И совсем Азовское море не соленая лужа, не прав тот, кто так говорил!:) Оно кстати вообще почти не солёное! А если смотреть с обрыва или с балкончика, и в этот момент ветер, а по поверхности моря скользнёт солнце, - то вся тонкая кожура воды начинает морщить и серебриться, будто бежит, сползая, шкура огромной и быстрой змеи!
Горькие травы звенят, сухие от зноя; под ногами светятся в сумерках опавшие абрикосы... Домики здесь все добротные, приземистые, из золотистого кирпича, и когда внезапным вечером все ставенки закрываются, - остаёшься один на один с бездомными собаками и южной захолустной синевой...
----
Приехали мы в Ейск и пошли в городской архив - знали год рождения греческой прапрабабушки детей - Анны Иоанновны, хотели найти записи в приходских книгах. Но в каком храме крещена - не помнили... Храмов в Ейске было много, главный - Михаило-Архангельский собор, взорванный в советское время, на его месте теперь городской парк с памятником Ленину...
Тётеньки принесли нам много толстых книг - записи о крещениях, венчаниях и отпеваниях всех храмов города за 1896 год. Сидя в тихой комнатке - хранилище архива - стали мы эти книги листать...
Потрёпанные и оборванные с боков, внутри эти учётные книги хранили на желтоватых листах живой с завитушками почерк, и в нём журчало-текло давно прервавшееся бытие. Эта жизнь утянула меня в себя, я читала и видела этих только что крещёных протоиереем Петром младенцев, этих из мещан и из крестьян Меланий, Тимофеев, Иоаннов... Нашей прапрабабушки не было. Зато - вот крещение подкидыша Харитины... Я подняла глаза от книги. На фоне окна сияло зелёным просвеченное солнцем дерево - обыкновенная китайская роза в большом горшке, выращенная работницами архива. По комнате пробежал ветерок, листья задрожали, - и я поняла вдруг, что поиски закончены, что та жизнь вовсе и не прерывалась, а перешла в нашу, и вот оно, размытое и сияющее перед глазами зелёное родовое древо, всё пронизывающее, вечно существующее, тихо журчащее в наших жилах.