Его память нетленна…
История и время сиротеют, теряя таких современников, каким был терапевт, заслуженный врач УССР, коренной херсонец, патриот родного города Николай Александрович Каменский. Он при жизни стал легендой, святыней Херсона, эмблемой интеллигентности врачебного сословия Херсона, области, Украины.
Николай Александрович родился в Херсоне, 6 декабря 1889 года. Родители его познакомились и поженились в сибирской ссылке, куда из Санкт-Петербурга были отправлены Александр Каменский (дворянин Тверской губернии) и Вера Казас (дочь знатного и богатого караима из Херсона), причастные к тому кружку народовольцев, где играли роль Софья Перовская и Андрей Желябов. (Подробности работы этих кружковцев – достояние истории!). Отбыв свой срок ссылки, Вера Казас вместе с мужем была отправлена на родину в Херсон, куда по этапу привычно «удаляли» лиц неугодных режиму и близости к столицам. Николай Каменский окончил Херсонскую гимназию. Занимаясь в приватном порядке, получил прекрасное музыкальное образование (все без исключения педагоги отмечали талантливость, душевное понимание тонкой музыкальности и глубины таинственности звука). «Дар Божий», – врывался не раз голос учителя, утирая слезу. Музыка влекла, звала, требовала…Но в семье поэзия Некрасова звала к помощи народу – «укажи мне такую обитель, я такого угла не видал, где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал». Народу нужны врачи! – В этом Николай убедился, живя в Херсоне, где болезни и эпидемии выкашивали смертью дома и улицы. В 1908 году Николай, окончив гимназию в Херсоне (ныне гимназия им. Б. Лавренёва), становится студентом медицинского факультета Новороссийского университета. Старательный студент оканчивает 4 курса и, желая углублённо освоить свои знания в Военно-медицинской академии, поступает на 4-ый же курс академии. В 1914 году, окончив с отличием курс академического обучения, он назначается в 8-ой драгунский полк старшим врачом, «служа отлично, благородно», демобилизовавшись в 1918 году… Возвращается в родной город, где начинает работать в инфекционном отделении Тропиновской больницы, которое было размещено в здании каторжной тюрьмы (район улицы Гмырёва). Как скоро сказывается сказка – но как больно, горько и долго, как утратно течёт жизнь!.. Вся последующая жизнь и врачебная служба – подчёркиваю слово «служба!» – связаны с Херсоном, Тропинкой и Богоугодным заведением (ныне больница им. А. и О. Тропиных и областная больница им. П. И. Юрженко), жителями города и его окрестностей, их здоровьем, жизнью, надеждами, и верой в его искусство врача, сердце доброго человека, порядочность гражданина.
В 1939 – 1340 годы он ушёл на фронт той «незнаменитой войны» в составе полка кавалерии (в архиве дочери Веры Николаевны Каменской хранится фото: Каменский на «горячем боевом коне»). В 1941 году Николай Александрович в составе эвакогоспиталя №1962 попадает на Южный фронт, где в Ставрополе происходит неожиданный прорыв фашистской танковой группы… Начальник госпиталя своим приказом отправляет группу легкораненых вместе с несколькими врачами и медсёстрами, чтобы они выбирались из кольца окружения… В этой группе был и Николай Александрович. Остальных раненых вместе с начальником А. Векслером фашисты истребили… Одиссея прорыва через цепи оголтелых фашистов требует целого очерка, – смерть шла, обнявшись с жизнью. И снова Николай Александрович попадает в Ставрополь, где-то тут остались в оккупации его жена Александра Васильевна и дочь Вера. Не находит их Николай Александрович – и не может найти: они ещё во время гнёта и преследования фашистами всеми путями бежали в Херсон... Пробрались в Херсон под Новый 43 год, а поздней весной 44 года, случайно, на Рыбном базаре, на Военном (ныне район Кукольного театра) Александра Васильевна встретила Николая Александровича. Кто-то в больнице сказал ему, что видел его жену на Военном – так и встретились, через годы, реки, моря и пожары, в безмерном океане людских бед, потерь и трагедий.
Это только пунктирная хронология! А вот каков он был – доктор Каменский? Коллеги о нём говорили: то был врач милостию Божьей! Его расспрос о болезни – сейчас бы сказали: «мастер-класс» – причина болезни и её механизм проявлялись зримо. Он был великолепным диагностом – не только благодаря многолетнему опыту, но и из-за постоянного изучения новинок диагностики и научных обобщений медицинской практики, связанных с новыми открытиями и методиками. Сколь бы ни был тяжёлым рабочий день, но два часа Каменский отдавал книгам, журналам, тематическим сборникам. Он был немногословен, никогда не изрекал истин в последней инстанции, был тактичен, чужд всякого менторства, убедителен в своих доводах. Вот пример: в отделении лежала тяжёлая больная – женщина-врач с запущенной опухолью молочной железы. Она страдала, её изнуряли боли в печени – и она, как врач, предполагала у себя метастаз. Пальпация (ощупывание) печени при обходе Николая Александровича не оставила сомнений, но, вежливо, прервав рыдания больной, присев на стул у её изголовья, Николай Александрович начал рассказывать о том, что при заболевании молочной железы метастазов в печень не бывает, надо только внимательно читать новинки онкологии. Его вкрадчивая речь была настолько убедительна, что врач, вытерев слёзы, заулыбалась и решительно согласилась с Николаем Александровичем. В ординаторской разговор продолжился. Врачи доказывали, что предположения больной верны, а позиция Каменского и его доводы – шатки, мягко говоря… Однако больная после этого обхода повеселела, стала лучше себя чувствовать… и даже отяжелев перед смертью, верила в ошибочность страшного диагноза… Кто-то из молодых врачей попрекнул Николая Александровича. Он ответил: «Знаете, я не люблю стихи Маяковского, но одна строка у него верна – «слово – полководец человечьей силы». Слово – оно всесильно, оно всевластно, оно искупительно, оно сочувственно… В разговор вступил главный врач нашей «Тропинки» Владимир Зильберштейн: «Вы, коллега, безосновательно задеваете Николая Александровича и его тактику в отношении больной с опухолью молочной железы. Мне думается, что Николай Иванович Пирогов знал, что у него злокачественная опухоль верхней челюсти, но когда его проконсультировал Бильрот (хирургическое божество своего времени!) – он усомнился в собственном диагнозе и вернулся в Россию в хорошем расположении духа, хорошо себя чувствовал… Наступила тишина согласия.
Дочь Николая Каменского Вера Николаевна: «Папа был добр, искренен, трудолюбив, бескорыстен, много работал над собой, книга была его постоянным спутником. Он был верующим человеком, любил своих детей, знал их нужды. Его воспитание – только личный пример. В разговоре часто употреблял пословицы и поговорки, был аккуратен и бережлив… У папы было три сына, а я – единственная дочь. Первый муж моей мамы Николай Бурлюк был убит в 1919 году пьяными солдатами, которых привлекла кокарда на студенческой фуражке. А вот сын Николая Бурлюка, тоже Николай, был усыновлён моим папой и воспитан им. Николай участвовал в Великой Отечественной Войне. После войны окончил медицинский институт в Одессе. Хотя его по способностям оставляли на кафедре, Николай поехал на работу в Киргизию. Там был главным врачом районной больницы, которую выстроил… Успешно оперировал, был популярен в республике, но из-за состояния здоровья переехал в Сочи, где работал хирургом, заведовал отделением. Он умер внезапно, от инфаркта, в 1963 году, буквально на работе. Родных у Николая Александровича было два сына – старший Константин (отец называл его Котя) – пропал без вести в отступательно-оборонительных боях под Киевом. Какое горе пришлось испытать папе! Как относились власти к бесчеловечному сталинскому клейму «пропал без вести»: а может быть в плен сдался?! Второй сын – Шура (Александр) – был отмечен музыкальным талантом, поступил в Одессе в консерваторию, но его увлечение джазовой музыкой привело к отчислению студента, «тлетворно» влияющего на товарищей. Александр окончил в Одессе медицинский институт, работал врачом в Херсоне, затем был ассистентом в Крымском медицинском институте (ныне Крымский медицинский университет имени С. И. Георгивского).
Работая в больнице Тропиных, Николай Каменский стяжал себе репутацию врача-бессребника, хранителя традиций освященной больницы им. А. и О. Тропиных, сооружённой на средства их наследников, подаренной ими городу Херсону.
Врач Н.В. хорошо помнит, что лёжа с тяжёлой формой скарлатины, будучи подростком, очень сопротивлялась сердитой нянечке, заставлявшей больных снимать одежду, готовясь к обходу заведующего отделением. Услышав громкие разногласия в палате, заведующий отделением (а это был Николай Александрович) сказал няне вежливо и твёрдо: «Анфиса Петровна, надо щадить стыдливость больных».
Однажды Вера Ивановна С. привела свою маленькую дочь, дошкольницу, на домашний приём к Каменскому. Он в своём скромном кабинете принял девочку, подробно расспросив маму о том, как заболел ребёнок. Внимательно выслушал лёгкие и сердечко ребёнка, бережно выстукивал спинку, заставил показать язык и громко сказать: а…а… дотошно разглядывая горлышко… Всё это проходило ласково, тихо. Руки старого доктора были мягкими и пахли травкой и цветами… Уходя и благодаря доктора, Вера Ивановна дала женщине, сидевшей в прихожей 10 рублей. Женщина тут же дала сдачу половину суммы и сказала: «За визит к Николаю Александровичу платят только 5 рублей, брать больше нельзя, доктор не велит!». Это не легенда, это живой рассказ жительницы Херсона.
В 1953 году 17 июня Николай Каменский был удостоен звания Заслуженного врача УССР, он был первым отмечен этим званием среди врачей Херсона. Когда был организован институт главных специалистов при областных отделах здравоохранения, Николай Александрович был назначен областным (главным) терапевтом и перешёл на работу в штат областной больницы. В качестве областного терапевта он летал по санавиации, побывал в районных больницах области. Он показал себя умелым и тактичным организатором: сказался опыт госпитальной работы в годы ВОВ.
Время всё-таки берёт своё… Дети уехали в Крым – Вера учиться, а Александр Николаевич на работу. В 1969 году Николай Каменский и сам уезжает в Симферополь, к своим детям. Однако, живя в столичном крымском городе, Николай Александрович не прерывает связи со своими пациентами, приезжающими к нему их Херсона, Каховки, Цюрупинска, районов Херсонской области… Его врачебное искусство было востребовано всё то время, которое он жил вне Херсона. Он не мог отказать никому из того родного города, с которым был связан своим рождением, детством, любовью, рождением детей, долголетним врачебным трудом, борьбой с эпидемиями всех тифов… Тут пережил он разруху и голод, когда, идя на работу, приходилось видеть на улицах пухлые трупы погибших горожан, в этом городе он известен и любим, с этим городом он голодал и холодал, этому городу он отдал себя. Здесь его мама Вера Казас в 1917 году была единственной женщиной, избранной в 1-ый совет рабочих и солдатских депутатов… В Херсон – он вернулся через две недели после освобождения от фашистских оккупантов, встретил руины, обгоревшие скелеты домов… Здесь он пережил счастливый май 45-го года и ликование апрельского дня 1961 года.
И всё-таки, радости – больше. Николай Александрович никогда не желал богатства, не завидовал никому, обходился только необходимым, когда было тяжело – рассказывала дочь – истово молился Богу… Он был беспартийным и честным…
…Однажды 1933 года Николая Каменского хотели ограбить: два верзилы остановили вечером.
– Закурим, гражданин, - холодно, - чтобы согреться.
– Не курю, да и вам не советую, этим не согреешься – как доктор говорю.
– Пальто сблочивай! – в руке грабителя блеснул нож…
– Доктор Николай Александрович! – оттолкнув своего напарника на дорогу, – простите ради Бога, я узнал Вас! Вы мамку мою и бабушку лечили в заразной больнице, на карантинке, когда я с ДОПРа вышел… Простите – сразу не признал… Темнота кругом… Мы вас до дома проводим… Разные шкворни тут да гоп-стопники шляются… Простите, доктор…
Проводив до калитки дома на Советской, бандиты растворились в темноте…
Изустная молва передавала эту историю по всему городу. Подобная популярность в уголовном мире была по плечу Фёдору Петровичу Гаазу (русский врач немецкого происхождения, филантроп, известный под именем «святой доктор») – из истории и литературы известно, что по всем каторжным тюрьмам России молились о его здравии. Так же, как в истории с Николаем Каменским, поступили бандиты и с тульским лекарем, отцом врача-писателя Викентия Викентьевича Вересаева… Николай Александрович тоже достиг того ранга, что был неприкосновенен даже для советских урок (уголовных рецидивистов) беспредела послепереворотных лет, круговерти грабежей и убийств…
Известно также, что потомки и друзья интеллигенции (сёстры Франжоли и их дети Евгений Мамаенко и др.) обращались за медицинской помощью только к Каменскому. Он был любим и востребован Херсоном, его горожанами – от Цыганской слободки (район Военного) до мазанок под забором Казённого сада (район ул. Полтавской).
Помнится мне Николай Александрович постаревшим… Но не сутулый, а стройно идущий по улице Карла Маркса… Ему уступают дорогу и шелестит шёпот: Каменский… Николай Александрович идёт к больному… Нюра, нет, в Тропинку…
А его потомки? Дочь в Симферополе, внук в Севастополе… Внучка, выйдя замуж, живёт в США… Прах Николая Александровича упокоился 1975 году, в Симферополе, рядом с женой Александрой Васильевной Сербиновой, из известного рода херсонских Сербиновых.
***
А вот как вспоминает о Николае Каменском херсонский поэт Владимир Плоткин, которого в 1935 году, благодаря диагностике Николая Александровича, подвергли спасительной операции по поводу перфоративного гангренозного аппендицита:
Мне было неполных четыре –
тогда я и стал знаменит –
в уютной отцовской квартире
твердил я, что сердце болит.
Собрались врачи у постели
светила херсонской земли –
крутили меня и вертели,
понять ничего не могли.
Я руки протягивал маме,
кричал докторам: «Уходи!»
И вновь заливался слезами
и сердце сжималось в груди.
Каменский – был доктор от Бога,
семейный большой Айболит,
меня он потрогал немного
и просто спросил: «Что болит?»
Поверил Каменскому сразу –
и понял: меня он спасёт!
В ответ на понятную фразу
ему показал свой живот.
И стало всё ясно и просто –
хирурга позвали ко мне –
коварный кишечный отросток
гноился в моём животе…
28.07.2003 г.