Мы тогда учились с Олей Кочетковой в 8 классе. Общались мы так много, что у нас выработалась некая своя субкультура и система намёков. Да и одного взгляда было достаточно, чтоб понять друг друга. После школы мы обычно ехали к Ольге домой, на Кастанаевскую улицу, где на 5 этаже обычной пятиэтажки (сейчас её уже нет) общались до прихода её родителей. Отца Ольги, артиста Афанасия Кочеткова, я побаивалась: он угрюмо здоровался, шел в свою комнатку и глухим голосом начинал репетировать роль... Тут я уже смывалась и ехала домой...
Ольга разыгрывала предо мною сценки экспромтом, пела, потом мы танцевали, хохотали, я читала ей свои стихи, - так пролетало время. Периодически возникали у нас бредовые и вдохновенные идеи. Например, однажды весной решили идти на пустырь сжигать старые вещи - тетради, дневники, какие-то деревянные украшения... Обе понимали без слов, что это некий ритуал очищения, когда из огня выходит новая и не бывшая доселе, выросшая душа. (Ольга потом об этом песню написала - "Сжигание мусора").
Философия у нас было довольно смутная, природно-пантеистическая: еще не будучи христианами в полном смысле этого слова, мы чувствовали и знали, что на нас Смотрят, нас Слышат... Природа была ближе к Этому, чем город; и вот вполне закономерно возникла у нас идея уйти из дома и жить в лесу. Довольно странная идея для 15-летних девочек... Но и сами мы были странными.
Всю зиму мы готовились, и вот весной - кстати, только что сообразила: это было как раз 23 мая!!! - решились. Маршрут был разработан мною, для чего была куплена карта Подмосковья (она у меня и сейчас хранится)... Я просто ткнула пальцем в наиболее удалённую от Москвы точку, где было много зелёного, - лесов... Этой точкой оказался район города Голутвин. Рано утром 23 мая я взяла рюкзак и приехала к Ольге домой. Там я увидела картину: посреди комнаты огромная гора вещей, вытащенных Олей из всех шкафов, накрыто всё это покрывалом, а сверху торжественная записка: "Я УШЛА." По дороге мы купили 2 батона хлеба (их нам должно было хватить на первое время). Электроичка до Голутвина шла, кажется, не менее 4-х часов. Мы болтали, дремали, глядели в окно на мелькающие сосны... Когда приехали, уже был вечер.
Оглянувшись, мы поняли, что леса не видно, а окружает нас неприветливый серый посёлок. Перед нами оказался пивной ларёк, в котором пришлось купить бутылку пива! Потому что мы очень хотели пить, а больше там ничего не продавалось. Пиво оказалось горьким, мы сделали по глотку и больше не стали.
И тут начало темнеть... Я помню этот момент: в безлюдном странном месте, на ветру, на сломанной скамейке в грязном привокзальном скверике к нам пришло реальное зрение... Мы вдруг увидели себя посреди чужой неуютной жизни, которая текла совсем по иному руслу, чем нам казалось, и была исполнена явственной иронии по отношению к нашим горячечным худосочным мечтам...Нам одновременно захотелось домой, в Москву, где жёлтый тёплый свет на кухне и пахнет ужином и свежим чаем... К счастью, обратная электричка не заставила себя ждать.
В Москву мы приехали уже ближе к полуночи. О том, как сходили с ума родители, можно не рассказывать. Ольгин папа объехал все вокзалы, разыскивая нас, мои глотали валокордин... О том, как нас ругали и пропесочивали, как родители обвиняли друг друга в дурном влиянии на их чадо, - всё это уже другая история. А мы после этого дня стали совсем, совсем другими.