Приносила хозяйке мышей, кротов, ящериц и даже птиц. К ловле их Муська испытывала, чувствовалось по всему, особую страсть и имела в этом большую сноровку. Почти каждый день на пороге хозяйского дома появлялись объеденные воробьи, другие мелкие птахи; а однажды появился безголовый дрозд, размерами чуть ли не в половину самой Муськи.

Как-то во время кормления она пыталась устроить охоту на моих ворон. Те как раз стали приводить ко мне своего воронёнка, так что каждое кормление сопровождалось его непрерывным надсадным ором. Видимо, Муська внутренним чутьём уловила возможность лёгкой добычи (то ли ей вороний ор уж больно надоел?) и, когда все трое разместились у миски с едой в борозде между грядками, она стала медленно подбираться к ним, прячась в траве и молодых кустах смородины. Не думаю, что воронья чета не заметили этого манёвра. Воронёнок же, увидев её приближение, взлетел на крышу и поднял такой шум, что взбудоражил всё воронье сообщество в местной садово-огородной округе.

Муська медленно приближалась, но вороны не обращали на неё никакого внимания, продолжая спокойно уплетать предложенную им булку с молоком. В какой-то момент ворон улетел, и ворониха осталась одна. Она спокойно завершала трапезу, хотя кошка приблизилась к ней на расстояние трёх-четырёх метров. Муська лежала в борозде за кустами, распластавшись по земле на расстоянии двух прыжков от добычи. Но, видимо, была в нерешительности: ворона – не воробей, и даже не дрозд! Её страшный клюв и мощные крылья внушали опасения. Кошка подползла к вороне ещё около полуметра, и вдруг воронёнок, не прекращая кричать, слетел с крыши и опустился рядом с матерью:
– Ты что, не видишь что ли этого зверя! Он же слопать тебя может! Ну, я ему сейчас задам. Пусть только сунется ближе!

Муська сделала ещё пару движений лапами и переместилась уже к самому краю грядки, из-за которой могла достать ворону с воронёнком одним прыжком. Воронёнок заорал ещё громче, и в этот момент из-за домика неслышно вылетел ворон и спикировал на чёрную «пантеру». Я не уловил, сумел ли он долбануть нахалку своим клювом или лапами, но охотница моментально устремилась к своему участку и спряталась в кустах малинника. Голосистый малыш сразу замолк, поглощая оставшиеся деликатесы и давясь от жадности. Вскоре все трое улетели в направлении своей вороньей обители.

 …Нельзя сказать, чтобы Муська не любила ласкаться – таких кошек, наверное, вообще не бывает. Но требовала она ласки опять-таки по-особенному, по-своему. Никогда не мурлыкала от удовольствия, когда я гладил её или чесал за ухом. Только усиленно тыкалась своей чёрной головой в руки, когда я по той или иной причине прекращал поглаживания.

Когда я уходил со своего дощатого ложа, она молча шла за мной, а в домике снова прыгала мне на колени и «бодалась» о мои руки. Могла находиться в состоянии своего кошачьего блаженства бесконечно долго, и когда я шёл работать, то с явным неудовольствием уходила к себе на участок. Неудовольствие видно было в её сердитых, пронзительных глазах. Но не было случая, чтобы она выражала свои чувства шипением или помахиванием хвоста, как делает большинство кошек.

Недели через две знакомства Муська приходила ко мне уже каждый день и сразу усаживалась на колени, требуя чесательно-поглаживающей процедуры. Создавалось впечатление, что либо хозяева не баловали её своей нежностью, либо мои руки доставляли ей большее удовольствие. Приходилось ублажать подружку, осваивая одновременно технику успокоительно-оздоровительного кошачьего массажа в особом, индивидуальном варианте поглаживания и почесывания её гладкой чёрной шёрстки.

Вскоре я понял, что чем больше я уделяю ей своё внимание, тем больше ей этого хочется. И она уже не отпускала меня от себя ни на минуту. Сразу устремлялась за мной и бросалась мне под ноги. Приходилось действовать более решительно и не обращать на неё внимания. И в какой-то день я впервые услышал её тихий голосок, точнее слабый негодующий сип вместо мяуканья. Но я продолжал удаляться от неё в сторону грядок и тут же получил удар лапами по ногам, затем последовал прыжок на ногу, и она вцепилась в неё всеми когтями и зубами одновременно.

Урон ноге был нанесён довольно существенный. Даже пришлось обрабатывать раны йодом и накладывать повязку. А с кошкой пришлось проводить разъяснительную работу и отправить на перевоспитание к хозяевам, на их территорию... Да, вот так неожиданно можно попасть в «пажи-ублажители» с весьма серьёзными обязанностями к такой вот чёрной особе... Но такие, к счастью, бывают довольно редко. Абсолютное большинство мурлыкающих кошачьих созданий отвечают на ласку своей собственной нежностью, доставляя и нам самим не меньшее удовольствие.

К числу таких, очень ласковых кошечек относилась ещё одна Муська, обитавшая на краю нашей улице вместе со своей хозяйкой Ларисой Алексеевной. Она была тоже небольших размеров, красивой рыжей с белым окраски. Ещё молоденькая, она любила резвиться, играть, в том числе и со мной, лазить по деревьям. И тоже была неплохой охотницей. Но не ставила для себя охоту основной задачей и никогда не ловила птиц, которых в соседней с участком берёзовой роще было предостаточно. Хозяйка привозила её на участок на всё лето, оставляла здесь ночевать, оборудовав ей небольшой лаз, чтобы при необходимости она могла пробраться в домик.

Со мной кошечка быстро подружилась и вскоре стала приходить ко мне в гости. Когда по-соседству обитала чёрная Муська, то игрунья побаивалась встречаться со мной на моей территории. Но чёрная всё же бывала на огороде нечасто – хозяева не решались оставлять её тут на ночь и забирали с собой в город. А с какого-то момента её вообще перестали брать на участок, как и Линду. И тогда для моей новой знакомой наступило полное раздолье. Она постоянно бегала ко мне и проводила здесь больше времени, чем у себя на огороде. Естественно, я припасал ей угощение, возможно, более вкусное, чем то, что она получала от хозяйки.

Хозяйка даже стала беспокоиться – не пропала бы Муська. Когда же узнала, что она у меня «нашла пристанище», не стала на неё уж очень обижаться. Только сетовала, что та хуже есть стала: «совсем аппетит потеряла». Я убедил Ларису Алексеевну, что Муська перешла на мышиную диету. И был отчасти прав – мышей она ловила отлично. Неоднократно сам был свидетелем её охоты. Она вытаскивала их то из-под досок, то из кучи хвороста, то вылавливала в сухой канаве, то на грядках, делая неожиданные молниеносные броски. И ни разу не промахивалась.

Со мной добычей она стала делиться не сразу. Когда же окончательно признала во мне своего друга, то просто завалила своими подношениями. Проводя у меня время, приносила их на выбор – разных размеров. Укладывала добычу или у моих досок, где я отдыхал, или же несла в домик. Иногда поутру уже встречала меня с мышкой в зубах в конце улицы и весело шествовала со мной к моим владениям.

На огороде у меня много резвилась. Играла то с листочком, то с веточкой, то с пойманной мышкой. Порой и меня легонько поддавала лапой, приглашая принять участие в её развлечениях. И я тоже носился с ней между грядками с верёвочкой или веточкой, которую она пыталась поймать.

После игры обязательно следовал отдых. Я укладывался на своё дощатое ложе под дикой яблоней, и Муська сразу устремлялась ко мне. Ложилась на грудь, на живот и заводила свои бесконечные песни. И наслаждалась, когда я чесал ей шею, за ушами. Эти места, видимо, у неё были особенно чувствительными, и кошечка подставляла их мне по-очереди, предлагая ласкать то «чуть выше и левее», то «больше справа», то гладить по всей спине. При этом она усиленно мурлыкала. Перебирала по мне лапами, вытягивая и втягивая когти, ползла ко мне на шею и всё старалась добраться до моего лица, чтоб поласкаться о него своей нежной и симпатичной мордочкой. Когда я переключался на работу, она не высказывала ни грамма неудовольствия и начинала заниматься своими кошачьими делами. Уходила на соседние участки, периодически возвращалась ко мне, приносила добычу, играла с ней. Лакомилась и снова на время исчезала из виду.

С моими воронами она не конфликтовала. Признавала их хозяевами плошки с едой, которую я им преподносил во время дневной сиесты, сама же требовала для себя свою порцию. Я её не пытался сблизить с воронами, а кормил отдельно, рядом с моим «лежбищем». И, честно говоря, давал ей куда больше деликатесов, чем всеядным длинноклювым друзьям.

Когда я начал возить листья из берёзовой рощи, Муська была непременной участницей этого заготовительного процесса. Каждый раз бежала впереди меня, показывая дорогу. В роще же носилась между деревьями, запрыгивая на них, молниеносно спрыгивая, играла с летящими листочками, ловя их на лету лапой, поддевая с земли, и подкидывала в воздух. Иногда убегала от меня подальше, прибегала проверить, скоро ли пойдём домой. А когда я нагружал доверху тачку, запрыгивала на неё и гордо ехала так до самого моего дома. И старалась не пропускать ни одной моей поездки.

В лесу она тоже ловила живность: тех же полёвок, домашних мышей. И каждый раз приносила их мне на показ – мол, я тоже не трачу зря время! А однажды нашла ежа. Или он её нашёл. Долго крутилась около него, обнюхивала, поддавая легонько лапой, явно пытаясь вовлечь в свою игру. Колючий даже не реагировал, продолжая заниматься своим делом. И чуть-чуть закрылся колючками только тогда, когда я приблизился к нему и тоже хотел поздороваться.

Муська каждый день провожала меня почти до остановки транспорта. И я побаивался, как бы её не искусали местные бездомные собаки, постоянно дежурившие около остановки в поисках пропитания. Но вскоре я убедился, что наша кошечка чувствует здесь себя полноценной хозяйкой и всегда может постоять за себя или, в крайнем случае, забраться на дерево, которые росли вдоль всей дороги, ведущей на садовые участки.

Иногда поутру красавица встречала меня в берёзовой роще, весело выбегая навстречу из-за кустов и деревьев, и принимала мои первые ласки. Бежала впереди меня или же усаживалась мне на плечо и «ехала» таким образом, гордо обозревая окрестности. И даже присутствие хозяйки и еды, предлагаемой Ларисой Алексеевной, не останавливало мою юную четвероногую подружку в её намерениях.

Наши встречи с рыжей Муськой продолжались два летних сезона. И мне было радостно от присутствия рядом верного четвероногого друга. И Лариса Алексеевна не препятствовала нашим встречам. А на третий год Муська на огород не явилась. Хозяйка сообщила мне горькую весть, – что кошечка у неё пропала. Пропала поздней осенью. Ушла погулять и больше не вернулась. Такова судьба многих наших четвероногих подруг (друзей), живущих в городских кварталах относительно свободной жизнью. И как часто слышишь на улице призывы сердобольных хозяек: «Муся, Муся»…… «Вася, Вася, Вася...» повторяющиеся изо дня в день… А потом оказывается, что и эти тоже пропали….




ВОРОНЫ

В этом девяносто седьмом году я много времени провёл на садовом участке и имел возможность наблюдать за поведением моих здешних четвероногих и крылатых соседей, в первую очередь, серокрылых хозяек местных огородов – ворон. С одной семейной вороньей парочкой у нас сложились даже весьма дружеские отношения. Были наблюдения за серокрылыми у меня и раньше. И вот теперь, на основании всего увиденного я могу сказать, что это далеко не ординарные существа и обладают такими качествами, которые в нашем понимании позволяют говорить о них, как об умных, рассудительных, находчивых и весьма приспособленных к жизни птицах. Многие особенности их поведения весьма поучительны. Вместе с тем, при общении с ними порой создаются и весьма забавные ситуации, доставляющие окружающим истинное удовольствие. Кое-что из своих «домашних» и «огородных» наблюдений я и предлагаю сейчас читателю.


«Вороний день»

У некоторых народов Севера, живущих в районе Тюмени, сейчас возрождается праздничный «Вороний день» – день прилёта ворон – праздник весны, солнца и света, существовавший многие тысячелетия назад у их древних предков. «Ворона – добрая, радостная птица. Сверху чёрная, а внутри светлая. Она весну на крыльях приносит. Как каркнет, так и жизнь пробуждается...»


Вороньи забавы

Последние годы я много наблюдаю за птицами и всё больше убеждаюсь, что они живут далеко не одним только «хлебом единым». О сороках и говорить нечего - истинные игруньи-проказницы. Но вот вороны! Раньше я думал, что, кроме воровских замашек да стремления показать остальным птицам своё воронье превосходство, у них в характере ничего больше и не существует. А хвать нет! И у них порой проявляются «игривые порывы».

Как-то поутру на автокрановском стадионе вороны «доканчивали» консервную банку. Кстати сказать, этих банок здесь порой много по утрам валяется – после мужичков остаётся. Те частенько вечерами сюда приходят, отдыхать в тесной компании. И настолько щедрыми после мирских бесед становятся, что пакеты с продуктами оставляют, консервные банки с рыбным или иным содержимым, бутылки из-под пива и других горячительных напитков. Правда, бутылки почему-то всегда пустыми оказываются: не было случая, чтобы хоть что-то внутри плескалось – всё до последней капли высушивают. Сам слышал, как одна такая компания рассуждала: «Ну, по последней, по три капли – поехали».

Может, и хорошо, что воронам содержимое этих бутылок не достаётся – как бы они тогда до «дома» добирались, и что бы на стадионе творили?! Наверное, сам господь Бог защитил их от этой пакости, одарив русского мужика неумеренным аппетитом по этой части. Зато всего остального воронам после тех всегда остается с избытком. А те и рады-радёшеньки! – Вместо дворников и мусорщиков после мужиков территорию очищают. Все отбросы используют, в том числе и из мусорных ящиков. Правда, по некоторому недомыслию, весь несъеденный хлам обратно в ящики не запихивают, а по всей округе разбрасывают. А может, это они в отместку местным дворникам озоруют – за то, что слишком уж их гоняют?!

Так вот, в тот день они с одной консервной банкой на стадионе занимались. Больше банок в тот раз почему-то не оказалось. Так они все разом на одну и накинулись. Сначала по земле её катали; затем отбирать друг у друга стали. Одна хватает банку и летит с ней повыше. Другие сразу за ней устремляются. Друг у друга банку выхватывают, роняют её, снова подхватывают. Да ещё орут все во всю глотку (от удовольствия, наверное), - ну, базар настоящий. Но со стадиона почему-то с банкой не улетают - знают, где игры не воспрещаются!

Минут через десять такая игра им, видимо, надоела – все улетели, только одна возле банки осталась, очевидно, самая игривая. Вырывать теперь банку было некому, так она её с высоты сама бросать придумала. Схватит в клюв, поднимется в воздух метров на двадцать и вниз бросает. Банка летит, кувыркается, сверкает на солнце, а потом бухается на землю со звоном.

Ворона же ором от радости исходит, снова за банкой бросается. И так она долго-долго играла, пока и ей это не надоело; полетела подруг своих искать: в компании всё же интереснее.

Иногда же вороны, как и мальчишки во дворах, в ловишки играют. Носятся над стадионом друг за другом, орут, как всегда в таких случаях, и такую карусель показывают, что дух захватывает! То на полной скорости вдруг вниз бросаются, то резко меняют направление полёта, то чуть ли не вверх лапами переворачиваются - ну, просто те же элементы, что наши воздушные асы, демонстрируют! И тоже над стадионом, чтоб на них ещё и поглядеть можно было. Правда, случается, в азарте до того заигрываются, что перья лететь начинают. Но чтобы в глаз или по кумполу долбануть друг друга, – такого ещё не случалось...

Сегодня же совсем уж интересную воронью забаву увидел. Опять на том же стадионе. Делать-то мне, пенсионеру, сейчас особо нечего. Чтобы самому в помойках копаться, как иным приходится, – до этого пока не дошло. А вот размять свои негнущиеся косточки по утрам - на это энергии хватает. Трусить кругами уже не в состоянии, так я на железках всяких вишу – суставы растягиваю. Пока минут по сорок каждый день выпендрючиваюсь, чего только не насмотришься! Правда, по весне, по мокрым и скользким дорожкам мало кто ходит. Воронам же эта скользютина – не помеха, всё больше на крышах да на деревьях сидят, сверху окрестности обозревают. Друг с дружкой перекликаются.

Гляжу – одна по карнизу соседнего двухэтажного дома прыгает. Там как раз ещё снег оставался, сосульки длинным рядом выстроились. То ли ей блестящие ледышки приглянулись, то ли что иное, но она с какой-то вороньей целью стала долбить клювом по насту. И вдруг огромный ком оторвался и рухнул с крыши. Рухнул вместе с сидящей на нём вороной. Та сразу и не сообразила, в чём дело. Очухалась, когда уже в воздухе находилась. Как заорёт благим матом, и во весь дух вверх помчалась. На крышу залетела, а всё ор свой прекратить не может. В конце концов остановилась: походила, походила по крыше и снова к самому краю подалась. Дошла до карниза, поглядела вниз и вновь на выступающую льдину встала. И опять дубасить клювом принялась,.. пока опять не сорвалась вместе с нею. На этот раз она уже не орала, а сразу вверх полетела. Села на крышу, походила по карнизу, но достойных внимания сосулек и льдин больше не обнаружила. Перелетела уже на четырехэтажное здание – на то, что с большой телеантенной, – и сразу к карнизу направилась.

Там ей настоящее раздолье открылось: и сосулек уйма, и пласты снега огромные. Начала долбить. Но, видно, те крепко на крыше укрепились - долбить долго пришлось. Однако додолбилась! Вот когда для неё настоящее удовольствие началось - лететь целых четыре этажа можно! Всё же боязно было: сначала сразу вверх устремлялась. Потом приноровилась и затяжные прыжки демонстрировать стала. Аж до второго этажа на льдине, как на парашюте, спускалась. Правда, крыльями всё время в воздухе балансировала. И так в течение, наверно, целого получаса, – пока все сосульки с крыши не сбила.

Я представление её до конца досмотрел – когда ещё такое увидишь! Но какая настойчивость. Какая производительность труда! Вспомнил я тогда действия наших жэковских работников, которые с крыш снег и сосульки сбивали. Целую машину с подъёмником для этой цели пришлось подогнать, до пятого этажа корзину со слесарем вытягивать. А потом слесарь целый час железной кувалдой по крыше дубасил, чтобы наледь сбить. Один раз вместо сосульки по стеклу долбанул, – так стёкла вниз и посыпались! Разве с этой вороной сравнишься?!

Нет бы, ворон приучить к такой работе?! Всё польза была бы, и немалая. А то гоняем только их от себя подальше, чтобы не мешали, а они вон на какие дела способны! Нет, не одного человека Природа разумом наделила. Кое-что и другим досталось. Только не всегда замечаем мы это. Или просто не хотим замечать, считая только себя единственным мыслящим существом во всём земном мире... А зря...


Очень умная ворона
(Именно очень умная, так как глупых ворон не бывает)

Зимой я постоянно подкармливаю на балконе маленьких пичужек – синичек, воробьёв, поползней, снегирей, которые прилетают ко мне в гости целыми стаями. Подвешиваю им сало, масло, ставлю пшено, и они всегда остаются очень довольны.

Прилетают ко мне в гости и более крупные птицы - галки, голуби и вороны, обитающие в нашей округе. Конечно, на таких масла и сала не напасёшься. Поэтому я всегда пытаюсь размещать угощение так, чтобы деликатесы не попали в их огромные клювы и весьма объемистые желудки – пусть уж хлебом да отбросами кормятся, всё польза на помойках будет. Но, видимо, мои угощения имели для них более притягательную силу, и вся эта чёрно-серая галочно-воронья братия постоянно охотилась за моими подношениями, изыскивая всё новые и новые способы похищения столь лакомой добычи.

Обычно они усаживались на перила балкона и начинали совместно размышлять, каким образом сегодня добраться до этих деликатесов. И каждый раз находилась одна (по-моему, одна и та же), которая первой соображала, что и как надо делать. В первый раз она догадалась, что ухватить сало, подвешенное на верёвочке, можно и на лету, отрывая от него кусочки побольше. Достаточно было ей пару раз проделать эту процедуру, как за ней последовали и другие. Правда, не у всех это получалось – некоторые, промахнувшись, просто брякались на балкон. Но, тем не менее, вскоре от сала ничего не осталось. И даже больше, – какой-то вороне удалось оторвать верёвку целиком, с которой она восторженно унеслась вдаль, преследуемая своими подругами.

В другой раз «смышлёная» ворона тоже первой сообразила, как достать сливочное масло, размазанное тонким слоем на планке, под окном балконной двери. Она просто бросилась на окно с перил балкона и, яростно работая крыльями, стремилась какое-то время удержаться на узкой дощечке, чтобы ухватить добычу. Не знаю уж, сколько масла она успевала схватить за эти короткие мгновения, но пируэт свой она повторяла неоднократно.

В третий раз я намазал масло на верёвочку и спустил её с лески, протянутой через балкон (для белья). Ворона умудрилась усесться на леску (как курица на насесте) и пыталась дотянуться до висящего внизу масла. Несколько раз при этом ей пришлось даже кувыркнуться со своей крайне неустойчивой опоры. Я уже радовался, что нашёл способ, как избавить моих желтогрудых красавиц от прожорливых ворон, и просто стал ждать, когда терпение их иссякнет, и они уберутся восвояси. Через какое-то время я снова выглянул в окно и увидел ворону всё в той же позе на леске, но уже подтянувшую к себе клювом верёвку и с великим удовольствием склёвывающую навешенное на ней масло.

Вот это ворона! Ну, как не уважать её за такую сообразительность! Какая ещё птица додумается до всего этого?!. Разве что галки. Но о них особый разговор...
А на огороде одна из ворон увидела у соседа воздушку, и сразу в округе не осталось ни одной серокрылой птицы...


Необычные вороны

Прошлой осенью я впервые увидел абсолютно белую ворону. Это произошло на огороде, когда я отдыхал после очередного рейса за берёзовым листом. Прилетевшая откуда-то птица села на крышу соседнего домика, и тут же к ней устремилась серая и погналась за ней. К ним присоединились ещё несколько серокрылых и пара сорок. И все вдогонку за белой. Но белая и не думала далеко улетать. Видимо, наши, близкие огороды показались ей более привлекательными. Летала долго и совершенно молча, творя просто-таки чудеса высшего пилотажа, всё время ловко увертываясь от наседавших на неё сверху и с боков преследователей.

Наконец всем летать надоело, и серые оставили свою «перекрашенную» подругу в покое, умчавшись куда-то за огороды. Белая села на столб, а рядом, на проводах, разместились гонявшиеся за ней сороки. А вскоре поглазеть прилетела целая сорочья стая - штук десять. Сидят и посматривают на свою необычную соседку. Когда ещё такую невидаль увидишь! – Через какое-то время вернулись серые и снова начали гоняться за белой.

Я думал, что вскоре местные хозяйки прогонят непонятливую незнакомку, но, вернувшись из очередного рейса, вновь увидел белую, в одиночестве шествующую по соседским грядкам в поисках пропитания. Походила, походила и взлетела на маленький стеклянный парничок. Прошлась по стеклу туда-сюда, рассматривая что-то внутри, остановилась в задумчивости, опять пошла. Вдруг одна из стеклянных пластин не выдержала и со звоном полетела внутрь, увлекая за собой и путешественницу.

Вот где было ору! Орала, как курица с перепугу (притом, очень похоже), пока летела до леса. Потом крики прекратились – то ли незадачливая успокоилась, то ли совсем далеко улетела, что не слышно её стало. И больше уж в наши края не возвращалась, по крайней мере, я её не видел.

А ещё в том же году я видел рыжую ворону - очень рыжую, но совершенно настоящую. Сидит на помойке в стороне от остальных, – видно, и её тоже (как и белую) не очень-то в стае жалуют. А расцветка мне даже понравилась: рыже-коричневого цвета оперенье с бело-коричневой подпушкой. И ни одного серого, или чёрного пёрышка. Можно было подумать, что она перекрашенная – уж очень яркими были краски. Мало ли куда могла залезть по сво¬й вороньей прихоти! Вполне могла бы и в чан с краской окунуться! Но голову-то она не могла в краску засунуть! Да и погода стояла дождливо-пасмурная, краска хотя бы частично смылась. Значит, нет – естественная!

И откуда только необычные вороны стали появляться на свете?! Может, скоро совсем разноцветные выведутся, как попугаи – такие «попугайные» вороны. Тогда их и в клетках держать будет приятно, особенно, если и орать станут не так противно, – по-птичьему... Но это ещё дело будущего. А пока что этим, «перекрашенным», видно, не так-то сладко живётся. Всё больше одни да одни. Не принимают их собратья в свою воронью компанию. Да ещё гоняют периодически. Будто боятся, как бы те вид вороний собой не попортили – коль начнут своё собственное потомство выращивать... Может, и правда это, а может, нет. Попробуй, пойми, о чём эти вороны мыслят!


Осторожные вороны

Однажды на месте обычной кормёжки ворон я случайно оставил несколько палок, предназначенных для гороха. Через какое-то время прилетели мои проголодавшиеся знакомые и уселись на своём наблюдательно-ожидательном пункте – на крыше соседнего домика. Я бросил им несколько кусочков хлеба, за которыми они обычно сразу спускались на землю. Сейчас же сидят, смотрят и не двигаются. Что с ними вдруг случилось? И тут я обратил внимание на лежащие рядом с хлебом палки. Так вот в чём дело! Опасаются подвоха с моей стороны.

– Мало ли чего у него на уме у этого хитрого двуногого! Кормит, кормит, заманивает, а потом вдруг капкан какой поставит! На что это он палки вдруг выставил!..
И только после того, как я убрал палки и сам отошёл в сторону, парочка спустилась на землю. И сразу утащила всю добычу. Только крылья мелькали!

Как-то раз я предложил воронам на обед жирную мышь, которую мне принесла в подарок Муська. От мясной пищи серокрылые никогда не отказываются, зная её высокую калорийность. С костями не хуже собак расправляются. И тут обе сразу ринулись с крыши к моему неожиданному подношению. Опустились рядом, но хватать сразу добычу не решились. А вдруг укусит?! Постояли, походили вокруг, не спуская с неё взгляда, потом одна всё же решилась – схватила клювом ещё живую бедняжку, но сразу в сторону отпрыгнула – боязно всё же! Проделав эту процедуру ещё несколько раз и убедившись в безопасности предложенного деликатеса, ворона всё же ухватила её и срочно поднялась на крышу, где и завершила пиршество.

Да, осторожности этим птицам не занимать! И терпения тоже. Могут часами сидеть в ожидании, когда что-то им кажется сомнительным. И уж лучше улетят восвояси, чем дотронутся до такой добычи. Умные птицы!


«Надоели вы мне!»

Во время вороньей трапезы к ним частенько подлетают сороки, пытаясь урвать и себе кусочек из моего угощения. Стараясь не подпустить белогрудых стрекотух к своей миске, знакомые мне вороны действуют обычно весьма расчетливо. Чаще всего они с двух сторон прикрывают миску и, вытаскивая из неё кусочки, периодически делают угрожающие выпады в сторону длиннохвостых воровок. Сегодня же они почему-то избрали иную тактику. Пока одна ворона спокойно уплетала предложенную им булку, другая находилась рядом, отгоняя самых шустрых и не подпуская их к месту трапезы. Через несколько минут вороны поменялись местами и так до тех пор, пока обе не насытились. После этого одна улетела с полным клювом добычи, а вторая продолжала заниматься с плошкой.

Воспользовавшись моментом, к ней с двух сторон подскочила чета сорок, а ещё несколько с нетерпением прохаживались чуть поодаль. И как ворона не закрывала миску, как ни пугала надоедливых приставал, те успевали утащить у неё то по одному, то сразу по два кусочка. Посчитав, что скоро ей самой уже ничего не останется с этой воровской стаей, ворона схватила клювом миску и полетела с ней на соседний участок. Однако немного не рассчитала, наклонив в полете блюдце и рассыпав оставшееся содержимое. Усевшись на грядке, она повертела, покрутила плошку в разные стороны, даже перевернула её несколько раз, и, когда сообразила, в чём дело, делать ей было уже нечего.


Запасливые вороны

Мне вначале казалось, что ко мне на кормежку прилетают самые разные вороны. Но постепенно я определил, что это, в основном, были одни и те же – из ближайшей округи. Особенно же часто навещала меня одна парочка, ревниво оберегавшая от чужаков мой и два соседних участка. Они постоянно навещали меня то вместе, то поодиночке, получая, естественно, основную долю угощений.

Самец мне казался более крупным и с более мощным клювом. Он никогда не гонял от себя свою подругу, даже тогда, когда на обоих оставался всего лишь один кусочек хлеба. Они клевали его с двух сторон, что-то ворковали друг другу и, мне казалось, что ворон даже специально отдавал подруге большую часть этой добычи.

Весной самочка навещала меня особенно часто. Она обычно садилась на карниз соседнего дома и молча ждала моего угощения. Я выносил приготовленный для неё хлеб (иногда с маслом) и по кусочку кидал ей. Та сначала съедала их на месте, а по мере насыщения уносила куда-то на соседние участки. При этом она шествовала медленно, вперевалочку, держа добычу в клюве; временами останавливалась то в одном, то в другом месте, что-то там делала, а потом продолжала шествие. Через какое-то время она возвращалась за следующей порцией, и шествие повторялось, только уже в ином направлении.

Её действия заинтересовали меня. Что означают эти шествия и почему она движется пешком, что делает на чужих участках? Может быть, смачивает хлеб в лужах? Такое я несколько раз наблюдал во время её трапезы. Но в тех местах луж не было. Значит, что-то другое. Но тогда что? А может, прячет продукты про запас, складируя их в укромных местах?!

Но такое казалось мне невероятным. До этого не каждая собака додумается, а тут ворона! Может, просто вкушает продукт в более спокойной для себя обстановке? Но тогда чего бы ей не относить туда кусочки с самого начала кормления? И я стал наблюдать за ней более внимательно.

Однажды ворона прилетела ко мне уже к концу моего пребывания на огороде, когда у меня из еды уже ничего не оставалось. Она посидела, посидела и вдруг пошла на соседний участок. Сунула клюв в снег и... вытащила кусочек хлеба! И тут же приступила к трапезе. Так, значит, всё-таки прячет! И, когда надо, сразу находит запасённый продукт! Съела один кусочек, пошла за вторым. И тоже сразу же нашла его под снегом на соседнем участке.

Надо же! Даже собаки частенько забывают о своей закопанной добыче, а эта нет, всё помнит!.. Вот тебе и ворона! Запасливая! И  очень умная! Снег вместо холодильника для долговременного хранения использует.

Итак, с хлебом стало всё ясно. Но почему она ходит пешком, ведь куда быстрее пролететь необходимое расстояние. Действие это оказалось тоже не без скрытого смысла. За время её хождений ни одна из птиц не посетила эти участки. Возможно, ворона просто не хотела привлекать внимание других своим полётом?! Ведь обычно, как только какая птица начинает летать над одним и тем же местом, сразу сюда устремляются и другие из близлежащих районов.

Однажды я предложил вороне, кормящейся опять в одиночку, большую, чем обычно, порцию угощения, разбросав в разные места с десяток кусков хлеба. Та сразу же начала их прятать. Вначале носила по одному кусочку и прятала на соседнем огороде. Потом посчитала этот труд малопроизводительным и изменила тактику. Собрала в кучку сразу несколько кусков и попыталась все их засунуть себе в клюв. Засунула три, четвертый не помещается. Она и так, и эдак пыталась, меняла их местами, даже в глотку засовывала, - наконец получилось. Понесла прятать. Но на этот раз не стала далеко уходить, а подошла к куче опилок, лежащих на Тамарином участке, рядом с моим огородом. Засунула в оттаявшие опилки один кусок, затем второй, третий, и вдруг увидела, что я с интересом наблюдаю за ней. Она срочно вытащила обратно всё спрятанное, вновь проделала сложную процедуру с запихиванием всех кусков в клюв и пошла  прятать на противоположную от меня сторону кучи.

– А вдруг откопает! Ведь тоже может проголодаться!
И все остальные куски в последующем прятала так, чтобы я этого не видел!
Так вот почему она прячет их на чужих участках! – Чтобы я не увидел! И это было совершенно точно, ибо, когда я в последующем работал в других концах участка, ворона преспокойно прятала продукт на моих грядках. Ну, тут уж она со своими вороньими инстинктами немного перегнула палку!..


Тамарины грядки

Как уже говорил, сытые вороны частенько прячут свою добычу про запас, зарывая её в листья, в опилки, а то и просто в землю. Чаще всего этим местом у нас на огородах являются огородные грядки. Я многократно наблюдал эту процедуру, а нередко и выкапывал спрятанные остатки при земляных работах. От моих знакомых ворон достаётся не только моим грядкам, но и соседским – Тамариным, Колиным, Нины Григорьевны и более дальних огородников.

Этой осенью Тамара под зиму посадила грядку чеснока, но почему-то не прикрыла, как обычно, листьями. Однажды я встретил её на огороде расстроенной.
– Весь чеснок у меня вороньё повытаскало! Всю грядку разворотили, окаянные!
– Чеснок?! – удивился я. – Да они чеснок и не употребляют, особенно теперь, когда еды везде для них достаточно.
– А всё равно, повытаскивали! Кругом ямы одни.
– Да как они могли обнаружить его? Ведь вы глубоко сажали и сверху землей засыпали.
– Значит, учуяли! А своим «хоботом» они не только чеснок вытянуть могут!

У меня, правда, чеснок был закрыт листьями. Но в прежние годы такого с грядками никогда не случалось. Бывало, правда, вороны компостные кучи разворачивали и даже плёнку в маленьких парничках проклёвывали, доставая из-под неё гниющие остатки. Но чтобы что-либо из грядок, – этого не было.

Не стал я тогда сильно разубеждать соседку – факт был налицо – но сразу не понял истинного смысла произошедшего. И только тогда, когда в очередной раз дал моим знакомым (воронам) избыточную порцию угощения, всё стало ясно. Действительно, те почему-то выбрали для складирования излишеств продукции именно эту злополучную свежевскопанную грядку. Выворачивали из неё комочки земли, втискивали внутрь куски хлеба и закрывали сверху для надёжности. А в последующем (проголодавшись) вытаскивали «НЗ», оставляя ямки открытыми.

Я не решился тогда раскрывать эту небольшую тайну Тамаре: не ровен час, распугает всех моих приятельниц. Но постарался убедить её в сохранности посадочного материала. И уве¬рен в том, что на следующий год урожай чеснока у неё, как всегда, будет отменным, впрочем, как и всех остальных культур...


Благодарная ворона

Как-то в апреле я уходил домой. Запер дверь, перелез через решётку (дверь была засыпана снегом и вмёрзла в лёд) и, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, медленно направился по улице к выходу. Прошёл метров десять и вдруг услышал троекрат¬ное воронье карканье. Обернулся и увидел мою знакомую, летящую со своего наблюдательного пункта на соседской крыше в моём направлении. Ворона сделала полукруг и уселась уже на крыше нашего домика. Я помахал ей рукой и продолжал шествие по снежному бездорожью. И вновь ворона троекратно каркнула и полетела за мной до крыши следующего дома. И так – до самого конца улицы. Конечно же, это была «моя» ворона. И она благодарно провожала меня, уже как своего знакомого. Не думал я, что птицы способны на такое! Кошки, собаки – да. Это входит в ритуал их добрых отношений. Но вот, чтобы птицы! Но это же всё-таки была ворона! И она явно хотела выразить мне свою благодарность.

В последующем вороны неоднократно встречали и провожали меня, иногда поодиночке, порой и семейной парочкой. Они даже вылетали за пределы берёзовой рощицы, до самой остановки троллейбуса. В роще они перелетали с дерева на дерево, периодически оповещая меня громким карканьем, что они ещё здесь. А на лу¬гу, уже ближе к автотрассе, – чинно прохаживались невдалеке, пока я стоял в ожидании транспорта; периодически что-то вытаскивали из многочисленных луж и поглядывали в мою сторону.

Но самые поразительные проводы произошли в канун 7 Ноября, когда я, несмотря на пасмурную погоду, пришёл «поздравить» своих крылатых и четвероногих огородных постояльцев с праздником. В честь праздника я принёс голодающим не только хлеба, но и банку молока, а также солидную порцию творога, немного залежавшегося у нас в холодильнике.

Муська, услышав меня, сразу выбежала из-под Володиного домика, где она собралась проводить зиму, и, как всегда, начала «бодаться», выражая свою радость и показывая своё нетерпение. Я накормил её вначале в домике, обезопасив от неминуемых наскоков вороньего братства, а затем пошёл устраивать всеобщее кормление.

Вороны, вкусив новый для себя деликатес (творог), весь день обхаживали меня, когда я приезжал из очередного рейса с листьями. Приходилось каждый раз выносить новые порции. Перед уходом, около трёх часов пополудни, я устроил Муське с птицами прощальный обед, дав остатки творога и оставшийся хлеб, а сам стал собираться до дому.

Выхожу и вижу, что Муська в моё отсутствие уступила остаток своей порции воронам, а те практически завершили трапезу, подчистив обе миски и оставив вездесущим сорокам только крошки. Сами же серокрылые чинно прогуливаются по огороду, держа в клювах солидные порции моего угощения. При моём появлении одна из ворон, находившаяся метрах в пяти от двери, положила на землю кусок творога, который она почему-то не стала есть и, встав над ним, стала отгонять наседавших со всех сторон воровок – сорок.

Почему она не съела творог, подумал я, ведь с такой жадностью обе птицы вначале набросились на него! Наверное, хочет спрятать, да сороки мешают. Вот и ждёт, когда удалятся белогрудые.
Иду по улице, как обычно в сопровождении Муськи. Та бежит впереди, подняв хвост трубой, и всё время оглядывается на меня, - порой трётся на ходу о мои сапоги, «бодается» головой, норовя попасть под ноги. Около Володиного дома она не остановилась, а пошла провожать меня до калитки.

В этот момент над самой моей головой раздались взмахи крыльев и одна из ворон, обогнав нас, пролетела вперёд и уселась на крыше рядом стоящего домика. Сидит и смотрит в мою сторону, держа в клюве кусочек творога. Что ж, это приятно, когда столько друзей с тобой общается! Смотрю, ворона положила на краешек крыши творог и выжидающе смотрит на меня. Вот ведь какая обязательная, – даже с добычей за мной полетела! Приближаюсь к вороне, а она хватает беленький кусочек в клюв и демонстративно показывает его мне, как бы ещё раз благодаря за угощение. И даже головой кивает, чтобы мне лучше добычу видно было.

Да, поразительная птица! Какое дикое существо ещё додумается до подобного?! Сколько в её жестах благодарности! Как не приходить к таким в последующем! Как не принести вкусненького! Хоть ворона и всеядна, но уважает деликатесы... А может, она мне специально творог так демонстрирует, намекая, что он им особенно понравился?! Неужели она его специально не съела, чтобы мне его  показать?! Да нет, быть не может такого! Это только мои досужие вымыслы. Разве может птица осмысленно проделать подоб¬ное!.. Но ведь не съела же она такую вкуснятину! Не унесла в потайное место, не спрятала от постороннего взгляда. Полетела провожать меня со своей добычей! И показала мне её так демонстративно!.. Вот и думай теперь, что хочешь!..


«Мусорные» вороны

У всех ворон невероятная тяга к мусору! Копаться в мусорных кучах, на помойках, на свалках – любимое их занятие. Сколько раз наблюдал у себя на огороде: даю им хлеб, хлеб с маслом, а они предпочитают вначале с мусором разобраться, который я только что у них на глазах закопал в компостную кучу. И только после этого обращаются к хлебу. И даже тянут из бочки закисшую траву (к тому же, невероятно вонючую), которую я готовил в качестве удобрения вместо навоза.

Нет, безусловно, их желудки специально приспособлены к перевариванию всевозможных отбросов. Но как они борются с микробами, со всей дрянью, которой кишат все эти отходы?! Что за невиданные защитные силы присутствуют у них в желудках? Вот над чем надо бы поработать исследователям-вирусологам, бактериологам, энзиматологам, иммунологам и другим, исследующим защитные силы организма и способы его иммунной защиты.




Вороньи отношения

Вороны – коллективные существа и весьма четко соблюдают субординацию в своей вороньей стае. Всю окружающую местность они делят на свои «семейные» владения и яростно охраняют их от посторонних крылатых и четвероногих посетителей. На наших огородных участках человека они признают за основного хозяина и видят в нём, прежде всего, источник своей наживы, поэтому и не творят ему серьёзных пакостей.

Между различными вороньими кланами на участках устанавливаются довольно мирные отношения. Для демонстрации своего авторитета они, в основном, объясняются жестами и голосом. Могут клевать доски, ломать ветки, орать и хрипеть. Порой прижимаются к земле, выгибая дугой шею. Однако иногда и пощипывают друг друга за пёрышки. Бывает, и гоняются друг за другом во всю мощь. Тут уж увидишь все элементы высшего пилотажа: и штопор, и резкие повороты, и пике, и «бочку», и чуть ли не кульбиты. Особенно активно вороны гоняют чужаков ранней весной.

Я обычно даю подношения всем, кто просит, и все с удовольствием принимают его. Вот и сегодня одна из незнакомых ворон в отсутствии местных «хозяев» получила корочку хлеба и спешно поглощала её у меня на участке. Вдруг откуда-то из-за сараев с огромной скоростью рассвирепевшей фурией устремилась «хозяйка» моего участка. «Чужая» сразу бросилась наутёк, но корку всё же успела схватить. И началась погоня. Бешеная, без криков. Только слышно было, как крылья шуршат и свистят, когда птицы приближались к моему участку. Гонки продолжались минуты две. Потом вороны удалились и в конце концов уставшие, уселись на столбах электросети метрах в пятидесяти друг от друга.


Храбрые вороны

Ворона – крупная и сильная птица. И свою силу хорошо знает. По крайней мере, остальных местных птиц периодически гоняет – галок, голубей, сорок и, тем более, всякую мелюзгу типа воробьёв и синиц. И даже своим самым близким родственникам, грачам, периодически показывает, кто здесь истинный хозяин. Единственно, с кем они серьёзно считаются, так это с чайками, мощные клювы и крылья которых внушают даже им уважение. И сами уступают им дорогу (но не добычу!). Случается, вороны дают отпор и хищным птицам, приближающимся к их владениям. И тогда можно слышать их громкий мощный ор и видеть, как несколько бесстрашных ворон со всех сторон атакуют в два раза более крупную хищницу, которая улепётывает отсюда как можно быстрее.

Так же независимо держатся вороны и со своими четвероногими соседями – собаками и кошками. Правда, собакам они уступают дорогу, а вот с котами совершенно не считаются. Даже не пытаются улететь, когда кот движется в их направлении (когда сидят стаей). И котище вынужден обходить это воронье братство стороной.

При случае вороны не прочь и поиздеваться над особенно нерадивыми местными представителями кошачьих. Но не так, как это делают сороки - лишь бы позабавиться, – а вполне серьёзно, стремясь нанести им не только моральный, но и достаточный физический ущерб. Однажды я видел, как кота, забравшегося на дерево, атаковала ворона. Пару раз спикировала на него на полной скорости, вынудив быстрое возвращение на землю. Когда же до заветной земли оставалось всего-то метров пять, и котище уже предвкушал мягкое приземление, ворона таки сумела каким-то образом скинуть его со ствола. Кот кубарем полетел вниз, но не потерял своего кошачьего достоинства, сумев-таки опуститься на лапы. И сразу же дал такого дёру до ближайшего подвала, что ворона даже развернуться не успела для очередной атаки.

Особенно вороны неравнодушны к котам, уплетающим что-либо съестное, и не дай бог, если котище решает устроить трапезу на виду  у нескольких разбойниц. Они сразу налетают, откуда ни возьмись, целой вороньей стаей и устраивают вокруг счастливчика такую чехарду, что тот сразу понимает всю опрометчивость своего поступка. Если же какой котище не обращает на них внимания и продолжает трапезу, вороны постепенно сужают круг и обступают его со всех сторон. Кот моментально подбирает хвост, прижимает уши, весь съёживается и максимально ускоряет темп. Но вороны уже совсем рядом, и их грозные клювы уже готовы к действию. Такими и башку кошачью продырявить можно. А кот с пробитой башкой уже не тот кот, и он это отлично понимает. Поэтому срочно хватает остатки добычи и улепетывает в укромное место.

Во всех этих воронье-кошачьих противостояниях я ни разу не видел, чтобы конфликт дошёл до настоящей потасовки. Кот при мне ни разу не бросился на нахалок, а только делал попытки отбиваться лапами и строил им свирепые рожи.

Наш подъездный кот Васька, сильно раздобревший на бабусиных харчах, жутко боится этой оруще-летающей братии – и осуществляет трапезу только в присутствии своих покровительниц. А тем приходится стоять прямо-таки над котом, защищая его своими палками от непрерывных нападок голодной стаи.

При дележе добычи на помойках воронам предоставлена первая очередь. Правда, в последнее время её активно оспаривают у них бомжи, число которых в наших краях непрерывно растёт. После бомжей и ворон к помойкам бегут всякие мелкие шавки (большие чаще вкушают обеды дома). И только потом сюда, крадучись и озираясь по сторонам, с опаской приближаются представители кошачьей братии, вылезая из подвалов и иных укромных мест обитания.

Подобные же отношения сложились у моих знакомых огородных ворон с местными бездомными кошками Муськой и Васькой. Я вначале думал, что эти полудикие и боевые кошки будут всегда и везде гонять серокрылых, особенно огромный кот Васька, килограмм в пять-шесть весом. Однако серые и здесь не подумали сдавать своих позиций. Правда, вороны постоянно видели моё отношение к этой кошачьей парочке и поэтому не предъявляли тем серьёзных претензий. Но когда дело доходило до дележа добычи, их вороний характер выдержать был уже не в состоянии.

Муська в начале лета при виде приближающихся к ней во время кормежки ворон всегда подымала шерсть дыбом, тихонько шипела и быстрее улепетывала с куском под мою защиту. И ни разу не попыталась отнять у вороны добычу, даже если была очень голодна. К здоровенному и вечно голодному коту Ваське вороны просто не успевали подлетать, поскольку тот молниеносно расправлялся с едой и сразу же бежал ко мне выпрашивать добавку.

Как-то, уже ближе к осени, я решил посмотреть, как будут развиваться события, если предложить моим знакомым общую трапезу. Когда проголодавшиеся четвероногие по утру прибежали ко мне, я разложил еду в четыре плошки и выставил их в метре друг от друга на месте обычного вороньего кормления.

Кошки сразу уткнулись в свои миски и в спешном темпе стали уплетать содержимое (хлеб с молоком и манную кашу). А воронья парочка уже тут как тут, даже не дождались, пока я отойду на несколько метров. И сразу устроились у латок с хлебом. Минуты за полторы подчистили их, осмотрелись, не осталось ли чего, и стали вокруг кошек прогуливаться. Совсем близко подошли – менее метра. Муська шерсть дыбом подняла, оглянулась несколько раз и, не доев, ко мне на кучу листьев убежала. Васька же только темп еды ускорил, но даже не оглянулся.

Вороны так же быстро подчистили Муськину миску и стали вдвоём ходить уже вокруг Васьки. Тот лопает, не отрываясь, только уши прижал, даже шипеть на воронье не пытается. Тогда одна из ворон подкралась к нему совсем близко и легонько потянула клювом за кончик хвоста – хватит, мол, лопать, не то объешься! Васька только ещё более ускорил темп. Тогда ворона подкралась к нему другим боком и ухватила за хвост посильнее. Васька зашипел и обернулся оскаленной мордой, однако не сдал своей позиции. Хвост при этом усиленно заходил из стороны в сторону, а потом спрятался где-то под Васькой. Ворона подошла к нему уже совсем близко и ухватила за шерсть посреди спины. Ваську передёрнуло от такой бесцеремонности, он рявкнул, чуть не подавившись от гнева, и даже сделал вид, что готов перейти в атаку. Ворона отпрыгнула на метр в сторону, но не ушла. И, когда Васька снова опустил башку в миску, вылизывая остатки завтрака, ворона сумела вытащить из-под него его хвост и уже так потянула, будто хотела оторвать его и унести в качестве сувенира в своё логово. Тут уж котище проявил свою кошачью решительность и зашипел на неё что было силы. А потом, поджав уши (чтобы не попортили) поспешил трусцой в мою сторону...

В последующем я неоднократно пытался сблизить моих столь разных общих знакомых, но каждый раз наблюдал ту же самую сцену, правда, с разными вариациями. Коты мои иногда и решались на активное сопротивление, однако победу каждый раз праздновали храбрые, настойчивые и дружные вороны.


Умеют ли считать вороны?!

Как-то я бросил одной из моих знакомых ворон два кусочка хлеба. Та почему-то не спустилась за ними, а закаркала, – причём, каркнула дважды. Я не придал этому особого значения – ну, орёт и орёт, это их воронье дело... В другой раз, бросив вороне три кусочка, услышал от неё в ответ трёхкратное карканье. Тут меня осенило! Неужели она своих призывает и сообщает им, сколько добычи в этот раз имеется?! После этого я стал уже внимательнее следить за этими птицами. Но, как нарочно, в последующем вороны уплетали добычу молча.

Однажды я бросил вороне, сидящей, как всегда, на любимом наблюдательном пункте – на крыше Тамариного домика, – сразу с десяток кусочков, чтобы больше уже не возвращаться к кормёжке. Сам же стал заниматься огородными делами. В этот момент на огороде я был не один, и ворона, по-видимому, боясь присутствующих, не решилась лакомиться. Однако обычная воронья выдержка ей вдруг изменила, и она сорвалась с места, разоравшись во всё горло.

Спохватившись, я стал считать, вдруг она передаст точную информацию о количестве разбросанной внизу добычи!? Ворона орала, не переставая, пока летела через все соседские огороды, и, по-видимому, не остановилась и в лесу, оповещая своих собратьев о богатой добыче... Но насколько соответствовала её информация истине, я не смог определить, да и вряд ли это имело смысл делать – было бы наивно предполагать наличие у ворон столь развитого интеллекта.

Так я и не узнал окончательно в этом сезоне, умеют ли считать вороны. Если даже они считают только до трёх, и даже до двух, то и это делает честь их вороньему разуму.


«Коллективные» вороны

Сегодня впервые они прервали кормёжку и умчались с пролетавшей неподалеку вороньей стаей. Услышали призывный вороний ор и без раздумий устремились в сторону леса. Покружились, поорали над опушкой и все вместе умчались куда-то. Может быть, это был общий вороний сбор перед вечерним перелётом на ночные квартиры? До этого я думал, что подобные перелёты совершают только «городские» вороны, а «огородные» живут сами по себе, не объединяясь в огромную общую стаю. Надо будет понаблюдать за ними в вечернее время.

Но почему они не могут долететь до места ночлега самостоятельно?.. И ведь даже сразу про хлеб свой забыли и про то, что к нему моментально устремились «друзья» – сороки, конечно, не оставившие им на завтра ни кусочка... Вот коллективные существа! По сигналу общего сбора сразу слетаются. Да, такие не пропадут!


Крикун

Летом я всё время ждал, что Муська приведёт нам на показ своё кошачье семейство. Но время шло, а потомство не приводилось. Более того, в начале июля и сама Муська перестала приходить ко мне в гости. Что-то стряслось в её семействе, либо случилось с нею самой. Но мы всё же надеялись на встречу с нею.

Совершенно неожиданно вместо Муськи потомство привела ко мне ворона. Хоть это и должно было случиться, но оказалось для меня совершенно неожиданным и радостным событием.

Впервые этот вороний «младенец» появился на моём участке шестого июля. Увидев на крыше сразу трёх ворон, я сразу подумал, что это и есть их чадо. Но уж очень он был большой – по размерам почти с мамашу, только чуть потоньше. В первый день он всё время орал – то ли от страха, то ли просил есть, беспрерывно раскрывая клюв и подбегая к вороне-матери. Отец семейства в это время тихо восседал на соседней крыше и спокойно созерцал окрестность.

Первый визит ко мне младенца был непродолжительным. Его вскоре увели обратно, и он не без страха поднялся с крыши и полетел в нужном направлении. Не могу сказать, чтобы он мне уж очень понравился – орун страшный, – но всё же младенец – есть младенец. Вот только я не думал, что у ворон рождается лишь один воронёнок – не как у других подобных размеров птиц. Опять же, надо читать Брэма или Акимушкина, тогда и знать будешь. Но под рукой ничего из подобной литературы у меня, к сожалению, не было.

После первой, показательной демонстрации всё семейство стало навещать меня ежедневно. А через несколько дней воронёнок стал летать без надсадного крика – тихо и спокойно, как и его родители. Прилетает и ждёт угощения; и, конечно, получает его в первую очередь. Правда, вначале он побаивался прикасаться к моим подношениям, выпрашивая еду у мамаши. Вот и сегодня, 10 июля, всё перелетает с места на место, боясь спуститься к плошке с продуктами. – Страшно всё-таки неизвестного! Опустится рядом, схватит кусочек и сразу отпрыгивает в сторону, а вдруг что случится! Вскоре, однако, освоился и стал уплетать быстрее своих родителей.

Четырнадцатого июля он впервые прилетел ко мне в одиночестве. Не узрев меня снаружи (я находился в домике), малец взгромоздился на крышу и поднял такой шум, будто целый легион ворон на вороньем базаре. Я вынужден был срочно выскочить из дома с целью выяснения обстановки. Отошёл на несколько метров от двери и увидел этого вечно голодного мальца, который непрерывно барабанил клювом и крыльями по крыше, требуя от меня кормления – будто от своих родителей! (Уже вышел из повиновения, теперь будет досаждать каждую минуту). Но ничего не поделаешь – почти крёстный отец. Не разрывать же с ним дружеских связей!

Малец вначале не видел меня, продолжая дубасить всеми своими подвижными членами то по шиферной крыше, то по железному карнизу, отчего шум усиливался до невероятного. (Как у самого-то перепонки выдерживали?!). Неожиданно узрев меня так близко, непоседа чуть было не бухнулся с крыши, зацепившись за что-то крылом и сразу не сумев подняться в воздух. А поднявшись, поднял такой ор, что все окрестные вороны пришли в смятение и вторили ему на разные голоса, срочно подлетая со всех сторон на помощь. Можно только представить, какой концерт они устроили бы у меня, если бы собрались тут со всей округи! Но, к счастью, малец не растерял окончательно все навыки полета и смог убраться восвояси. Однако и после этого его истошный вопль долго ещё раздирал местное воздушное пространство. По всей видимости, сердобольные родители, ко всему, поддали ему в назидание на будущее.

Как ни странно, этот инцидент не остановил вороньего «малыша», и уже на следующее утро он преспокойно восседал вместе с родителями у меня на крыше. Я вынес им еду, а сам отошёл в сторону, чтобы понаблюдать за их трапезой. Родители сразу устремились вниз, а младенец вначале всё же сделал несколько разведывательных кругов и только после этого решился на приземление. Спустился и стал требовать, чтобы его кормили. Но, по-видимому, в вороньем понимании, он уже вышел из такого возраста, поэтому родители только уклонялись от его непрерывных наскоков, не обращая внимания на широко открытый клюв и на громкий ор, который он устроил у них под ухом. Волей-неволей тому пришлось самому хватать куски хлеба и расправляться с ними самостоятельно.

В какой-то момент трапезы из соседнего огорода к нам совершенно неслышно пробралась соседская чёрная кошка Муська (вероятно, привлечённая устроенным воронёнком шумом). И медленно стала подбираться к пирующим. Надо сказать, что это была маленькая, легкая, как пушинка, и совершенно независимая кошечка, никогда не выражавшая никакими кошачьими звуками своих эмоций, – будто давшая обет молчания.
Взрослые вороны, конечно, её сразу увидели, но продолжали спокойно вкушать свою добычу. Воронёнок же моментально взлетел на крышу и стал неистово орать, предупреждая родителей о грозящей страшной опасности. Но те по-прежнему не обращали на кошку внимания. Вскоре папаша улетел, набив клюв четырьмя большими кусками хлеба, и на земле осталась одна ворона-мама. Муська постепенно, с остановками приближалась к ней: медленно и неслышно. Приблизилась метров на пять и замерла в нерешительности между грядками. Вряд ли в этом случае её прельщала еда, привлекала, по-видимому, сама ворона. Но ворона – не воробей, и даже не дрозд, которого она однажды поймала и сожрала у себя дома. Поэтому она притаилась в терпеливом ожидании на расстоянии всего нескольких прыжков от вороны.

Воронёнок тем временем продолжал неистовствовать на крыше.
– Ты что не видишь?! Ведь, это же зверь! Хищный! Сейчас он тебя схватит! Улетай скорее!.. Вот он уже подкрадывается, приближает¬ся, совсем уже рядом!..
Действительно, Муська всё же приняла какое-то решение и стала на брюхе подкрадываться к продолжающей трапезу вороне, совсем скрывшись между грядками. Воронёнок продолжал неистовствовать, то летая над кошкой, то снова усаживаясь на крышу. И вдруг, когда кошка была уже совсем рядом, он, истошно вопя, слетел с крыши и встал около воронихи, продолжая орать от страха и недоумения.

– Ты же меня сама учила, что они опасны! Что нельзя им попадаться в лапы! Почему же не улетаешь?!. Ну, если не хочешь улетать, то я буду рядом с тобой! И помогу тебе! Не боюсь я эту гадкую кошку!...
В это время вернулся ворон, сделал круг над самой головой у Муськи, и та довольно быстро посеменила прочь, снова в свои огородные владения, – так же молча и неслышно. А воронёнок всё не мог успокоиться, провожая её, пока та не скрылась у себя дома.


Рассудительная ворона

С наступлением осени кормящиеся у меня кошки становились всё более прожорливыми и поглощали всё, что им бывало предложено, вплоть до чёрствого хлеба. Ели они с невероятной жадностью, спеша проглотить то, что лежало перед ними, особенно, когда по соседству над миской орудовали другие их собратья. Иногда я наполнял им сразу несколько плошек разными кошачьими деликатесами, и кормящиеся носились между ними, спеша обогнать друг друга и не допустить соседа до лучшего блюда.

Как-то я, разложив угощение, отошёл отдыхать на кучу листьев, захватив с собой пустую банку из-под молочной каши, которую в данный момент с удовольствием уплетали мои подопечные. Кормились в тот раз Муська и Васька, а третий, вечно голодный, нелюдимый серый кот орал в грядках по соседству, не решаясь, как всегда, приблизиться к месту всеобщей трапезы.

Через несколько минут к ним подлетели мои вороны и стали бесцеремонно требовать у четвероногих свою долю, обходя их со всех сторон и периодически подёргивая за пушистые хвосты. Не выдержав вороньего напора, мои мурлыки вскоре отступили и прибежали ко мне – жаловаться и выпрашивать добавки, уже в безопасном месте. Я дал им кое-что в виде рыбьих потрохов и куриных косточек, и голодающие, урча и давясь от спешки, принялись поглощать их с невероятной быстротой.

Слопав всё до последней косточки и поняв, что большего уже не получишь, Муська, даже не сказав мне спасибо, сразу убежала по своим делам на соседние огороды. Васька же долго ещё обнюхивал окружающее пространство, находя мельчайшие крошечки, оставшиеся после Муськиной трапезы. Затем его внимание привлекла банка из-под каши, которую я не успел вымыть, и кот усиленно стал вылизывать её края, пытаясь засунуть внутрь свою большую голову. Голова в банку не лезла. Тогда Васька засунул в неё лапу, стараясь соскрести когтями оставшиеся на стенках комочки. Затем вытащил зубами лежавшую в банке ложку и принялся её старательно облизывать. Ладно, думаю, мыть меньше придётся, – пускай работает.

Затем я стал наблюдать за пиршеством ворон и за сороками, пытавшимися разными хитростями урвать у них свою долю. А когда снова перевёл взгляд на Ваську, тот уже спокойно сидел рядом с банкой и удовлетворенно облизывался. Я хотел вымыть банку и ложку, но ложки рядом не оказалось. Подумал, что она затеря¬лась где-то между палками, лежащими рядом, но и там не нашёл. Порылся в листьях – и под ними ложки не было.

Неужели заглотил?! С жадности и это могло случиться! Тогда прощай и Васька, и ложка. Ложку, конечно, жалко – одна из трёх последних в бабулином хозяйстве, притом, серебряная! Ваську же придётся к ветеринарам тащить, операцию делать – из себя такую огромную никак сам выдавить не сможет. А жить с ложкой в желудке бездомному коту совсем нельзя: прыткость убавится. Тогда ему от местных одичавших котов не спастись, да и за мышами нелегко гоняться будет.

Но почему он так удовлетворенно облизывается? Неужели ложка сытость придаёт?!. Да нет, не так бы он тогда себя вёл, всё-таки. Беспокоился бы о своём будущем... Но куда она могла деться? Не спрятал же её котяра про запас, как это вороны делают! Да и не додумается кот до этого. И вообще, у кошек это не принято – всё сразу доедают, а к испорченной пище не прикасаются – со своими более нежными, чем у ворон и собак, желудками. Вновь я принялся искать пропажу. Перевернул все палки, все доски, перерыл все лежащие на дорожке листья – нет и всё тут! Что за наваждение?! Смотрю на Ваську, а тот уже ко мне на ноги лезет, и сразу выше норовит забраться, и поёт, вовсю заливается! Пощупал его живот – тугой, как барабан, не от ложки, конечно. Такой и тревожить не хочется своим прощупыванием. Ничего, думаю, завтра поубавится, тогда и нащупать пропажу сумею (если там она, конечно).

Обратился вновь к воронам. Они как раз трапезу заканчивали, – складывали оставшиеся куски в кучку, чтобы к себе транспортировать. Запихивают в клювы по три, по четыре куска, а больше уже не получается – клюва на всё не хватает. А тут со всех сторон сороки наседают, оставишь – вмиг всё растащат. А несколько в стороне ещё одна ворона на грядке сидит, тоже с чем-то расправляется. Пригляделся, а это она... мою ложку обклёвывает! Как у кота из-под носа утащила, я и не заметил! Пошёл скорее к ней.
– Отдавай, говорю, имущество! Мало кормлю вас, что ли?

А она отдавать не хочет. Того гляди, с ложкой на сосед¬ние участки улетит – где её там тогда сыщешь! Пришлось срочно идти в дом за хлебом и производить обмен товаром. Как только кинул воронам свежую порцию, все за хлебом устремились. И эта про ложку сразу забыла – хлеб всё же куда вкуснее. – Рассудительная ворона!

Подобрал я ложку и больше уже не оставлял на видном месте. Ведь из-под самого носа тащат, и не заметишь! Правда, ворон больше не художественные достоинства предмета интересуют, а его вкусовые качества. Так что при случае «обменяться» с ними совсем нетрудно. К тому же это была не «моя» ворона. Мои никогда лишнего из огорода тащить не будут! Свои всё-таки!


«Облепиховые» вороны

Почему это серокрылые так любят облепиху? И никаких иных ягод им не надо. Разве что летом первую клубнику пробуют. Но в это время других ягод и нет. А осенью – ешь, что только душе угодно. Обычно в августе-сентябре эти подруги на огородах редко появляются – где-то в иных местах околачиваются, воронят своих воспитывают. Но вот в октябре несутся на прокорм целыми стаями. Да ещё друзей – грачей перед их отлётом с собой прихватывают. Облепят дерево со всех сторон, так что ветви чуть не до земли клонятся, и набивают себе желудки. Как уж им колючки не мешают, совершенно непонятно. Сам, пока собираешь, весь исколешься. Ну, клювы их твердокаменные, – это понятно. А вот лапы-то, должны же они колючки «чувствовать».

Хитрые, к тому же! Знают, что хозяева воровать при себе не позволят, так по утрам или вечером прилетают. Идешь пораньше, смотришь – со всех сторон стаи вьются. Увидят тебя и сразу дёру дают, туда, где людей нет. Так же и вечерами. Только уходишь с огородов, сразу пиршество своё начинают. До этого момента сидят все на наблюдательных пунктах: на столбах, на деревьях, на крышах, на высокой водосборной цистерне – высматривают.

Вроде бы и не жалко – пусть немного полакомятся – ягод-то на деревьях обычно много бывает, хозяева не всегда с ними сами справляются. Но эти налетчики такой здесь погром устраивают – будто целая бригада юных молодцев работала: кругом на земле ягоды валяются, даже небольшие ветки разбросаны, ветви на деревьях помяты, обклёванные места пожелтели. Кто такое терпеть будет!

Хозяева и не терпят. Гоняют «крылатую бестию» как только увидят, пугала всякие с руками и головой ставят, плёнками, тряпьём всяким ветки закрывают. Да разве их этим напугаешь! Те только ухмыляются – сам по роже видел. Довольны даже! Надзиратель их сразу на пугало это садится и свысока окрест посматривает. Плёнку же они своими клювищами сразу на землю сбрасывают или на части рвут, тряпьё тоже в сторону отбрасывают – силища-то окаянная! Недаром эту гвардию (и даже каждую в отдельности) все окрестные коты и кошки боятся.

Где-то года четыре назад сосед с нашей улицы до того на них обиделся, что даже пристрелил одну с расстройства - самую назойливую. И повесил «воронье пугало» на длинном шесте, чтобы остальные все видели. «Воронье отродье» тогда далеко это место облетало – всё на соседние улицы подалось. Наши сады два сезона не трогали. Вот все кругом довольны были! А потом этот огород продали и пугало сняли. Но вороны только через год после этого на наши участки заглядывать стали.

Когда я пришёл на огород ранней весной 1997 года (после вынужденного двухлетнего перерыва), вороны снова на участках были. Меня они не испугались, несмотря на мою палку, а вскоре и за своего почитать стали. Даже от моих подношений в виде хлеба не отказывались. Одна такая воронья парочка основательно обосновалась на моём участке и уже не пускала других в свои владения.

Вначале они были слабо знакомы с приёмами нашей, человеческой агротехники и многое здесь делали по-своему: рыли весенние грядки с луком и чесноком, вытаскивая отдельные зелёные побеги, воровали первую клубнику, дырявили плёнку на парниках, доставая из-под неё мелкую летучую живность в виде мух, жуков, бабочек; осенью, конечно, за облепиху принимались.

Я их за всё это сильно не ругал – вороны со своих позиций ко всему подходят. Но, чтобы вреда особого мне не приносили, журил помаленьку, давая понять, что мне это не очень нравится. Журил словесно, заклеивая скотчем дыры в парниках, досаживая лук с чесноком, разбросанный на грядке, зарывая поглубже пищевые отходы в компостные кучи, срочно собирая остатки облепихи и т.д. и т.п.

Обе вороны каждый раз молча наблюдали за моими действиями либо со своего наблюдательного пункта  – с крыши соседнего дома или с расположенных рядом грядок. Что уж творилось при этом в их вороньих извилинах, понять было сложно. Но после моих увещеваний больше к этому месту они не притрагивались. Да и вообще, к грядкам, парникам, облепихам с прежними намерениями впредь не подходили, и даже в моё отсутствие! Не думаю, чтобы они совсем отказались от любимых занятий – ибо на соседских парниках и грядках орудовали с былой ретивостью. Мои же оставили в покое на все последующие годы. И больше предупреждать их об этом не приходилось.

Удивительные существа! Наших извечных друзей – собак и кошек – сколько приходится учить уму-разуму. Ну, собака в конце концов поймёт и будет слушаться. Коты же с кошками, хоть при тебе и будут делать вид, что всё поняли, в твоё отсутствие обязательно на стол заберутся, с целью стянуть что-либо. А с воронами по¬добных инцидентов не происходило.

Меня поразило ещё и то, что облепихи мои в этом году весь октябрь стояли не тронутые птицами. Стаи же кругом летали огромные. В пять-шесть часов вечера ор вороний такой кругом стоял, будто на самом деле на всеобщий вороний собор собрались. И через мой огород десятками пролетали, и через соседние. Все столбы, крыши, парники ими были облеплены. На облепихах соседских также содом устраивали – верно, впечатлениями делились. Ну, думаю, завтра ни одной ягодки и у меня не останется. Деревца-то ещё маленькие, и ягод не так уж и много было.

Прихожу на следующий день, а всё на месте, и ни одной вороны над облепихами не вьется. С соседних же участков сразу по несколько оруний при моём подходе слетают. Неужели «мои» предупредили?! Но как? И неужели у них такой разум коллективизма в общей вороньей стае выработался, что во всём друг друга слушаются?! Удивительно всё же, но факт остаётся фактом.

Хорошо таких вот умных друзей иметь. Жаль только, что близко к себе не подпускают. Не то, что наша огородная Муська. Та сразу после еды к тебе ластится. Аж головой «бодается», чтобы её гладили. Насладится и в домик бежит – стянуть, что плохо лежит. Хоть отлично знает, что шкодит – сразу при твоём приближении со стола улепётывает. Такая уж их кошачья натура. Правда, еду вороны тоже могут стянуть, если оставишь съестное на улице. Все остатки – это уж их законное достояние, у кошек и собак отнимать будут. Отнимать терпеливо и настойчиво. И даже прикрикнуть могут на непонятливых. Такие они, вороны!




НЕРАЗГОВОРЧИВЫЙ  ЁЖИК

Это маленькое колючее создание я встретил в берёзовом лесочке, в котором сгребал сухой лист. Везу через ухабы полную тачку и вижу, как малыш деловито прогуливается между деревьями, то ли в поисках чего-то, то ли просто так, ради собственного удовольствия. Мне, конечно, захотелось с ним познакомиться, но начинался дождик, и надо было спешить, чтобы укрыться в домике.

Я всё-таки наклонился и хотел легонько потрогать его чёрненький носик. Ёж, хотя и не испугался, но всё же спрятал нос, прикрыв его колючками:
– Вот ещё, кто-то будет до меня дотрагиваться!
Но я проявил настойчивость, пытаясь поддеть пальцем его мордочку снизу и посмотреть на его физиономию. Тогда малыш кольнул меня пару раз для острастки, а потом, чтобы отделаться от меня окончательно, залез головой в небольшое берёзовое дупло, оставив мне на рассмотрение одну лишь свою заднюю часть:
– Любуйся, если хочешь!
Нетрудно было понять его намёк – порой и ежи объясняются весьма доходчиво; поэтому я оставил его в покое. Ладно уж, поговорим в следующий раз. Может быть, тогда ты не будешь таким серьёзным и неразговорчивым...




ЕЖАТА

Откуда они появились на моём участке, эти миловидные маленькие колючие создания? Может, они родились здесь, где-нибудь под досками, в сарае? По крайней мере, эта малая троица в течение добрых двух недель смело шастала по всей моей территории, не опасаясь ни меня, ни моих соседей, порой заходящих ко мне в гости, ни бездомных котов и собак, рыскающих по всей округе.

Первый раз я увидел сразу двоих, чем-то занимавшихся рядом с клубничной грядкой. Проходя к колодцу, даже чуть было не наступил на одного из них. Не знаю уж, кому бы от этого было хуже – моей босой пятке, или малому созданию? Наверное, болевой рефлекс у меня бы сработал, и я сумел бы вовремя отдёрнуть ногу.

Я обрадовался гостю. Последние годы гостей у меня становилось всё меньше и меньше. Кошечки все сейчас с хозяевами и далеко от своих домов не отходят. Бродяги-коты почему-то не испытывают особого желания познакомиться со мной и с независимым видом проходят мимо, – в том числе и по грядкам. Один, правда, облюбовал мою яму из-под компоста и периодически отдыхает в ней, видимо, спасаясь от жары. Однако дальше её двигаться не желает и от моих скромных угощений отказывается. Друзья-вороны уже года три как куда-то исчезли из наших краёв, а прилетевшая им на смену воронья чета так и не хочет идти на сближение.

Поэтому я с удовольствием взял малыша в руки и погладил его колючую «шёрстку». Он даже не сопротивлялся и не поддавал меня своими иголками. Да они и были-то у него небольшими. Но, видимо, достаточными, чтобы давать возможность спокойно расхаживать по участку, не боясь крупной живности.

Ежик спокойно сидел у меня на ладони и вертел чёрным носиком в разные стороны, будто что-то вынюхивая. Из еды у меня с собой ничего не было, так что угощать гостя было нечем. Поэтому я скоро отпустил его, положив под куст смородины, подальше от тропинки, ведущей к колодцу, чтобы случайно не наступить на него. Да и сам стал ходить осторожнее.

Пошёл зачем-то в домик, вижу – между грядками ещё один малыш копошится. Точно такой же, как и первые двое. Значит, тут целый выводок обустраивается. Очень хорошо – мышей ловить будут, может, ещё каких местных вредителей. Взял его и отнёс к собратьям – вместе веселее будет. Малыши понюхали друг друга и стали заниматься каждый своим делом.

Через какое-то время все трое перебазировались на клубничную грядку, – может, улиток искали, может, червяков? Я периодически поглядывал за ними. Перед тем, как домой уходить, пошёл прощаться. Они по-прежнему промышляли втроём. Может, и мамаша где-то по-соседству находится. Но её не видно.

Я хотел, чтобы это семейство хоть ненадолго осталось у меня – всё веселее будет. Поэтому с надеждой шёл на следующий день на участок. Смотрю, а один малыш уже на улицу вышел, с окрестностями знакомится. Нет, тут нельзя. Здесь собаки бегают, народ ходит, да и машины иногда ездят. Опасно тут! Отнёс малыша на участок – пусть своих ищет. Но они в тот день промышляли почему-то порознь, а к концу дня вообще куда-то спрятались.

В последующем я встречался с ежатами почти каждый день. Они бегали по всему участку – то у сарая, то в кустах смородины, то на грядках. Были то все вместе, то поодиночке. От моих съестных подношений отказывались. По крайней мере, при мне ни к яблокам, ни к хлебу, ни к сыру не притрагивались. За ночь, конечно, всё пропадало. Но утащить еду могли и мыши, и глазастые вороны, или ещё кто из местных обитателей.

В какой-то день удалось даже сфотографировать ежат – и у меня на руках, и в процессе их поисковой деятельности. К этому времени они уже немного подросли и были куда более активны, чем раньше. Ко мне совсем привыкли. И не встречали меня своими иголками. И даже не прятали свои мордочки, когда я приветствовал их, беря на руки.

А в какой-то день они все вдруг пропали, видимо, пошли искать более спокойные владения. Благо, таких участков у нас более чем достаточно. Могли и в берёзовую рощу, и на сухое болото податься. Здесь везде для них полное раздолье. Впрочем, как и для многих других лесных обитателей.





РАЗБОРЧИВЫЙ  МЫШОНОК

В ближайшем преддверии финансового кризиса я успел за пару дней сделать кое-какие запасы, в том числе и не совсем нужные. Так, увидев, что ни в одном из городских киосков не осталось ни масла, ни консервов, ни сгущённого молока, я поддался искушению и купил десять плиток пока ещё сравнительно дешёвого шоколада, сделав «стратегический» запас на ближайшую зиму. Купил их я в загородном киоске, поскольку в городских – они стоили уже в два раза дороже, и отвёз на огород, куда я как раз и направлялся.

Зная, что в садовых домиках порой появляются незваные гости, в том числе любопытные мышата, я принял некоторые меры предосторожности: завернул плитки в два целлофановых пакета, проложил их сильно пахнущими мятой и тысячелистником и поместил на подвешенную простыню, на которой я обычно сушил целебные травы и коренья. Надо отметить, что простыня висела на верёвках, привязанных к гвоздям, вбитым в голую стену, поэтому я надеялся, что добраться до лакомства воришки будут не в состоянии. Дверную же занавеску, висящую сантиметрах в двадцати от простыни, на всякий случай отодвинул на большее расстояние.

Оборудовав несколько рубежей защиты, я был уже спокоен за свои запасы и на время забыл о них. Вспомнил через две недели, когда после утомительной работы проголодался и, не имея с собой обычного завтрака, решил воспользоваться отложенным резервом. Вскрыл «НЗ» и взял одну из плиток, убрав остальные на прежнее место. В последующую неделю периодически проверял сохранность запасов – всё было в целости и полном порядке.

Как-то раз после очередной работы по заготовке листьев в берёзовой роще вновь решил обратиться к резервам. Беру пакет, осматриваю его и, о ужас! – Вижу в самом углу пакета маленькую рваную дырочку – свидетельство свершившегося воровского набега. Но ведь только позавчера проверял – всё было цело! И как это они сумели добраться? Как учуяли? Может, этому способствовали моё вскрытие пакета и распространение притягательного запаха! Но ведь надо было ещё добраться до простыни!

То, что дырочка была малюсенькой, меня не очень успокаивало. Я уже видел, как много в такую щёлочку может быть вытащено продуктов. Как-то раз я оставил в лесу пакет с брусникой, зарыв его в мох под деревом. Оставил по необходимости, так как не было сил донести весь собранный урожай грибов и ягод до дома. А на следующий день обнаружил, что чуть ли не целый литр ягод высыпалось в такую же маленькую дырку в углу пакета. По-видимому, некая полевая особа заинтересовалась его содержимым и проделала довольно трудоёмкую работу по сортировке ягод по степени их спелости... Так что сейчас с волнением развертываю пакеты, надеясь всё же на твердость алюминиевой фольги и на всё отбивающие запахи огородного разнотравья.

Но где уж там! Коль скоро эта воровка (или воровки) учуяла содержимое, и коль она сумела до него добраться, то какие могут быть для неё ещё преграды! Из девяти плиток две оказались обглоданными. И притом довольно солидно. Видимо, деликатесный продукт пришёлся ей по вкусу. Края плиток были ровно срезаны – будто острым-преострым ножом. При этом не отдавалось предпочтения орехам, изюму или самому шоколаду. Уплеталось всё подряд, и ни одной крошки съестного не было оставлено на дне пакета этим хозяйственным и экономным созданием. Видно было, что проказница осуществляла трапезу со всеми удобствами, не торопясь и не опасаясь каких-либо подвохов с моей стороны. К тому же воришкой не было сделано попытки перебазировать часть запасов в своё потайное укрытие – видимо, по её мнению, выбранное мною место отвечало всем требованиям надёжности и конспирации.

Пришлось распрощаться с солидной долей двух поеденных шоколадок. Остальное же я решил отнести домой (что, кстати, мог сделать с самого начала). Стал укладывать плитки в пакет и тут неожиданно обратил внимание на то, что надкусанными оказались только шоколадки с изюмом, остальные шесть разных сортов воришка почему-то не тронул. Может быть, эти две были ближе всего к дыре? Нет, они лежали в разных местах – это я отчетливо помнил, когда разбирал пакет. Одна была сверху, другая – в центре, среди стопки других плиток. Это уже было совсем непонятно. Что за тонкости вкуса у этого гурмана! И как он мог определить их превосходство, не пробуя остальные плитки? Кстати, им были выбраны именно те, о которых в своё время были отрицательные отзывы со стороны санэпидслужбы! Вот сколько загадочных вопросов задал мне этот мышонок своим неожиданным визитом – вопросов, для меня неразрешимых, но весьма поучительных. По крайней мере, придётся быть ещё более внимательным к хранению продуктов на участке. Надо будет прибегнуть и к помощи Муськи, которая, кстати, вновь после некоторого перерыва стала навещать меня. А что касается самого шоколада (на отдалённое будущее), то, думаю, что со вкусами этого удивительно тонкого гурмана следует всё же считаться...




НАСТОЙЧИВАЯ  ИВОЛГА

Удивительно, но в детстве я не видел этих райских птиц, – возможно, потому, что весной не часто ходил в лес, а в ближайших мелких кустиках их просто не было. Впервые с иволгами я познакомился в пригороде Владивостока, на Патрокле, куда они прилетали на летний период.

Вернувшись в Иваново, я был приятно удивлён, вновь встретившись с ними в берёзовой рощице, в районе наших садов. Поразительно, но и местные желтогрудые красавицы прилетали сюда (как и во Владивостоке) строго в определённое время – именно к 9 мая, будто специально, чтобы поздравить нас с праздником Великой Победы.

Со второй декады мая в окрестностях наших огородов со всех сторон слышится их чудесное пение. Сколько же семейных желтогрудых пар гнездится сейчас в соседних берёзовых рощицах! Чаще всего красавиц можно увидеть в лесочке, среди зеленовато-прозрачных берёзовых ветвей, а иногда и на садовых участках, куда те залетают в поисках нужного им строительного материала.

Этой весной я неоднократно видел радостную яркогрудую парочку, весело резвящуюся среди деревьев на соседних участках. Как-то поутру они устроились отдохнуть на соседской яблоне. Самец в ярчайшем жёлтом оперенье забавлял свою несколько менее одарённую внешней красотой подругу чудесными песнями, а та тихо сидела в глубине ветвей и с удовольствием слушала звучащие в её честь серенады. Примерно через час они снова прилетели в тот же огород, где самочка облюбовала себе длинную верёвку, свисающую с парника. Она настойчиво пыталась её оторвать и билась над ней минут двадцать, не меньше. Конечно, это был прекрасный материал для висящего среди ветвей гнёздышка. И она очень старалась. Видно было, с какой силой она крутила и дергала верёвку – парник так и ходил из стороны в сторону. В её действиях были и азарт, и поразительная настойчивость, и, под конец, разочарование, когда она выпустила верёвку из клюва, поняв бесполезность своих стараний. Самец же всё это время восседал по-соседству, красуясь перед своей работящей избранницей и раскрывая перед ней все свои вокальные таланты. Он так старался, что даже охрип и под конец улетел, обалдев от безуспешных попыток привлечь к себе внимание подруги. А самочка всё делала и делала своё дело, пробуя на прочность новые и новые верёвочки для строительства столь важного для неё объекта. И наконец сумела-таки выдернуть подходящую.




ВАРАКУШКИ

Эти красивые небольшие пичужки с синеньким горлышком – постоянные обитатели наших садовых участков. С ранней весны и до осени они промышляют у нас на грядах, в кустах смородины. Прилетают то парами, то поодиночке. Двуногих хозяев (по крайней мере, меня) совершенно не боятся. Порой даже ждут, когда я возьму лопату или мотыгу и начну переворачивать землю. И тогда ходят вместе со мной по грядкам, склёвывая жучков, червяков и всякую мошкару, сразу появляющуюся на поверхности. Порой я слышу их звонкие голоса, раздающиеся из-за кустов. Чаще же для своих песнопений они выбирают более возвышенное место: крышу, провода, или высокое дерево. И тогда подолгу насвистывают свои очаровательные мелодии, оповещая кого-то о чём-то, а может, и просто так, для собственного удовольствия.

Где они вьют гнёзда? Прежде всего, на соседних заброшенных участках, среди зарослей ивняка, облепихи, черноплодной рябины, травы и кустарников. А в этом году одна синегрудая мамаша свила своё миниатюрное гнёздышко в бочке – у соседки, Нины Григорьевны. Надёжно устроилась среди завала досок – так, что никакой хищник не достанет. И до верха бочки хищнику ещё допрыгнуть надо! Нина Григорьевна гнездо случайно обнаружила, когда освобождать бочку стала. Хотела ещё один парник из бочки сделать. Под огурцы, под кабачки очень хорошо получается. Смотрит, а там под досками гнёздышко. А в нём яички лежат. Пичуга же совсем рядом, на яблоне прыгает. Конечно, волнуется.

Не стала хозяйка разорять варакушкино семейство. Положила назад доски, укрыла гнёздышко. И пичуга вскоре вернулась обратно. На яички села. Рядом и вторая крутилась. Я частенько наблюдал за ними, вернее, за папашей семейства. Он обычно устраивался либо на крыше моего домика, либо на самой верхней ветке соседской яблони и долго распевал свои песни, красуясь своим нарядом.

Через неделю или две из яичек вылупились птенчики. Нина Григорьевна периодически посматривала на них сквозь щели в досках. А месяца через полтора варакушата уже летали по соседним участкам. И я радовался, что в этом сезоне нас не навещали бродячие коты и птичкам было относительно спокойно. Пичуги совсем не боялись меня и даже порой усаживались на низко растущие ветки одичавшей яблони, под которой я устраиваю себе ложе.

Как-то на троллейбусной остановке, у огородов появилась пичужка, очень похожая на моих юных соседей. Маленькая, бесстрашная, но без голубенького ожерелья. Прилетела из берёзовой рощи, опустилась на асфальт и стала степенно расхаживать среди ног собравшихся в ожидании транспорта огородников. То склюнет что-то, то побежит в сторону, то начнёт созерцать одним глазком кого-либо из ожидающих. Прошлась вдоль остановки, затем поперёк её. Потом зашла под скамейку, там что-то поискала. Вышла и продолжила своё шествие.

Огородники дивятся:
– Вот бесстрашная!
– Наверное, из гнезда выпала?
– Да она уже летает! Вон сколько пролетела.
– Чего ж это она к людям-то нацелилась? Ведь и раздавить могут.
– А ты гляди осторожнее. Таким сапожищем конечно раздавишь!

Так и проходила она до прихода троллейбуса. Минут 15 вышагивала. Что же всё-таки её сюда приманило? Что их, варакушек, так к людям притягивает? Чувствуют, наверное, что не обидят. И птичья душа к нашей, человечьей тянется... Как и наша – ко всему животному миру. Есть что-то в этом загадочное, глубокое, скрытое за завесой наших чисто человеческих отношений. И как грустно было бы без такого всеобщего душевного единения...




ОВСЯНКА

Я никогда не встречал овсянок. Хотя слышал о существовании таких птичек. И поэтому не могу на сто процентов утверждать, что это именно она прилетела ко мне в гости в этом сезоне.

В этом году я впервые посадил на одной из свободных грядок рожь, овёс и пшеницу. С какой целью – сам понять не могу. Просто захотелось увидеть, что из этого получится и вызреют ли эти злаки за сезон на наших болотистых почвах. Посеял в мае, и скоро зазеленели всходы. Зазеленели на всех трёх участках грядки. А вот потом расти почему-то стал один только овёс. Значительно хуже росла рожь, и почти не росла пшеница. Видимо, дело было действительно в почве, так как семена я покупал проверенные – в специализированном магазине.

В июне у овса стали появляться колосья, и через какое-то время стояли уже сплошной стеной – как на настоящем поле. Рожь дала всего несколько колосков, и всего один колосочек – пшеница.
Как-то раз, отдыхая у себя на досках, смотрю, – а среди колосьев овса какая-то пичужка порхает. Присмотрелся – клюёт овёс. Хотя тот ещё не созрел. Пичужка серенькая, размерами с воробья. Может, это моя местная воробьиная стая ко мне пожаловала? Тогда почему другие сюда не слетаются? Обычно они все вместе трапезничают. А сейчас сидят на сливе и о чём-то перечирикиваются.

А пичужка всё клюёт и клюёт. Сидит на стебельке и колосок к себе подтягивает. Потом повыше к нему подобралась. Стебелёк согнулся и наклонился чуть не до земли. Пичуга поклевала – поклевала и на другой перелетела. И там занялась тем же. Так минут десять клевала. Потом улетела. Обратил внимание, что тельце у неё чуть потоньше и длиннее, чем у воробья. И она быстрее вертится, какая-то стремительная.

Я посмотрел, что она клюёт. Оказалось – на самом деле овёс, а не каких-то букашечек-таракашечек ползающих. Колоски были раздавлены, хотя зёрнышки ещё не образовались. Видимо, недозрелые семена «молочно-восковой спелости» пичуге тоже нравятся.

С этого момента я видел эту пичужку довольно часто – чуть ли не каждый день. И она всё время сидела на колосьях. Прилетала ко мне в гости недели две, а потом вдруг исчезла. Может, сменила место обитания, перебравшись поближе к настоящему овсяному полю. Может, по иным причинам. Другие же местные пернатые обитатели оставляли мои злаки без внимания – и воробьи, и синички, и варакушки с трясогузками. Их больше интересовали насекомые, которых у меня было в изобилии.




МАЛЫШКА

Это была маленькая, раза в полтора меньше воробья, серенькая, невзрачная на вид птичка. Она совершенно не боялась нас с Муськой, перелетая с одного куста смородины на другой в нескольких шагах от кошки. Муська, так бешено охотившаяся за воробьём месяц назад в моей теплице, только помяукивала при виде её, не решаясь оторваться от блюдечка с молоком, которое она пила, по-видимому, второй или третий раз в жизни. Она всё же пару раз фыркнула на пташку и вновь наклонилась над блюдцем. А птичка тем временем юркнула в листву ближайшего кустика метрах в полутора от нас и ловко закрутилась там, перепрыгивая с ветки на ветку в поисках нужного ей пропитания. Казалось, что она специально демонстрировала нам свою храбрость и независимость, спокойно находясь рядом с нами, хотя в окружении было ещё много подобных кустов, и не только смородиновых. И будто бы хотела показать мне, кто является истинным защитником моих садовых владений.

Так вот кто очищает наши посадки от всякой насекомой нечисти, доставляющей нам столько хлопот последнее время – эта крошечная, юркая и совершенно бесстрашная пичуга. И, наверное, не одна, а со своей подругой, или другом, прилетая сюда по очереди. Я видел её и раньше – то на яблоне, то на сливе, то на кустах смородины, но не считал серьёзным помощником, рассчитывая на помощь более крупных пернатых – синичек, воробьёв, трясогузок. И только её поразительное бесстрашие привлекло наконец моё внимание. Да, в присутствии своего злейшего врага – кошки ни одна из птиц так близко ко мне ещё не подлетала... Кто же она, откуда прилетела, где свила своё крошечное гнёздышко, когда заводит свои весенние песни? О ней я пока ничего не знаю...

Я обошёл кустик, и с другой стороны попытался рассмотреть пичужку. Почти сразу заметил её, бесшумно порхающую в ветвях и периодически склёвывающую какую-то лакомую добычу. Вот тебе и неказистая малышка! А какая охотница! Сколько в ней ловкости, грации, ума: если догадалась мне показать своё искусство. А может, это был просто привлекательный для неё куст, который она сегодня ещё не успела очистить? Так или иначе, но теперь буду знать тебя и благодарить за оказываемую мне помощь. Прилетай почаще, красавица, но всё же будь поосторожнее с Муськой. Запретить ей охотиться я не в состоянии.

Через несколько минут малышка улетела. В дальнейшем она частенько навещала мой сад, хотя так близко ко мне больше не приближалась. Почувствовала, наверное, что я понял её, и этого ей было вполне достаточно...




ГНЁЗДЫШКО

Сегодня я несколько разнообразил свою огородную деятельность и вышел в ближайший лесок на заготовку травы. Трава всегда нужна в огородном хозяйстве: и на подстилку мокрых дорожек, и под поспевающие ягоды, и для удобрения в бочку, и в компостные кучи. Сегодня же я надеялся с помощью сена уменьшить пагубное влияние приближавшихся заморозков на вовсю цветущую клубнику, на огурцы и помидоры, уже пошедшие в рост в двух моих парниках. Пока же стояла чудесная солнечная погода, и я с удовольствием вышел со своей неразлучной тачкой, двумя мешками и рукавицами за пределы садоводческого хозяйства.

Траву можно было заготавливать на широком лугу, недалеко от автотрассы, идущей к аэропорту, но в лесу она показалась мне заметно выше. И я свернул в боковую рощицу, примыкающую к крайним огородам. Здесь, среди деревьев изумрудной зеленью сверкали небольшие полузатенённые лужайки, где между невысоких кустов благоухало лесное цветочное разнотравье.

Поставив тележку, я надел перчатки и принялся за работу. Было ещё не очень жарко. Пахло мокрой листвой и цветущей поблизости рябиной. Повсюду перекликались птицы. Невдалеке, сквозь редкие стволы деревьев и листву кустарников виднелись краешек пруда и одинокий рыболов, неподвижно стоящий в терпеливом ожидании с удочкой в руках у самой кромки воды. У меня под ногами периодически хлюпало, и приходилось обходить мокрые участки. Трава хоть и росла здесь довольно редко, но вытянулась на высоту более полуметра, так что наполнить ею мои мешки не составляло большого труда.

На краю поляны, между кустов я увидел особенно густые травяные заросли и стал работать здесь. Легко было рвать стебли высокой осоки, среди которых красовались анютины глазки, коричневого цвета «колокольчики», тёмно-синие пирамидки хорошо знакомых соцветий.

Неожиданно из кустов выпорхнула маленькая серенькая пичужка и села на веточку недалеко от меня. Какое-то время она молча смотрела в мою сторону крошечными чёрными глазёнками, то ли интересуясь мною, то ли желая что-то сказать. При моём приближении она тихо взлетела на ближайшее дерево и скрылась в листве. Я не придал этому эпизоду значения – вокруг столько пичуг летает – и продолжал работу.

Оборвав траву ещё метров с трех, я наткнулся на полностью заросший травой небольшой кустик и принялся вытаскивать длинные травяные стебли из-под многочисленных сухих веток. В какой-то момент приподнял голову и на уровне лица увидел… небольшое гнездышко с несколькими крошечными яичками, прикреплённое в развилке веток и скрытое ещё не сорванной мною травой. Так вот откуда вылетела эта пичужка. Вот почему она так горестно и долго смотрела на меня, опасаясь моего дальнейшего продвижения. Она и боялась и одновременно предупреждала меня о своём здесь присутствии! Предупреждала, надеясь на здравый разум вышестоящего существа. А я и не подумал об этом, занятый своими мирскими заботами.

Как я мог забыть, что лес – это не наша вотчина, что это прежде всего птичья обитель, в том числе и этот небольшой берёзовый лесок, в котором расселилось на лето так много пернатых гостей!.. А мы безжалостно уничтожаем его: рубим деревья, сдираем с них кору, обламываем кустарник, берём землю... Какими осторожными надо быть в лесу! Чтобы не навредить нашим пернатым и иным друзьям, чтобы не напугать их, не отпугнуть от себя. Но как часто мы забываем про эту осторожность, бросаясь сломя голову решать свои ежеминутные проблемы. Вот и я тоже забыл про эти лесные заповеди и, возможно, лишил семейного счастья эту малюсенькую и беззащитную пичужку.

Что чувствовала эта птичка при моём приближении, как переживала происходящее?!. И не могла ничего сделать в свою защиту. Не могла даже атаковать и пугать меня, как делают более крупные птицы. Она могла только ждать и надеяться на случай. Вдруг не замечу, вдруг пройду мимо. Ведь она так старалась укрыть своё милое гнездышко, спрятать его в густой траве среди кустарника... Да, пичуга, безусловно, предупреждала меня, когда я был ещё на достаточном расстоянии от неё, когда гнездо было скрыто стеной высокой травы. Как укоризненно и горестно она поглядывала в мою сторону, как старалась передать мне свои мысли и чувства. И улетела только тогда, когда я был уже совсем рядом...

Сумеешь ли ты свить себе новое гнездышко, красавица? Успеешь ли вырастить и научить летать своих малышей? Прости меня, неразумного, малышка! Как бы я хотел, чтобы ты всё это успела сделать!




ЛЯГУШКИ

Лето 2010 года в нашей среднеевропейской зоне выдалось на редкость жарким. Температура воздуха держалась на уровне 30 градусов и выше. Скоротечные локальные дожди были как исключение. Результат – сушь, лесные пожары, пожары на садовых участках – сплошное стихийное бедствие! Досталось и людям, и всем животным. В лесу замолчали птицы. Резко уменьшилась активность комаров, клещей, мелкой мошкары (зато буйствовали весь сезон слепни).

На огороде вместо обычной торфяной слякоти – высушенная, потрескавшаяся земля. Пересохла канава. В колодце ежедневно набиралось не более десяти вёдер воды. Огородной живности заметно поубавилось. Меньше стало мышей, не видно ни одного ежиного семейства. Куда-то пропали мои соседи – вороны. И даже обычно вездесущие лягушки всё реже попадались на глаза. В колодце их уже не было – да и как бы они выбирались оттуда?! Зато выловил однажды здоровенного жука-плавунца, такого большого, что трудно было уместить в ладонь, когда я спасал его под кустом смородины. Выплеснул вместе с водой, и он, упав на спину, изо всех сил пытался перевернуться. Вначале я просто перевернул его, и он сделал попытку направиться к колодцу. Однако мощные лапы его не были приспособлены к ползанию по твёрдой поверхности, и он только крутился на месте. Пришлось взять его в руки и отнести к оставшейся на дне колодца жиже. Жук во время транспортировки так мощно орудовал в кулаке сильными лапками, что чуть было не вырвался на свободу. Да, таких жуков я ещё не видел. Настоящий великан – Жучище! На каких харчах он отъелся только? Может, это он разогнал всех лягушек? Увидев его в воде, конечно, можно и испугаться!

Вначале я думал, что лягушки просто не выдержали такой жары и ускакали с огорода куда-нибудь к пруду или к магистральной канаве. Но потом заметил нескольких особей, прячущихся в тени – в кустах смородины, в клубнике, под широкими листьями кабачков, в огурцах. Они были так измучены жарой, что даже не пытались убегать при моём приближении. Сидели и глазели на меня то ли с тоской, то ли с надеждой. Я поливал их из лейки, и они блаженствовали под холодными струями.

В августе-сентябре было особенно жарко, и я перебазировал свое лежбище с открытого пространства под кусты сливы, в тень. Тут можно было хоть немножко прийти в себя после поливочно-прополочной работы на грядках. В общем, в этом сезоне приходилось больше отдыхать. Тут же я располагал и свою сумку с вещами и продовольствием; тут же сбрасывал и лишнюю одежду.

В какой-то день всё же решил надеть кепку. Беру – а из неё лягушонок выглядывает. Положил кепку на место, а он и не думает уходить. Поглядывает на меня снизу и под козырёк прячется. Решил не нарушать его послеобеденного отдыха и пошёл работать без кепки. Тут как раз Лена – соседка по огороду, яблок предложила. Она не в первый раз меня одаривала. Правда, в этом году урожай куда меньше прошлогоднего был – жара сказалась. Сорта у неё с Колей сладкие, сочные, правда, долго не лежат – ранние. Есть и антоновка, но та совсем в этом году не уродилась.

Отблагодарил я соседку. Яблоками пакет и сумку заполнил. Положил в тени, рядом с собой, чтобы не перегрелись. Самому одаривать соседей нечем. Ягоды засохли, а овощей у соседей куда больше, чем у меня. Участок у них образцово-показательный. Чего там только нет, да и выращивается всё по науке! У меня же в этом году только укроп да сельдерей хорошо развились, да редька-цилиндра набирать клубни стала. Этого им не надо…

Часа в четыре стал собираться домой. Поднял кепку – в ней уже никого не было. Достал сумку, чтобы утрамбовать её окончательно огородной продукцией. Открываю, а там две лягушки сидят – уселись на прохладных яблоках, смотрят на меня и не двигаются. Я потряс сумкой – мол, надо и честь знать – пора освобождать тару. Яблоки зашевелились, а лягухи только лапками по ним перебирают – поудобнее устраиваются. И будто вовсе хозяина не замечают.

– Так и будете сидеть? Домой, что ли вас тащить! Там, конечно, попрохладнее, особенно в ванной. Но площадь не позволяет квартирантов иметь... Хотя с домашними комарами вы, наверное, справились бы.

Открыл пошире сумку, наклонил её, чтобы лучше выбираться попрыгуньям было. Но они далеко не сразу выполнили мою просьбу. Всё-таки выпрыгнули и обе уселись под кустом. Сидят и глазеют на меня с видимым неудовольствием.

– Чего, мол, помощников своих гоняешь! Мы тебе всех комаров переловили, улиток, гусениц всяких зловредных. А ты гонишь нас вместо благодарности.
Пришлось утешить их целой лейкой оставшейся воды, а потом ещё гладить их прохладную кожу в знак примирения. Сидели и не убегали. Видимо, то и другое приятно было. Только бока подставляли под поглаживания. – Теперь здесь вот – чуть выше и правее… Вот, теперь хорошо! Так и не ускакали, когда я уходил. Значит, простили хозяина.




МАЛЕНЬКИЙ  ПУТЕШЕСТВЕННИК

25 апреля. В центре огорода, на месте колодца, ещё лежит сугроб, собранный мною со всего участка в начале весны. Канавы полны воды. Кажется, что она совершенно не движется. Соседние огороды затоплены. Подобной участи подвергся бы и мой, если б не наши героические усилия прошлой осенью по поднятию грядок. Но луж и у меня хватает. В них плавают жучки-плавунцы, водомерки, сверкающие серебром «светлячки». Под водой лежат мёртвые черви и сороконожки. По сухой, прошлогодней траве ползают букашки, первые божьи коровки, муравьи; в воздухе кружат мухи и бабочки. И за всем этим охотятся недавно прилетевшие к нам пичужки – шустрые трясогузки и какие-то незнакомые мне птички: с чёрным горлышком и серым опереньем. Те и другие появляются почти одновременно, ходят по огороду всегда парами невдалеке друг от друга и периодически тихонько перекликаются.

Весь день я занимался формированием грядок, освободил от опилок землянику, посадил лук и редиску. Грядки высокие, можно не опасаться их затопления. Но зато между ними творится что-то невероятное – такое грязевое месиво, что сапоги вытащить невозможно.

В какой-то момент я приблизился к снежному «айсбергу» и вдруг увидел на его нижней части маленькое чёрное существо, медленно передвигающееся по направлению к краю снежного поля. Подошёл поближе и изумился: это был крохотный лягушонок, такой малюсенький, что казалось, будто он только сейчас закончил стадию головастика. Откуда он вдруг взялся? Почему так рано пробудился от зимнего сна? И зачем забрался на эту снежную глыбу? Так и окоченеть можно.

Действительно, лягушонку было так холодно, что он едва двигался, еле-еле переставляя крошечные лапки, будто в замедленной киносъемке. Тельце его волочилось по неровностям подтаявшего снега, задевало за острые края; тончайшая кожица то цеплялась за них, собираясь в складки, то расправлялась при очередном шаге. Ему было, наверное, очень больно, но он мужественно полз вперёд к выбранной цели. Очевидно, целью этой была боковая канава, находившаяся метрах в трех от ледяной глыбы. Она была заполнена чистой талой водой и, возможно, каким-то образом давала о себе знать маленькому путешественнику.

Подумав об этом, я решил несколько помочь лягушонку, – осторожно поднял его со снежной глыбы, положил на ладонь и понёс к канаве. Лягушонок был холоден, как ледышка, и почти не двигался у меня в руке. Он и не пытался соскочить с ладони, да и не в силах был бы этого сделать, оставаясь в полной моей власти. Я опустил его в воду, и он сразу заработал задними лапками, направляясь вдоль водного пространства. Здесь, в водной стихии, движения его были куда более уверенными, чем на суше. И, несмотря на ледяной холод, он весьма быстро передвигался по направлению к магистральной канаве...

Счастливого тебе плавания, малыш! С твоим упорством и настойчивостью ты преодолеешь все весенние трудности. И светлого тебе лета!




СТРАННЫЕ  ЯЩЕРИЦЫ

На моём участке постоянно водилось много ящериц, и я часто наблюдал за ними, когда те грелись на солнышке или бегали по своим делам среди досок, либо лазили по стволу яблони. В этом году особенно много их собралось в куче мусора, который я приготовил для сжигания, но так и не успел этого сделать осенью.

По весне, с первыми тёплыми днями эти шустрые создания стали выползать из своих зимних укрытий на садовый простор, подставляя солнышку своё блестящее тельце. И я радовался вместе с ними приходу весны, тёплым дням, яркому солнцу, пробуждающейся жизни.

Где-то в мае у той же кучи я увидел вдруг бесхвостую ящерицу, бегущую между грядками и спрятавшуюся под доской. Кто бы мог оторвать ей хвост? Неужели я нечаянно наступил на неё? Других возможных виновников случившегося поблизости вроде не наблюдалось.

Через день или два я снова обратил внимание на ящерицу без хвоста, бегущую уже в обратном направлении. Затем услышал шуршание в плёнке и усмотрел под ней ещё одну такую же, но побольше. Что это с ними вдруг случилось? Не все же они здесь такие бесхвостые? Стал специально наблюдать за этим местом (где, по-видимому, располагалось их гнездо) и обнаружил ещё несколько им подобных.

Это было уже совершенно непонятно. Одна, две – ещё куда ни шло. Можно было случайно повредить им внешность. Но не на всех же я наступаю, да и хожу здесь не так часто. В течение последующих дней продолжал присматриваться к колонии и насчитал около десятка этих созданий, из которых только две были нормальными (с хвостами). При этом видно было, что хвосты у всех были сброшены совсем недавно и ещё не начали заменяться новыми.

Это открытие заинтриговало меня. Что бы всё это значило? Не мутация же какая здесь произошла, приведшая к подобной метаморфозе. Тем более, что у всех калек отлично обозначалось место отрыва хвоста, хотя и не было намека на появление нового образования. Я так и не смог понять причин такого странного явления и через какое-то время просто забыл о существовании этого бесхвостого семейства.

Я уже говорил, что ко мне частенько прибегала неказистая бездомная кошечка Муська – удивительно ласковая и всегда голодная. Я подкармливал её, чем Бог послал, и она благодарила меня, ласково мурлыча, и тёрлась спинкой о мои ноги. Иногда ловила на моём и на соседних участках мышей и забавлялась у меня на глазах, играя с ними в грядках и в кустах земляники.

Как-то раз она вновь прибежала ко мне, неся в зубах очередную жертву. Как обычно бросила её на землю передо мной и, гордая, уселась рядом с нею. Я посмотрел – и глазам своим не поверил, увидев бесхвостую ящерицу, уже порядком замученную, но не потерявшую до конца способности двигаться. Так вот, оказывается, в чём дело, вот по чьей вине пострадали мои знакомые. Но, значит, им всё-таки удаётся удрать от кровожадной хищницы. Или та сама отпускает этих холоднокровных, вволю наигравшись с ними? Но всем ли удается убежать, и скольких она замучила в моё отсутствие? Пришлось отобрать у Муськи очередную добычу и выпустить её на свободу. Ящерица с большим трудом смогла заползти под доски, а охотница особенно не возражала, быстро переключившись на иные развлечения.

В последующем я ещё не раз отбирал у неё пойманных ящериц, среди которых были и очень крупные, естественно, тоже бесхвостые. Ловила их Муська не только на моём участке, но и у ближайших соседей во время своих огородных прогулок. А я пополнял ими бесхвостую колонию у себя под досками.

Вот так моя знакомая чуть было не заставила меня подумать об открытии некоего нового (бесхвостого) подвида этих холоднокровных и задуматься о причинах столь таинственных превращений.




МУРАВЬИШКИ

Наконец-то после длительного ненастья вновь выглянуло солнышко, и наш сад засветился, засверкал яркой зеленью молодых всходов, кустов смородины, рябины, крыжовника, заблестел мокрыми дорожками и междурядьями, затеплился беловатым туманом испарений. Вновь вокруг засуетились насекомые, запели птицы, и окружающий мир оживился, передавая весёлое настроение каждому спешащему на свои «торфяные угодья» огороднику.

Намаявшись с грядками и парниками, я решил отдохнуть. Положил на мокрую траву широкую доску, на неё подушку, рубашку и с удовольствием вытянулся... Солнышко уже заметно пригревало. Как приятно было ощутить его живительные, согревающие лучи, предаться неге и забвению среди травы, кустов цветущей земляники, зелени растущих помидор, огурцов, моркови...

По мне ползают какие-то малюсенькие букашки, временами пробегают мелкие муравьи, иногда даже садятся отдохнуть стрекозы, устав от непрерывной скоростной погони за летающей добычей. Вот одна уселась прямо на моей груди, расправила в стороны прозрачные крылышки с тончайшими прожилками и тоже наслаждается теплом и покоем... Не пропускают возможности прогуляться по мне и мухи, выискивая что-то для себя ценное на моей ноге. Хорошо, что они пока не кусаются, как бывает осенью. Вернее, осенью появляется их новая, кусачая разновидность... Нет и комаров – пока ещё не подошло время их выплода...

Люблю вот так лежать и смотреть по сторонам: радоваться буйному цветению земляники, быстрому росту посаженной зелени; люблю наблюдать за жизнью насекомых и иных живых существ, заселивших мой участок... Вон из травы выглядывает лягушка, скрылась там от яркого солнца и поджидает свои жертвы. Пусть сидит, пускай и подруг приводит в наш колодец – всё больше пользы огороду будет...

А стрекоза всё сидит и сидит у меня на груди. Наверное, уже минут пять отдыхает, заснула, что ли? Осторожно приближаю палец к её туловищу и неожиданно прижимаю самый кончик его к своему телу! «Вот и попалась, красавица!» Та забилась, затрепетала, пытаясь вырваться из западни, но тщетно! Тогда она, что есть силы, впилась своими челюстями в мой палец, что было весьма чувствительно! Да, эти быстрокрылые красавицы умеют за себя постоять! Так и надо... Теперь лети, продолжай охотиться за всяким гнусом, и прилетай иногда ко мне в гости – больше пугать не буду...

Отдохнув так с полчасика, я продолжил огородные работы и вернулся к своему ложу минут через сорок. Решив немного поправить подушку, я приподнял её и чуть не выронил из рук от неожиданности! Вся внутренняя сторона её, а также рубашка, на которой я лежал, были черны от муравьёв. Доска же под ними была усыпана муравьиными яйцами, среди которых в панике суетились эти мелкие чёрненькие создания.

Пока я стоял, оторопев от неожиданности, в течение нескольких секунд, муравьи успели расползтись по всей подушке и по рубашке, и начали переползать на мои руки. Я инстинктивно стал стряхивать их куда попало и положил вещи поодаль в траву. А сам стал наблюдать за потревоженным семейством... Это были небольшие чёрненькие и некусачие муравьишки, колонии которых нередко встречались мне на участке. На них я обычно просто не обращал внимания, тогда как мелкие рыжие муравьи часто доставляли мне неприятности, обжигая своей жгучей кислотой все открытые части тела. Эти рыжие создания на огороде водились в изобилии, но я не знал, чего от них здесь больше – вреда или пользы; поэтому пока особенно не трогал, предоставляя полную свободу действий.

Среди потревоженного мною семейства сразу поднялся невообразимый переполох. Все моментально бросились спасать своё потомство, унося нежные яйца от ярких солнечных лучей и пряча их в траву, под доской. Муравьишки носились среди яиц, как ошалелые, хватали яйца и устремлялись с ними под доску, в тень. С каждой секундой их становилось всё больше и больше, – спешащих на подмогу поредевшей по моей милости спасательной дружине. Яйца тащили, кто пятясь задом, кто передом, выискивая проходы между травинками, веточками и палочками. Иногда даже пытались отнять ношу у менее расторопных...

Вот один маленький несмышлёныш, схватив яйцо, вдруг в панике (или в излишнем азарте) побежал не в укрытие, а совсем в ином направлении – к противоположному краю доски. Затем вдруг одумался, вернулся по старому следу и в растерянности засуетился со своей драгоценной ношей среди оставшихся яиц, не зная, что же делать дальше. И тут к нему подбежал муравей побольше, прямо-таки выхватил яйцо из его челюстей и без промедления поспешил с ним в спасительную тень. Пока я наблюдал за его действиями, то потерял несмышлёного малыша из виду, который сразу затерялся среди других работяг, снующих по доске в разных направлениях...

Минуты через две-три яиц на доске заметно поубавилось, а на их спасение двигались всё новые и новые шеренги спасателей. Муравьи теперь стали добираться сюда не только из гнезда, расположенного где-то в земле, под травой, но и из мест, куда они были отброшены мною с подушки и рубашки. Они сновали по дальнему краю доски, по песчаной дорожке и в конце концов каким-то образом находили нужное направление к месту общего сбора и сразу же включались в работу, быстро ориентируясь в создавшейся обстановке... Вскоре моё ложе полностью очистилось от незваных пришельцев, и я мог снова спокойно отдыхать на своём импровизированном топчане.

Я вновь постелил рубашку, положил под голову подушку и продолжил отдых, чередуя его с работой... Когда убирал подстилку, собираясь домой, то на сей раз под ней не оказалось ни одного яйца и ни одного муравья. Как быстро они «сообразили», в чём дело – достаточно было одного предупреждения! Да, коллективному «разуму» этих созданий можно позавидовать!..

А как они смогли найти дорогу к своим собратьям, пробираясь к жилищу с разных сторон после того, как я отбросил их на несколько метров?! Ведь в данном случае на их пути не было никаких пахучих следов, обычно служащих им ориентиром! Значит, они имеют и иные способы передачи информации друг другу!.. Кругом тайны! Только сиди и наблюдай за всеми этими непонятными существами. И не тревожь их без надобности. Они тоже часть Великого Разума Вселенной, живущие по своим законам и пытающиеся не мешать нам своим существованием...




БАБОЧКИ

Во время июльской изнуряющей жары бабочек у нас на огородах было не очень много. А вот в преддверии грядущего похолодания, откуда ни возьмись, вдруг появились к вечеру. Иду домой, а они над головой так и кружатся. Отлетят немного, сядут на дорогу несколько впереди меня и вновь устремляются вперёд при моём приближении, будто специально сопровождают меня до конца улицы.

А сегодня поутру на нескошенном лугу, среди высокой колосистой травы, на белых цветках каких-то зонтичных растений, они устроили себе утреннее пиршество. Вот ярко светится оранжевым оттенком одна небольшая красавица. Подошёл поближе, а она и не думает взлетать. Сидит и лакомится нектаром. Крылышки изнутри удивительно красивые – целиком оранжевые, с тончайшей чёрно-белой окантовкой по краям. Так и не улетела, пока я её рассматривал, поворачивалась ко мне то одним, то другим бочком, сдвигала и раздвигала крылышки, как бы специально демонстрируя мне свои безупречные формы.

А по соседству устроилась на цветке клевера другая красавица – уже голубенькая, тоже маленькая. Подальше вижу несколько беленьких, более крупных, и одну лимонно-жёлтую. И так на всём залитом солнцем лугу.

А возвращаясь вечером домой, увидел на придорожных берёзах сразу несколько бабочек-берёзовок, пожалуй, одних из самых красивых местных представительниц этого порхающего отряда насекомых. Чернокрылые красавицы то весело кружились среди зелёных ветвей, то быстро устремлялись в сторону, то устраивались на белоснежных стволах, чтобы полакомиться вместе с осами, золотистыми мушками, жуками-усачами и другими насекомыми чудотворным берёзовым соком. Однако, в отличие от других насекомых, эти королевы красоты близко к себе меня не подпускали, предоставляя возможность любоваться ими только издали.




«ЗОЛОТЫЕ»  ЖУКИ

Так я называл в детстве местных бронзовок, которые в изобилии водились во всей шуйской округе. Они были большие и маленькие, круглой и продолговатой формы, отливали золотым, истинно бронзовым и даже голубым оттенком. Как они были прекрасны и как радовали моё детское сердце! Летом их густое, басовитое жужжание то и дело слышалось в нашем саду, и я спешил скорее увидеть очередного красавца, а то и поймать его, дождавшись, когда жук опустится на какой-нибудь приглянувшийся ему цветок. По весне их особенно привлекала наша ива, у которой я часто проводил своё время, удобно устроившись на крыше сарая. Летом же они предпочитали наслаждаться нектаром на кустах шиповника и роз, целиком залезая в благоухающие, обсыпанные пыльцой цветы.

Я всё время мечтал увидеть их здесь, на ивановских огородных участках. Но ни в один из прошлых сезонов так и не смог встретиться с ними. Больше того, я не встречал их ни в поле, ни в лесу, ни на Уводьстрое, возможно, приезжая в родные края в слишком позднее время. А в этом году ни с того, ни с сего, они прямо-таки атаковали меня на огороде.

Впервые услышав по весне характерное жужжание, я вначале не поверил своим ушам. А потом был просто ослеплён их «золотым» блеском в ярких лучах полуденного майского солнца. Сегодня жук просто врезался в мою голову, затем сделал вокруг неё несколько сверкающих кругов и умчался прочь. А три дня назад один такой золотокрылый путешественник даже залетел ко мне в форточку и уселся на раме, осмысливая положение, и, по-видимому, очень интересуясь внутренним содержимым моих апартаментов. Возможно, его привлекло здесь сено, но он явно не рассчитал со своим любопытством, и я моментально сцапал его, чтобы полюбоваться красавцем поближе.

Жук отливал то золотом, то бронзой, то невероятной красоты тёмно-синим оттенком на фоне появившихся вдруг грозовых туч. Я закрыл форточку, и он какое-то время ползал по окну, демонстрируя мне всё своё великолепие и преодолевая многочисленные паутинные заграждения. Но обосновавшиеся тут комнатно-огородные пауки даже и не пытались за ним охотиться, скорее спасая свою собственную шкуру и срочно восстанавливая порванные сети.

Перед дождём я отпустил его. Но жук не стремился сразу улететь, застыв на моей ладони, и делал лишь отдельные короткие движения лапками. Пришлось повыше подбросить его, и рефлекс падения сработал. Бронзовый красавец, сверкая ярким золотым отливом, умчался прочь, а я глядел ему вслед с радостным чувством вновь вернувшегося ко мне детства.




ОСЫ-ПОМОЩНИЦЫ

Вот уж не думал, что осы могут приносить нам пользу, – эти кровожадные, безжалостные убийцы! Оказывается, могут! Однажды, в начале лета, я обратил внимание на крупных насекомых, летающих среди сливовых ветвей. По величине похожи издали на шмелей. Но цветов-то на дереве уже нет! Что бы они там тогда делали? Подошёл поближе, смотрю, а это осы! Вот вездесущие создания. И здесь им что-то надо. Неужели, завязи плодов поедают, или сок какой им тут понравился? Стал присматриваться и увидел, что листочки и веточки прямо-таки усыпаны тлёй. Ещё одна напасть на мою голову! Теперь и с ней придётся бороться.

В этот момент к веточке подлетела очередная оса, села на неё и стала с видимым удовольствием уплетать что-то с её поверхности. Челюсти так и ходили в разные стороны. Может, как муравьи, тлю доит? Пригляделся, и точно: она тлёй занимается. Только лопает их целиком, хватая целыми пачками и уплетая за обе щеки. По мере её продвижения веточка полностью очищалась от этих созданий, и довольно быстро. А по соседству с таким же успехом трудились и другие её подруги.

Молодцы, осы! Почаще прилетайте на мой огород. Может, ещё какие твари вам здесь понравятся. Тут их всегда в достатке. Мои друзья-пичуги не успевают со всеми справиться…




ОГОРОДНЫЙ  ПЕРЕПОЛОХ

Последние годы наши садовые участки (около Южного аэропорта) всё больше пустуют и приходят в упадок. Зарастают травой, кустарником и уже целыми деревьями в 5-6 метров высотой. Прежние хозяева их или ушли из жизни, или уже не в силах обрабатывать даже такие небольшие площади (4 сотки). И таких участков на нашей 6-й улице процентов 70%. По крайней мере, меня окружают сразу три таких огородных хозяйства. А за ними – ещё и ещё бесхозные. Будто соревнуются между собой в травяном севообороте: то мать-и-мачехой зарастают, то одуванчиками, то пыреем, то осокой какой. Так что мои четыре сотки с несколькими ухоженными грядками и кустами смородины выглядят среди них как настоящий культурный «оазис» в зарослях нашей среднеевропейской «саванны».

Конечно, с оккупированных травой территорий на меня (и на моих соседей – Нину Григорьевну, Колю с Леной, которые ещё активно борются за свои урожаи), с весны и до поздней осени идут непрерывные атаки безудержно развивающегося растительного царства. Атакуют и семенами, и корнями, и корневищами, и даже целыми «лианами» вьюнов, опутывающими кусты и деревья.

Особенно мне досаждает в этом отношении южный участок. Там вовсю разросся пырей и какая-то высоченная зловредная осока. Корневища их беспрерывно лезут через канаву, несмотря на все мои уговоры и иные, более решительные противодействия. Прошлые годы словесные увещания действовали достаточно эффективно. И новый хозяин периодически принимал меры к наведению порядка. Сначала он разрешал мне самому расправляться с его травой. А в прошлом 2009-м году сам скосил траву и кусты с помощью мощной сенокосилки. Шум от неё был такой, что все соседи моментально дали дёру, спасая свои уши и нервную систему. Поковылял домой и я, надеясь, что теперь-то уж набеги на мой огород растительных диверсантов наконец прекратятся.

В приподнятом настроении поехал на участок на следующий день с желанием разобраться и с собственной травой, а также как следует полить все свои грядки. В колодце воды было вполне достаточно, и я принялся за дело. Надо оговориться, что мой «колодец» представляет собой скорее большую яму с разрушенным от дряхлости срубом, и приходится зачерпывать воду, стоя на одной из горизонтальных досок. Когда в колодце-яме много воды, эта доска бывает наполовину покрыта ею, и вставать на неё остаётся только босиком. В общем-то в тёплую погоду я всегда отдыхаю и работаю босиком и с минимумом одежды, так что в этом для меня нет ничего особенного.

Проработав в быстром темпе минут двадцать, дал отдохнуть уставшей пояснице. Отлежался на досках и снова приступил к работе. Ускоренным темпом иду с ведром к колодцу. Сходу встаю на верхнюю ступеньку, спускаюсь на доску. Уже было опустил на неё босую ногу, и вижу, как с доски в воду плюхается большая серая змея с узорчатыми полосками по всему телу. Скрылась под водой и спряталась где-то в траве, покрывавшей боковые стенки ямы.

Я даже испугаться не успел, насколько быстро всё произошло. Но ногу успел отдёрнуть, упершись в доску ведром. Затем с осторожностью встал на доску – не бросать же работу, ведь это всё-таки мой колодец! Ищу глазами змеюгу. Не могла же она под водой прятаться! В чистой воде вижу её длинное кажущееся светло-коричневым тело. Голова же её над водой находится – в траве скрывается.

Зачерпнул осторожно ведро. Змея не сдвинулась с места. Как бы висит на боковой части колодца и на меня из-за травы посматривает. Конечно же, не меньше меня испугалась. Ну, сиди себе, – думаю. Гонять не буду. Только моих лягушек оставь в покое. Чего в колодце-то тебе понадобилось? И откуда тебя принесло? До этого случая змей на участке у меня не было.

Пополивал ещё с полчаса. Змеюга долго всё в той же позе находилась, потом исчезла. Наверное, под доски в сарай залезла. Он как раз рядом с колодцем находится… Да, теперь с осторожностью надо работать. Травы, досок везде много. Можно и не заметить отдыхающую. Видимо, приглянулся ей мой участок и колодец, где воды можно напиться. А может, и ещё что её здесь заинтересовало…

Завершив поливку, решил всё-таки отдохнуть в домике – от комаров и слепней хоть ненадолго спрятаться. А то те уж больно сильно досаждать стали. Полежал, перекусил бутербродом с огурцом. Надо было продолжать работу – прополкой грядок и травой заняться. Выхожу из домика, а меня уже другая змеюга встречает – большая и совсем чёрная. Лежит на куче сухой травы рядом с домиком, свернулась в клубок, а голову в мою сторону повернула – ждёт, что я делать буду.

Что делать? Шугать надо! Брататься с вами не собираюсь. Не знаю я ваших змеиных повадок. Вдруг потом хозяина выживать с огорода начнёте! Или же под ложе, того гляди, заберётесь – дружеские узы завязывать! Нет уж! С большим удовольствием я с ежом полежу, чем с вами, ползучие!

Стою вот так, размышляю. А она и не думает прятаться. Сама здоровенная, толстущая, и голова на меня нацелена. Взял на всякий случай мотыгу, начал приближаться к змеюге. Та забеспокоилась, и, когда я приблизился к ней метра на два, развернулась и быстро-быстро поползла под домик.

Вот тебе и раз! И даже два! Со всех сторон одолели. Понятно, что с соседского огорода пожаловали. Там всё голо стало. Негде спрятаться. Да и мыши все, небось, поразбежались. Вот и осваивают новую территорию. Почему только ко мне ринулись. Надо спросить у соседей. Спрашиваю у Коли, нет ли перебежчиков. – Есть, говорит! Целый крот объявился. Уже по всему огороду дыр накопал – новое жилище обустраивает. Да ещё какой-то зверь под досками прячется, то ли хорёк, то ли горностай? По огороду при нас бегает и совсем не боится. – Видимо, от Серёги перебежали.
– Конечно, вчера столько шума было, что все кругом поразбежались.
– Что за косилка у него такая? – Мощная! Даже деревца все посрезала – ивняк.
– Ну, что же! Теперь внимательнее будем.

И я с большой осторожностью рвал траву, особенно рядом с сараем, где валялись доски. И ходил босиком тоже с оглядкой… Однако больше в тот сезон этих созданий не встретил. Правда, в колодце всё чаще мыши стали появляться. Однажды наступил, как всегда, на доску, а из-под неё здоровенная мышь помчалась. И не на сушу, а сразу в воду почему-то плюхнулась. Голову в воду опустила (как страус спряталась) и что есть мочи к противоположному краю колодца поплыла. «Что уж это с ней случилось, – думаю. – Неужто нырять умеет?!» А она доплыла до края колодца с головой, погружённой в воду, и вдруг совсем остановилась, а голову так и не поднимает. Явно перестаралась, бедняжка. Но зачем она «нырять» вздумала? Может, её доской придавило?.. Я так и не понял окончательно произошедшего. Пришлось выбросить потерпевшую воронам.

А через какое-то время меня и сам «горностай» навестил. А может, хорёк? Протрусил рядом со мной между грядками – явно к соседям – к Коле с Леной направился. Они не пугали его. Даже доски не разбирали, оставили до осени. Вдруг там жилище себе устроил(а)? Может, и потомство вывелось? Сердобольные у меня соседи, отзывчивые. Даже ос с участка не гоняли, когда те в земле между грядками поселились…




«РИТУАЛЬНЫЕ»  ПРОВОДЫ

То, что животные часто провожают своих хозяев, – это не новость. И меня в детстве в Шуе провожал в школу или в город наш дворняжный пёс Бобка. Пробежит весело со мной по улице, повиляет хвостом, добежит до последнего дома – и назад поворачивает.

Здесь, в Ивановской области, нередко провожали меня и просто знакомые деревенские собаки. Стоит угостить их пару раз, сразу за своего признают и совершают этот ритуал – идя по-одиночке, либо всей собачье-деревенской компанией. Бывало, проводы совершались и далеко за деревню, в дальние леса. Так что приходилось особенно маленьких даже прогонять обратно. А две собаки из сторожки (Джек и Каштанка), случалось, на целый день со мной в леса уходили. Убегали, пропадая на какое-то время, вновь возвращались, гонялись за зайцами, ловили мышей, облаивали ежей, гадюк, но всегда успевали возвратиться к очередному завтраку и получить свою долю.

Правда, в последние годы сменившееся деревенское собачье поколение вдруг потеряло тягу к дальним странствиям. Да и просто проводы за околицу почему-то вышли у них из моды. Встречают, правда, всегда радостно, бегут со всех концов наперегонки, желая показать свою преданность и первыми получить положенное угощение. Получив же его, повиляют хвостом и, убедившись, что большего им не светит, сразу удаляются по своим делам, передавая меня по этапам соседним деревенским тявкалкам.

Что касается кошек, то ни одна из домашних меня в детстве не провожала. Возможно, потому что я порой тягал их за хвост или устраивал с ними иные подобные «эксперименты». Бабушку же частенько провожала наша Муська, особенно по вечерам, когда мы вместе с Бобкой выходили на прогулку по нашей улице.

Чести кошачьих проводов я удостоился только в Иванове, подружившись с «огородным кошачьим братством». Находящиеся в состоянии частичного, а порой даже полного голодания, они прониклись симпатиями ко мне (и к моим подношениям) и в конце трудового дня каждый раз сопровождали меня до конца садовой улицы, а то и выбегали за калитку – после особенно вкусных угощений. Бело-рыжая Муська, оставленная на огороде до середины октября, даже совершала со мной рабочие выходы в ближний лесок, где я брал березовую листву для грядок. Носилась вокруг, лазила по деревьям, ловила себе на закуску мышей, а возвращалась, гордо восседая на тачке и свысока обозревая окружающее пространство. Кошка так привязалась ко мне, что всё светлое время проводила на моём огороде, прибегая к хозяйке только за пропитанием.

Здесь, на огороде, я испытал счастье уже совсем необычных «сопровождений» – со стороны четы местных ворон, тоже проникнувшихся ко мне определенными «вороньими» симпатиями, обусловленными опять-таки периодическим подкармливанием. Обычно они перелетали с крыши на крышу, залетая вперед и дожидаясь, пока я миную место их восседания. Иногда долетали и до самой троллейбусной остановки, смешиваясь в поле с другими себе подобными созданиями, так что разобрать, где кто, становилось совсем невозможно.

Да, на огородных участках у меня всегда было много добрых знакомых, платящих добром за добро и во многом скрашивающих моё существование. Мне казалось даже, что мои любимые бабочки тоже провожают меня, кружась вокруг и всё время усаживаясь впереди, на дорожке, чтобы при моём приближении взлететь, покружиться и снова опуститься на песчаную тропинку на пути моего движения. Относительно поведения насекомых что-либо говорить трудно – уж «очень далеки» они от человека. Но вот то, что животные и птицы совершают проводы вполне сознательно, – это бесспорный факт. И это ещё одно свидетельство единения живой природы, стремления живых существ быть ближе друг к другу, прежде всего к их защитнику и покровителю, без которого они порой существовать уже не могут.