Нина Петровна Саттарова была вне себя от злости.
Так всё славно складывалось в последние годы. Все финансы фирмы были в её руках. Генеральный, убедившись в её компетенции и трудоспособности, уже давно в дела бухгалтерии не лез, поручив курирование этого участка своему заму Савину. И воистину – чего было лезть? Фирма росла и расширялась, доходы её была стабильные и немалые, претензий со стороны налоговых органов не возникало, расчёты с заказчиками и поставщиками не задерживались, все отчёты составлялись грамотно и сдавались своевременно.
Постепенно и Савина она прибрала к рукам. С её внешностью это было не очень трудно, хоть она и была старше зама на семь лет. Но тщательно следящая за собой женщина и не жалеющая, ни времени, ни средств на фитнес и классную косметику, всегда выглядит значительно моложе своих лет. Интрижка – это её врождённый дар, и вскоре она опутала Анатолия Александровича таким плотным коконом невидимых нитей, что он в них задёргался как муха, попавшая в сети паука.
Сначала на одной из корпоротивок, где, как правило, все сотрудники бывают без своих «половинок», она «случайно» оказалась в компании за одним с ним столиком рядом, заразительно смеялась над его анекдотами, в порыве приступа веселья хватая его за руку и мимолётно касаясь её своей шикарной сильно декольтированной грудью. Естественно, Савин еле дождался, когда начнутся танцы, и тотчас потащил её на танцпол, чтобы в темноте, разрываемой мечущимися слепящими цветными лучами прожекторов, ощутить более тесный контакт с её обольстительным телом. Это было только начало.
Чтобы завести его ещё больше, она отчаянно флиртовала у него на глазах чуть ли не со всеми приглашёнными строителями, а потом во время танца, тая в его объятьях, позволяла ему несколько больше, чем следовало бы на общественном мероприятии. Доведённый до высшего градуса Анатолий уже представлял себе, как сладко он пообщается с главбухом, провожая её домой, но незадолго до конца вечеринки она вдруг исчезла, и никто не мог сказать когда, куда и с кем она ушла.
В понедельник с утра Анатолий Александрович помчался в бухгалтерию под каким-то надуманным предлогом, но Нина Петровна с ним была суха и официальна, намёков зама не понимала или делала вид, что не понимает, и он ушёл расстроенный, теряясь в догадках.
Где-то неделю спустя Нина Петровна попросила Савина задержаться после работы и помочь ей разобраться со счетами на оборудование, в котором она «ну, ничегошеньки не понимает». Дело было общее, и он, конечно, согласился, изменив все свои планы на вечер.
Оставшись вдвоём, они долго разбирались в документах, и Нина Петровна, выслушивая пояснения Анатолия, не сводила с него своих широко раскрытых в изумлении красивых карих глаз, возбуждая в нём тщеславие и доставляя этим удовольствие. О, женщины знают струны в душе мужчины, на которых можно безошибочно сыграть.
А свободно колышущаяся при ходьбе и резких движениях внушительная грудь, лишённая незадолго до прихода жертвы тесного надоевшего бюстгальтера, туго обтянутая тонкой трикотажной кофточкой, так что чётко проступали напряжённые соски! А надетая специально вместо обычных брюк узкая короткая юбка, рельефно обрисовывавшая крутые ягодицы и высоко открывавшая голые полные вверху ноги, особенно, когда их хозяйка сидела в глубоком кресле, тоже не без умысла расположенном напротив него!
Это был страшный удар! «Клиент» нервничал и беспрестанно стрелял глазами в заманчивый промежуток между неплотно сдвинутых ног, как будто ожидал увидеть там что-то необыкновенное. Она потянулась к столу за очередными документами и, конечно же, их уронила. Анатолий бросился поднимать листки, рассыпавшиеся около её кресла, она немного отставила одну ногу, чтобы ему легче было собирать бумаги, но его уже не интересовали документы, он целовал её колени, пробираясь руками вдоль упругих крутых бёдер под высоко задравшуюся юбку. Она, разумеется, сопротивлялась, возмущалась («Что с Вами? Ах, что Вы делаете? Вы с ума сошли! Пожалуйста, не надо...»), твердила, что сейчас позовёт охрану, молила о милосердии и пощаде, но делала это так, не слишком решительно отбиваясь, что только распаляла его ещё больше и, в конце концов, доведя до высшей степени накала, со смехом вырвалась из его рук, многообещающе обронив:
- Ну, не здесь же, милый!
А на следующий день – опять подчёркнуто официальный тон при подчинённых, не дававший ни малейшего повода для пересудов.
Несколько дней Анатолий никак не мог улучить момент, чтобы остаться с Ниной Петровной с глазу на глаз и, наконец, рискнул послать ей эсэмэску:
- Я снял номер в гостинице «Роял-Зенит». Жду тебя в вестибюле гостиницы в 20.00!
И тут же получил ответ:
- Да, милый!
Она была на месте минута в минуту и уже больше не кочевряжилась. Она позволила себя раздеть, но в самый последний момент спохватилась – чтобы потом не забыть, надо срочно подписать одну «бумажку». Он пытался понять, что это за документ, но она капризно надула губки:
- Ты мне что, не доверяешь?
Конечно, он ей доверяет, да и разве разберёшься в этих мудрёных бухгалтерских терминах, тем более, когда самая желанная женщина на свете нежно целует тебя в шею и грудь, а рукой ласкает самую страждущую часть твоего тела? И он поскорее подмахнул эту бумажку не в силах больше терпеть.
О, эта мощь женского обольщения! Клиент спёкся! Теперь он был в её руках! Ей пришлось в общих чертах, не вдаваясь, разумеется, в нюансы, ввести его в курс своих комбинаций, чтобы он случайно не проболтался Алексееву. Успокаивать и уверять его, что всё продумано так, что комар носу не подточит, и в выигрыше будут не только они, но и фирма, закрепляя всё это экстравагантными ласками.
Будучи неглупой женщиной и помня избитый афоризм «Жадность фраера погубит!», она не злоупотребляла своими финансовыми комбинациями, да и с Анатолием старалась встречаться нечасто, чтобы ему не надоесть. Но те редкие встречи были такими бурными, что на следующий день она тратила не менее получаса, чтобы замаскировать следы ночного общения с любовником.
И вдруг всё рухнуло, всё, что так тщательно она возводила своими руками. Сначала появилась эта коза и стала всюду совать свой очаровательный носик...
...Нине Петровне нужна была помощница, она давно об этом твердила Алексееву – объём отчётной документации с каждым годом увеличивался и становился неподъёмен для одного человека. Остальные работницы бухгалтерии существенно помочь ей не могли в силу своего образовательного уровня, да и у каждой был свой тоже ответственный участок работы. И она поначалу обрадовалась новой сотруднице: грамотная, трудолюбивая, добросовестная – то, что нужно. Но кто же думал, во что эта её добросовестность выльется? Анатолий предлагал ознакомить новенькую с их системой, но ей хотелось сначала к ней присмотреться и обработать постепенно. Не успела! И как эта коза расчухала такое хитроумное построение? Вот уж действительно – горе от ума! Да, теперь уже поздно к ней подкатывать. Раз она доложила генеральному, значит ни на какие сделки не пойдёт. Что же делать?! Надо подходить к этому вопросу с другой стороны.
Алексеев? Чарами своими, как Савина, его не обольстишь. Она уже пыталась. Совращала его как мальчика. Однажды, в самом начале своей деятельности в «Эдельвейсе», - она тогда была моложе и прельстительнее, он взял её с собою в Питер на какой-то съезд строительных фирм, чтобы она скорее поняла специфику их работы. В «РЭДИССОН САС РОЙЯЛ» их номера оказались рядом. По окончании съезда был грандиозный банкет, на который она явилась эффектно одетой в одно из своих лучших платьев, которое догадалась взять с собой (на всякий случай!) и которое выгодно подчёркивало все преимущества её фигуры. Успех среди участников банкета она имела оглушительный, но весь вечер старалась не отходить надолго от своего шефа. В конце вечера она якобы почувствовала себя плохо («Ах, наверное, я слишком много выпила шампанского, я от него всегда очень быстро пьянею!») и попросила Валерия Ивановича проводить её в номер. Там её совсем «развезло», и она не была в состоянии сама даже раздеться. Шеф аккуратно снял с неё платье, уложил её в кровать, накрыл пледом и... ушёл.
Это была пощёчина по её самолюбию. Отказывать ей приходилось и не раз, но чтобы ею пренебрегли?!!
Она успокаивала себя тем, что, возможно, переиграла и Алексеев, как порядочный человек, не захотел воспользоваться её беспомощностью. Утешение было слабое – рыбка сорвалась, но надежда оставалась. За ней – новый ход.
Встав рано утром, она отключила свой мобильник и телефон в номере и, наполнив ванну, залезла в неё, придаваясь неге в ожидании дальнейших событий. Как она и ожидала, часа через полтора раздался решительный стук в дверь. Накинув лёгкий пеньюар на голое тело, она пошла открывать. В дверях стоял взволнованный Валерий Иванович.
- С Вами всё в порядке? Я битый час Вам звоню, и по местному, и по мобильному, и ни один телефон не отвечает.
- Что Вы говорите? Мобильник-то у меня сел, а я не взяла с собой зарядку, а вот что с местным телефоном, не знаю. Пойдёмте, посмотрим.
- Хм, - удивлённо воскликнула она, войдя в гостиную, - почему-то отключён! – и низко наклонилась к розетке, чтобы включить телефон, выставляя на обозрение свою великолепную задницу.
Полупрозрачный пеньюар достаточно ясно давал понять, что под ним нет белья. Кто бы устоял перед такой перспективой?! Но Валерий Иванович не шелохнулся, только перекатывавшиеся на скулах желваки, да сцеплённые побелевшие пальцы выдавали его волнение. «Крепкий орешек!» - подумала она и, быстро выпрямившись, улыбнулась:
- Всё в порядке, теперь, наверное, будет звонить. Надо попробовать...
Она сделала шаг в сторону от телефона, но вдруг зацепилась ногой за провод и, взмахнув нелепо руками, стала падать. Мгновенно среагировав, Валерий Иванович бросился к ней и поймал на лету в самый последний момент, обхватив её поперёк выпроставшейся из-под пеньюара груди.
- Осторожнее надо. Так можно и расшибиться, - срывающимся от волнения голосом тихо сказал он, крепко сжимая её в объятьях.
- О, какой Вы сильный! Вы спасли меня, - в ответ промурлыкала она, обнимая его за шею и приближая к его лицу свои уже раскрытые для поцелуя губы.
Этого поцелуя он, если бы и захотел, уже избежать не мог. «Теперь ты от меня никуда не денешься, дорогой!» - подумала она, засовывая ему в рот свой язык, и чувствуя, как его рука мнёт её грудь...
И в этот момент у него в кармане затрезвонил мобильник. Это было как резкий прощальный гудок уходящего из-под носа поезда, когда ты, добежав до него, готова была уже впрыгнуть на подножку последнего вагона. «Не отвечай!» - молча, взмолилась она, ещё крепче прижимаясь к нему и опуская свою руку вдоль его тела. Но он мягко отстранил её и достал телефон.
- Прости, пожалуйста, - извинился он, - это срочно.
«Ого, уже на «ты»? Это хорошо. Так и быть, подождём немного», - подумала она, с сожаленьем выпуская его из рук, но не думая приводить в порядок свою одежду.
А Валерий Иванович тем временем кого-то слушал, явно оживляясь.
- Да, да, разумеется. Что ты говоришь?! Замечательно. Прямо сейчас? А попозже нельзя? Куда улетает? А... Ну, хорошо, я через пять минут буду.
- Извините, пожалуйста, - перешёл он опять на вы, - мне нужно срочно отойти – наклёвывается очень выгодный контракт.
- Но Вы ведь ненадолго?
- Думаю, что нет.
- Я буду Вас ждать, - с томлением в голосе прощебетала она, провожая его до двери и подставляя на прощание губки.
Он чмокнул её в них и, как показалось ей, поспешно скрылся за дверью.
Он не вернулся. Она зря прождала его до вечера, а ночью они уже «Красной стрелой» возвращались в Москву. Валерий Иванович разговаривал с ней подчёркнуто вежливо, не глядя ей в глаза, и она поняла, что если даже и совратит его, на производственной деятельности это никак не отразится, - он не из тех, кто смешивает работу и личные отношения.
Второй раз она получила от него весомую оплеуху по другому поводу. Прочтя в интернете статью «Несколько способов сравнительно честного ухода от налогов», она, выбрав из неё суть, разработала сама отличный способ, вполне приемлемый для их фирмы. Заручившись поддержкой зама генерального, с которым уже тогда была в приятельских отношениях, она изложила его Алексееву. И оба они получили от него жуткий разнос, хотя и без крика и шума – Валерий Иванович умел говорить, почти не повышая голоса, но так жёстко и язвительно, метко попадая в самые болевые точки, что второй раз подчинённые на такой разговор старались не нарываться.
- Мне нужно, чтобы вы разрабатывали грамотную финансовую политику, а не думали, как бы нае... надуть государство, - говорил он, краснея от негодования. - Слишком много я сил отдал на создание и становление этой фирмы, чтобы рисковать её репутацией из-за каких-то сомнительных афер. Вы оторвались от жизни – эра ельцинской вседозволенности и беззакония минула. Сейчас у руля жёсткий человек, решивший, наконец, навести в стране порядок, и все недоплаты по налогам махинаторам могут дорого обойтись! С государством играть в азартные игры бесполезно и глупо. Думайте лучше, как законным путём повысить рентабельность нашего предприятия.
А ей уже тогда очень нужны были деньги. Они с мужем только что купила удачно, по дешёвке, недостроенную дачу на Рублёвке – она уже давно мечтала иметь там недвижимость. Но когда она наняла архитектора и строителей, чтобы завершить строительство дачи, выяснилось, что потребуются ещё немалые денежные вливания. Проект здания был стол неудачен, что требовал серьёзных изменений. И как раз в это время у неё начались неприятности дома. Очень аккуратная, даже педантичная в финансах, Нина Петровна вдруг стала замечать, что из денег, которые она приготавливала для расчёта со строителями, стали пропадать некоторые суммы. Подозрение сразу пало на взрослую дочку, учившуюся в институте – мало ли на что требуются деньги девушке в её возрасте. Но Ксюша со слезами на глазах уверяла её, что никогда бы без её разрешения не взяла бы ни копейки.
- К тому же, - говорила она, - я не пью, не курю, наркотиками не увлекаюсь, и мне вполне хватает тех сумм, что ты мне выдаешь!
Искренность дочери у Нины Петровны не вызывала сомнений. Кто же, тогда – домработница или муж? Но домработница у них служит уже восемнадцать лет, и никогда ни в чём неблаговидном замечена не была, а муж? - вообще нонсенс! Она попросила Ксению забыть этот разговор и ничего ни кому о нём не говорить, а сама договорилась с частным детективным агентством об установке в квартире скрытых камер наблюдения.
И вскоре всё выяснилось. Камеры беспристрастно зафиксировали, как в один прекрасный день, муж неожиданно заявился днём домой, объяснив домработнице, что забыл кое-какие документы, и, воспользовавшись тем, что та в это время на кухне готовила обед, залез в туалетный столик жены и выудил из него несколько купюр.
Негодованию Нины Петровны не было предела. Что не хватало этому паразиту? Жил на всём готовом. Она никогда не обшаривала его карманы и довольствовалась тем, что он считал нужным отдавать в семейный бюджет, хотя это были смехотворные суммы. Но она себя успокаивала тем, что он же мужчина, и ему надо иметь карманные деньги на разные непредвиденные расходы. А эта скотина совсем распоясалась! Из-за него она усомнилась в честности своей дочери и чрезвычайно порядочной преданной домработницы!
Разговор был короткий. Получив от детективов кассету, она в тот же вечер при всех показала это «кино» и холодно заявила супругу:
- Если не хочешь, чтобы я передала эту кассету в милицию, и тебя посадили за воровство – завтра твоего духу тут не должно быть. Все вопросы с разводом я решу сама.
Он плакал, просил прощения, ползал на коленях, но она была неприступна. Он её и как мужчина-то давно перестал интересовать. Всё его преимущество – большой пенис, да и преимущество ли это? Во всяком случае, ей нужно было не это, а длительная прелюдия и нежные ласки, что он никогда не делал, несмотря на её просьбы. И она вынуждена была смириться с этим, добирая, как она говорила, недостающее от других мужчин. С ним же она занималась сексом скорее просто по необходимости, как жена, отравляя себе то немногое удовольствие, которое получала во время акта с ним, беспокойством, как бы он не сделал что-нибудь с её спиралькой. К тому же, эти «процедуры» со временем становились всё реже и реже, пока в свои пятьдесят лет муж не стал, по сути, импотентом.
От детектива той же фирмы она узнала, что он часто посещает казино, где, видимо, и просаживает её деньги, а пристрастившиеся к игре люди, как наркоманы, за редким исключением, не исправимы. Даже любившая его дочка, узнав об его пагубной страсти, стала на сторону матери...
И теперь Нина Петровна могла рассчитывать только на себя. А строительство затягивалось, материалы дорожали. И дочку надо тянуть – ей учиться ещё год, а ВУЗы нынче стали дорогие: хоть образование в государственных ВУЗах по-прежнему считается бесплатным, но без солидного подношения не сдашь ни один зачёт или экзамен.
Потому она и решила действовать в обход шефа, обратив в свою веру его зама.
Но не так давно и он стал выскальзывать из её рук. Раньше стоило ей недвусмысленные намекнуть на встречу, как он бросал всё и летел к ней, не раздумывая. А теперь... Сегодня она ему вообще открытым текстом выдала, и какова реакция? Что это? Она постарела, и он нашёл кого-то помоложе? Или так перетрухал после разговора со своим дружком, что наложил в штаны?
Да, и ей вчера Алексеев устроил разнос почище давешнего. «Ещё один подобный фортель – и я Вас уволю (это к ней), а с тебя (это Савину), я снимаю кураторство экономическим сектором. Занимайся монтажом и снабжением, там достаточно забот»...
- Козёл! «Уволю», - передразнила она его.
Да, надо что-то делать! Может, эту сучку убрать?.. Опять кого-то надо будет искать, учить... А сейчас так возрос объём отчётной документации, что она одна не потянет нынешнюю нагрузку...
Пожалуй, нет! Надо убрать этого козла Алексеева! И тогда его место займёт Савин, а уж с ним она как-нибудь справится – есть ещё порох в пороховницах!
С другой стороны – худой мир лучше доброй ссоры. Да и потянет ли Савин такую серьёзную фирму? Что ни говори, а до Алексеевского умения логически мыслить, просчитывая на несколько ходов вперёд, и вести переговоры с партнёрами и клиентами Савину было далеко. Может, всё-таки попытаться поговорить с ним по-хорошему, покаяться, ведь сказано: повинную голову меч не сечёт! А потом придумать ещё что-нибудь поизящнее... Но надо прозондировать оба направления.
Она схватила мобильный телефон.
- Валет? Надо встретиться! Да. Срочно. Где? Годится. Когда? А раньше? Ну, ладно, пусть будет так. Пока...
- Ещё посмотрим: кто кого, - зло прошипела Нина Петровна, бросая телефон на журнальный столик.