Как ни странно, она не знала, чем занять себя в Москве ровно так же, как в Европе, и Павел не желал признать, что виной тому не ее избалованность и пресыщенность, а тоска, которая поселилась в ней прошлой осенью со смертью Ильи. Хотя и в нем, спустя несколько недель после возвращения, росло и крепло ощущение, что этот город его не принял обратно. Старые приятели прохладно отнеслись к желанию встретиться и посидеть за бутылочкой чего-нибудь крепкого, со шлюхами было проще, но он почему-то откровенно скучал, уже не удовлетворяясь купленным сексом. Бывшая жена оказалась на курорте в Чехии с очередным бойфрендом, и он, выяснив общее положение дел и выслушав отчет о стабильном состоянии дочери, так и не решился поехать к своей бедной девочке в больницу. Соня разъезжала по театрам, застав последние дни уходящего сезона, и он, пару раз составив ей компанию в амфитеатре, а не среди небожителей в ложе, заскучал от культурной жизни и предпочел ждать с газетой в машине, рассматривая прохожих, или в ближайшем кафе. Изредка ею вдруг овладевала странная активность, сродни приступам лихорадки, когда она долго крутилась перед зеркалом, примеряла наряды, как светская львица, меняла украшения и ехала в какой-нибудь модный клуб, где проводила полночи среди юнцов и уставших от жизни представителей богемы, заскочивших на минуточку сменить постоянного партнера на несколько часов свежих впечатлений, чтобы к утру снова устать от глупого мотылька и проснуться в плохом настроении ближе к вечеру. В клубах они оба чувствовали себя чужими, хотя она старалась не показать своего разочарования и скуки, а он, напротив, откровенно бесился, отпускал злые реплики в адрес посетителей и ревниво оглядывался вокруг, пресекая попытки юнцов "подвалить" к своей даме.
- С тобой никаких нервов не хватит, - вздыхала она, вежливо и чуть виновато отвечая, что не танцует, и косясь на сияющий огнями танцпол.
- Тебе уже о душе пора подумать, а ты хвостом вертишь перед детьми! - выговаривал ей Павел, как какой-нибудь деревенский папаша, приехавший в город навестить дочку.
- А может, сразу замуж? - язвила Соня. - Мне уже удачные партии подобрали. Выберу и хоть сейчас под венец.
В такие моменты Павел мрачнел и мучительно хотел напиться, хотя понимал, что она шутит.
- Если тебе даже в многомиллионном городе нечем заняться, то на своем острове в Белизе ты вообще с ума сойдешь, - однажды заметил он по дороге в клуб, и она вдруг зарыдала, словно только и ждала этих слов, чтобы прорваться накопившимися слезами.
Вместо клуба он высадил ее на бульваре и долго успокаивал на лавочке под подозрительными взглядами прохожих. Идущий мимо наряд милиции попросил документы, и лейтенант, искоса рассматривая ревущую Соню в вечернем туалете, нервно заглянул в его удостоверение, отдал честь и увел своих архаровцев на новые подвиги, пару раз оглянувшись с почтительного расстояния. Ни в какой клуб они не поехали, потому что вдруг объявилась Наташа по какому-то мелкому вопросу и, услышав слезы в Сонином голосе, немедленно потребовала приехать и объясниться. Соня долго отказывалась, но, в конце концов, поддалась натиску подруги и привезла Павла в двухкомнатную типовую квартирку на востоке Москвы, где впервые за долгие месяцы он смог расслабиться среди обычных людей, которые умели пить водку, пользовались ненормативной лексикой, говорили не о мировых трендах в кинематографе и не о выжидательных позициях инвесторов перед публикацией финансового отчета Apple или Deutsche Bank, а о ремонте на кольцевой дороге и подледной рыбалке. В результате все четверо много смеялись, травили очень пошлые анекдоты и чувствовали себя "в своей тарелке" весь вечер. Далеко за полночь, осторожно кашлянув, хозяйка напрямик спросила, стелить ли им вместе, отчего Соня покраснела, как девочка, и почему-то вопросительно посмотрела на своего спутника, будто оставила этот вопрос на его усмотрение.
- Нет, конечно! - машинально сказал тот, не прочитав сомнения в ее глазах. - Я могу на кухне на полу.
- У нас диван и раскладное кресло в гостиной, и если соседство с красивой женщиной на диване тебя не смущает...
- Не смущает! - на этот раз самостоятельно приняла решение Соня. - Он не собака, чтобы спать на полу.
Заинтригованная Наташа сделала Соне знак уединиться на балконе, пользуясь тем, что мужчины вернулись к теме футбола, и, раскурив очередную сигарету, без предисловий спросила.
- Что у тебя с ним?
- Наташа, помилуй, он всего лишь мой телохранитель!
- И что? Он же не евнух, или их тоже предварительно кастрируют?
- Нет, конечно, - хихикнула Соня. - Но спать с ним - это моветон.
- Ты знаешь, - мечтательно протянула Наташа и посмотрела затуманившимися глазами на мерцающие окна соседних домов. - А по-моему, моветон с ним не спать. Во-всяком случае, для мужчины, которого не допускают до тела, у него слишком влюбленный взгляд. У тебя с ним точно ничего не было?
- Да ты с ума сошла! - возмутилась Соня. - Откуда влюбленный? Он меня терпеть не может. А если по пьяни ему и лезут какие-то левые мысли в голову... ну, так он мужик, что с него взять!
- В твоем возрасте, деточка, - нравоучительным тоном заявила Наташа, - пора бы уже знать, что можно взять с мужика, когда он так смотрит.
- Наташа, говорю тебе, это все под влиянием выпивки и в хорошей компании...
- А я тебе говорю, что он пришел трезвый, как стеклышко, злой, как собака, и, когда Витя поцеловал тебе руку, было очевидно, что он готов его прямо там к стенке поставить!
- Ты ошибаешься!
- И еще один критерий. На мои прелести он даже не смотрит, а это тестирование, уж поверь, не проходят девяносто пять процентов самцов, ведущих гетеросексуальную половую жизнь.
- Это да, - вздохнула Соня. - Ты с каждым годом становишься все красивее! Не понимаю, как тебе удается?
- Семейная жизнь, дорогая, красит женщину, если не ошибиться с выбором. Я не ошиблась.
- А я ошиблась! - Глаза у Сони мгновенно намокли, а голос предательски задрожал. - Ни мужа, ни любовника. Только цербер рядом, который, как ты говоришь, совсем распустился и черт знает о чем думает.
- Еще как думает! - сказала Наташа и обняла расстроенную подругу за плечи. - Да, похоже, и ты иногда тоже не прочь... - И в ответ на Сонино показное возмущение рассмеялась. - Ладно-ладно, наверное, тоже случайно и по пьяни, но когда я спросила, кто где будет спать, ты так посмотрела... Может, вам вместе постелить и не городить огород? Звукоизоляция в доме хорошая, я завтра в ночь заступаю. Виктор тихо уйдет утром, так что развлекайтесь хоть до вечера!
- Наташа, - всхлипнула Соня и прислонилась виском к ее плечу, - мне Илья каждую ночь снится, понимаешь! Приходит, обнимает и с собой зовет. И я бы ушла, я хочу уйти, а потом просыпаюсь и снова этот город, и ничего нет, ровным счетом ничего!
- А что же ты хотела, Сонька! Такая любовь, как тебе, дается раз в жизни, да и то не каждому.
- Я не просила, я не хотела такую...
- А эти ее и просят, да им не дают! - философски заключила Наташа и погладила Соню по голове. - То, что тебе ее дали - это величайшее счастье! Уж не знаю, чем ты заслужила. Может, в прошлой жизни...
- Это наказание, это мне за мои грехи...
- Ну-ну, так уж и наказание! Не реви, будет у тебя еще любовь. Ну, пусть не такая яркая, но точно будет. Тебе и годков-то еще нисколько, чтобы хоронить себя.
- Ты думаешь? - жалобно спросила Соня, подняв на подругу мокрые глаза. - Думаешь, я еще смогу полюбить?
- Не знаю, сможешь ли ты полюбить, как любила брата, но то, что тебя уже сейчас любят не меньше, - это я и так вижу, к бабке не ходи.
- Да пошел он со своими притязаниями!
- Ну, пошел, не пошел, время покажет. А нам спать пора, давай стелить, Вите завтра рано вставать.
Когда в доме погасили свет, Соня и Павел остались вдвоем, разделенные только подлокотниками кресла и дивана. Павел заложил руки за голову, улегся на спину, а Соня, помедлив, придвинулась к краю кровати и тихонько сказала:
- Хорошие ребята, правда?
- Хорошие, - откликнулся он. - Не сравнить с этой клубной шушерой.
- Согласна, - в темноте улыбнулась она. - И ты Наташе понравился. И Виктор был в отличном настроении.
- Я не сто долларов, чтобы нравиться.
- Да перестань! - Она протянула руку и тронула его локоть. - Не будь ты таким... заштампованным. Я же вижу, какой ты!
- Какой? - спросил он и повернул к ней голову.
- Ну, не знаю... - Тут же пошла в отказ она, смешалась, вспомнив о том, что сказала Наташа. - Нормальный, правильный.
- Ну, да, нормальный и правильный, - повторил он, не сводя глаз с ее лица, которое освещал сквозь светлую занавеску уличный фонарь. - И что?
- Да ничего. Просто им с тобой легко. Тебе ведь тоже понравился вечер?
- Нормальный вечер. А тебе со мной трудно?
- Я не знаю. - Она подумала и не нашлась, что ответить. - Мне с тобой не так, как им... У нас с тобой много всяких воспоминаний.
- Ладно, спи! - угрюмо сказал он, но не отвернулся.
- Не хочется спать, - сказала она и зевнула.
- Тогда не спи!
- Поговори со мной, Павлик!
- Давай не будем разговаривать, - вдруг попросил он. - Мы, когда разговариваем, обязательно ссоримся.
- Почему так?
- Потому что не понимаем друг друга, наверное.
- Ты меня не понимаешь?
- Соня!
- Ну, хорошо, молчу.
Соня лежала щекой на подлокотнике и смотрела в окно, а он смотрел на нее, пока глаза сами не начали закрываться. Когда он уснул, она вздохнула и вернулась на подушку, пожалев, что оставила дома медвежонка, с которым засыпать было почему-то теплее.
Он резко вынырнул из тяжелого забытья, потому что она трясла его за плечо: "Павлик, Павлик, ты храпишь!" Спросонья ухватил ее тонкое запястье и потянул на себя.
- Что ты делаешь! Мне больно!
- Чего тебе не спится?
- Да уснешь тут! Как в клетке со львами! Перевернись на бок, ты весь дом разбудишь! - Он разжал пальцы и, спустив ноги на пол, уселся на своей постели. - Не знала, что ты храпишь!
- Говорил же, что лучше лягу на кухне.
Он поднялся, достал из кармана брюк сигареты и, как был в одних плавках, отправился на балкон курить. Соня, зябко поежившись, забилась под одеяло. Когда он вернулся в комнату, она выбралась из своего укрытия и тихонько окликнула его.
- Ну, а теперь тебе кто мешает спать?
- Я замерзла!
- Лето же на дворе!
- И что? Я все время мерзну. А тут еще от спиртного что-то с сосудами, наверное.
- Тебе пить нельзя.
- Нельзя. Но теперь уже глупо об этом рассуждать.
- И где я тебе грелку найду?
- Иди сюда сам.
- Что?
Он опешил и застыл посреди комнаты, решив, что ослышался.
- Ну, мы же взрослые люди, и не обязательно ничего такого делать в постели... - неуверенно сказала Соня. - Просто полежишь рядом, и я усну.
- Тебя такой Бог придумал или в детстве уронили из коляски?
- Мы уже были в одной кровати, и никаких левых мыслей ни у кого не было...
- Точно! Никаких мыслей! Все невинно, как в песочнице. Не морочь мне голову! Спи.
- Я не усну... Тогда пойду в ванную греться, отвернись.
Она, как обычно, не стала дожидаться, пока он отвернутся, и сразу же выбралась из кровати, мелькая голыми коленками, плечами и плоским животом с бликами света, отчего у него тут же перехватило дыхание.
- Ну, и куда ты собралась в таком виде? Скоро уже хозяин встанет, и тут ты такая русалка в ванне плещешься! - Он подтолкнул ее обратно в постель. - Ложись и не придумывай.
Соня покорно вернулась под одеяло, и он, помедлив, лег рядом, позволил обнимающей руке забраться к себе на грудь, прохладному колену прижаться к своему бедру, а бархатной щеке устроиться на своем плече.
- Так теплее, - сказала она шепотом, как напуганный ребенок. - И не страшно.
"Лучше бы тебе было страшно", - подумал он, стараясь не дышать и вспомнить что-нибудь совсем нейтральное, не касающееся отношений двух полов даже в ясельной группе детского сада.
- Что за ужасные сигареты ты куришь? - помолчав, спросила она.
- Давай-ка я пойду на кресло! - чувствуя, что не думать о ней не получается, заявил он, но Соня обняла его крепче.
- Подожди немного, мне уже теплее. Сейчас усну, и ты уйдешь.
- Или не усну и не уйду, - пробормотал он. - И ты не уйдешь!
- О чем ты?
- О том, что мы уже не дети.
- Хочешь поцеловать меня?
- Хотел бы, поцеловал!
- Ну, значит, не хочешь, - на удивление покорно согласилась она и задышала ровнее. - Подожди еще чуточку...
- Думаешь, я могу еще подождать?
Но Соня оставила его без ответа и без надежды, что поцеловать все-таки можно, потому что отчаянно хочется. Он выбрался из-под ее руки, решив не продлевать эту пытку, улегся в свое односпальное кресло и в подробностях представил себе, как бы поцеловал, вдавливая в мягкий диван, как раздел, как заставил бы забыть о том, кто она и кто он, потому что в сплетенных объятиях есть только тела, и никаких статусов, никаких выяснений отношений, никакой лжи и фальши. Чистое наслаждение и обладание, вопреки и не взирая. Но она, дав ему шанс, тут же забрала обратно и мирно посапывала на подушке, обнимая ее, как оставленного дома медвежонка.
Левушка позвонил не вовремя. Хотя для Сони после памятного обеда любое появление родственников на горизонте было не вовремя и не к месту. Она протянула мокрую руку из душевой кабины и на ощупь нашла ползущий по гладкой поверхности телефон.
- Алло!
- Соня, это я.
- Да уж вижу, что это ты, Торквемада, а не птица счастья завтрашнего дня.
- Перестань! Я не за тем, чтобы ссориться.
- Новая встреча на высшем уровне?
- Соня, приезжай в офис, мне надо с тобой увидеться.
- Надеюсь, никакого секса? - развеселилась она, представив, как через секунду вытянется его лицо.
- Ты теперь всю жизнь будешь меня попрекать?
- Всю не получится, мы уже прожили половину.
- Развлекаешься, Соня, а я серьезно с тобой разговариваю.
- Хорошо, давай серьезно. Цель моего визита?
- Приезжай, поговорим, - уклончиво повторил Левушка. - Я буду один, и ты свою гориллу не привози.
- Не могу, он же меня охраняет. К тому же, какая он горилла? Он милый, хотя нож для масла от столового и не отличит.
- Зато у него так выразительно топорщился пиджак. Он там что, Калашников носит?
- Если ты его боишься, то так и быть, оставлю в машине. Ты гарантируешь мою безопасность?
- О, Господи, ты там "Крестного отца" насмотрелась?
- И еще насмотрюсь, - рассмеялась Соня. - Это классика, ее надо знать наизусть. - И тут же посерьезнела. - Так когда мне приехать?
- Завтра в двенадцать. Не проспишь?
- Воспользуюсь будильником.
Она замоталась в полотенце и вышла из ванной. Павел мрачно стоял посреди спальни, сложив руки на груди и выжидательно смотрел прямо на нее.
- Ты что тут делаешь? Подслушиваешь?
- Зачем ты собралась с ним встречаться?
- Он не сказал.
- Одна ты не поедешь.
- Не поеду, - согласилась она. - Ты подождешь меня в машине. Не станет же он ничего придумывать в офисе. И к тому же... он безобидный, вообще-то.
- Когда не лезет тебе под юбку.
- Ну, все, что у меня под юбкой, я в состоянии охранять сама!
Он повернулся и молча вышел, а Соня отпустила полотенце и придирчиво посмотрелась в зеркало. "Надо чуточку поправиться, а то уже ребра торчат. Хм, неужели Наташа права, и он хочет больше, чем говорит?"
Вечером он не позволил ей ни капли коньяка, заявив, что завтрашнюю встречу надо провести на трезвую голову и в нормальном самочувствии. Соня фыркнула и, забравшись с ногами на диван, отказалась ехать ужинать. Он покорно поплелся на кухню и принялся готовить еду, пока она переключала каналы, листая модный каталог, который подсунула ей Настя. Когда он, не дозвавшись ее на ужин, принес тарелки в гостиную, она прыснула со смеху, глядя на него, облаченного в голубой фартук с трогательной картинкой из жизни влюбленных в сыр мышек.
- Садись, Павлик, хозяюшка ты моя, давай кино посмотрим.
Соня забрала на колени поднос и принялась поглощать рис из тарелки прямо руками, как китайцы. Он не одобрил такую манеру еды, но промолчал, уставившись в экран, где совсем юная девица обнималась с немолодым мужчиной.
- Она такая миленькая, - вздохнула Соня о своей ушедшей юности. - А он, кстати, ее телохранитель.
- Кстати о чем? - насупился Павел.
- Она тебе нравится?
- У нее слишком короткая юбка. Хотя ноги красивые.
- А у меня разве хуже?
Павел посмотрел на ее ноги, лежащие на диване, и ничего не ответил, вернувшись глазами к экрану. Соня улыбнулась и, облизнув масляные пальцы, оторвала кусочек курицы и отправила его в рот. На экране кипели страсти, любовь под всеми парами летела к трагической развязке - и закончилась хорошо, как в сказке.
- Ну, понравился тебе фильм? - спросила она, когда пошли титры.
- Мура какая-то. Надергали всего и смонтировали в один сюжет.
- Зато девочка хорошенькая и искренняя.
- Она хотя бы знает, чего хочет.
- А кто не знает?
Он забрал поднос и, ничего не ответив, ушел мыть посуду. Соня пожала плечами, выключила телевизор и, прихватив журнал, отправилась к себе. В эту ночь он не поехал домой, не полез в интернет, а просто уснул под какой-то баскетбольный матч. И до утра видел сны такого вольного содержания с юной Соней в главной роли, что, проснувшись, долго приходил в себя под холодным душем, а когда не помогло, оделся и упорно бегал по бульварам, выматывая себя до полного отсутствия мыслей в голове и поражая ранних прохожих рельефом мускулатуры и мрачным взглядом.
Спустя час она явилась на кухню выспавшаяся и веселая в легком пеньюаре и с распущенными волосами, не намного старше, чем вчерашняя девчонка из фильма. Он сжал зубы, налил ей кофе и ушел с кухни, понимая, что если день не задался с самого утра, то что ни делай, будет только хуже.
Правда, на подъезде к офису Ильи настроение у нее испортилось, между бровей залегла морщинка, а глаза подозрительно затуманились. Но эта перемена в свете собственных проблем его даже порадовала. "Не все же веселиться!" Он подал ей руку, когда она выходила из машины, и она взглянула так жалостно, что не знай он, какой бессердечной стервой она может быть, уже давно бросился бы утешать и спасать ее. На ступеньках лестницы она снова обернулась, поискала его несчастными глазами и исчезла за стеклянными дверями.
На часах было ровно двенадцать, но ей на общих основаниях пришлось ждать в большой приемной, пока брат освободится. Или он специально заставил ее ждать. Этого она не знала, но с каждой минутой нервничала все больше, хотя оснований для этого у нее не было. Когда он, наконец, соизволил ее впустить, она переступила порог кабинета Ильи и замерла на месте, уронив руки и озираясь, как попавший в западню зверь.
- Куда все девалось? - сдавленным шепотом спросила она, почти утратив голос, и прокашлялась. - Где его вещи?
- Соня, ну, перестань, ради Бога. Я обновил кабинет, что в этом такого?
- Ты вынес все, что напоминает о нем? - Она с ужасом и отвращением смотрела на побледневшего Левушку. - Вы все сговорились, что ли? А завтра я приеду, и окажется, что здание тоже снесли?
- Не делай проблемы из обычного ремонта. Дома вон мама тоже собирается провести глобальную перестройку.
- И выкинуть его кабинет? - догадалась Соня и еще до того, как он подтвердил ее печальное предположение, потребовала. - Мы ни о чем не будет разговаривать вообще, если ты не поклянешься мне, что я могу вывезти все его вещи, предназначенные на выброс.
- Зачем тебе это старье? - удивился брат. - Мама же не выбросит ничего ценного. Ну, мебель, ну, бумаги какие-то.
- Поклянись, что все это я могу забрать!
- Куда ты денешь мебель из кабинета, Соня?
- Вывезу на виллу контейнером, это не проблема. Так ты обещаешь?
- Да ради Бога! Нам же проще, не надо заказывать машину.
- Хорошо! - оборвала его Соня и опустилась в кресло. - Так о чем ты хотел поговорить со мной с глазу на глаз. Только давай сразу к делу. Без предисловий.
- Как ни странно, - все равно издалека начал брат, и она поморщилась, - речь пойдет о бизнесе. Я знаю, знаю, что папа никогда не посвящал тебя в дела компании. И тем более странно, что есть человек, его деловой партнер, который хочет, чтобы ты участвовала в переговорах. У меня назначена встреча, и одним из условий было названо твое присутствие.
- Бред какой-то! - вздохнула она. - Я ничего не понимаю. Какие переговоры? Какой человек? Я никого из его коллег не знаю и знать не хочу.
- И имя Аркадия Михайловича тебе совсем ничего не говорит?
- Что ты сказал?
Соня сцепила пальцы на коленях и в тот же миг покинула кабинет, переместившись в северную столицу, в странный вечер, когда Илья впервые взял ее с собой на самые важные переговоры в своем бизнесе. Из той ночи Соня помнила все, но этого человека она бы не забыла, даже если бы внезапная амнезия уничтожила ее воспоминания. Непроницаемое лицо с мертвыми темными глазами, железные пальцы на своей руке, тихий голос без интонаций. И то, что он увлекался экзотическими рыбами и предлагал "посодействовать" ей. В чем, она так и не узнала. Он был опасен тогда, и она сказала об этом Илье, и он был опасен сейчас. Сейчас даже во сто крат опаснее, потому что одно дело играть против белой акулы, какой был ее брат, другое дело безнаказанно жрать глупую рыбешку на мелководье, какой осталась компания без сильной руки. Соня напрягла память, но не смогла вспомнить суть отношений Ильи и его партнеров, которые приехали на ту встречу. Как она и говорила, такая информация в ее голове не задерживалась больше, чем на пять минут. Что-то про государство, лицензию и миноритариев. Но что?
- Соня, ты слышишь меня? - спросил Левушка и для верности потряс ее за плечо. - Я уже начал переживать за твое психическое здоровье.
- Он опасен! - сказала Соня и вышла из оцепенения. - Тебе не выиграть.
- Соня, ну, что за глупости! - рассмеялся Левушка. - Во-первых, я не ребенок, а во-вторых, "играю", как ты выразилась, не я, а совет директоров.
- Я и Илье говорила, что он опасен. А твой совет директоров он скушает на ужин и не подавится.
- Откуда тебе знать?
- Я встречалась с ним. Вернее, их было трое. Это была важная встреча в Питере, которую твой отец долго планировал и на которой он получил важные подтверждения...
- С того времени все изменилось, Соня! - улыбнулся новый владелец кабинета. - И уж тебе-то вовсе не о чем волноваться.
- Именно! Это тебе надо волноваться, а ты идешь, как мышь в мышеловку.
- Концепция развития бизнеса теперь другая. Если тебе интересно...
- Нет, мне не интересно! - Она посмотрела на Льва Ильича с жалостью, как на приговоренного к смерти, который только что получил отказ кассационного суда. - Это не мое дело. Я тебя предупредила, а ты думай сам.
- Уж постараюсь! - горячо заверил он. - Так ты даешь свое согласие на участие во встрече?
- Нет!
- Соня, от тебя ничего не будет требоваться! Юристы, экономисты, консультанты все сделают. Но он хочет видеть именно тебя, а о цели твоего участия не говорит категорически.
- Нет!
- Это глупое упрямство...
- В третий раз мой ответ будет состоять из этих же букв. И никогда больше не обращайся ко мне по вопросам сводничества.
- Ну, и глупо. - Он пожал плечами, переваривая полученный отказ, и она направилась к двери, сама обозначив время окончания аудиенции. - Подожди! Есть еще кое-что. После смерти папы активизировались дамы... ну, с которыми у него были отношения. Одна из них утверждает, что растит его ребенка, что может доказать это генетическим анализом.
- Она хочет денег?
- Ну, конечно, чего еще хотят женщины?
- Глупое обобщение, Лева. Женщины хотят разного. Итак, чего ты сейчас ждешь от меня?
- Ты сказала на прошлой встрече, что в курсе его отношений...
- Хорошо! - Она не дала ему закончить эту мысль. - Я подниму его бумаги, и ты сможешь отказать ей на основании документов. А пока просто пошли ее к чертовой матери.
- Ты уверена, что такие документы есть?
- Илья никогда мне не врал! - сказала она и вдруг отчаянно захотела заплакать прямо посреди разоренного кабинета, где самый дорогой ей человек провел долгие часы.
- Спасибо, Соня, я буду благодарен, если ты поможешь...
Но она уже вышла в замолчавшую при ее появлении приемную и закрыла за спиной знакомые двери. Верная Клара смотрела на нее со своего места и как будто чего-то ждала. Соня наморщила лоб, вспоминая, что хотела сказать этой женщине, и вдруг вспомнила и с посветлевшим лицом подошла к ее столу, оперлась ладонями о блестящую поверхность и, понизив голос, доверительно сообщила, как вдове на поминках:
- Это ужас, дорогая Клара Евгеньевна, просто ужас! Даже не знаю, что сказать! - Клара понимающе кивнула и сжала накрашенные губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее. - Если все так, как я думаю, если у вас возникнут проблемы... любого порядка... я доступна по прежнему телефону днем и ночью. И я очень надеюсь, что вы не постесняетесь мне позвонить. Для нас обеих это важно.
И дружески похлопав по сухой птичьей лапке, Соня развернулась и покинула офис покойного Ильи навсегда.
Верный телохранитель открыл дверь Ниссана и очень осторожно подсадил ее в салон, потом вернулся за руль.
- Домой?
Она в задумчивости крутила прядь волос и смотрела куда-то далеко за пределы машины и даже этого города, как он подозревал. Соня не подавала признаков заинтересованности, и он вырулил со стоянки, попутно поприветствовав въезжающий знакомый внедорожник.
- Давай отвезу тебя пообедать? Куда ты хочешь?
Ему совсем не нравилось ее настроение после разговора с Левушкой, но она явно не была настроена к общению, и приходилось ждать, когда она выйдет из транса, чтобы узнать, чем закончилась беседа.
- Мне все равно.
- Ну, не в Макдональдс же, - поддел ее Павел, но она пожала плечами.
- Что-то случилось наверху?
Фраза вырвалась у него сама собой, и он тут же понял, что спросил напрасно. Она вышла из оцепенения и обернулась к нему, словно впервые его увидела и страшно удивилась тому, что не одна. Однако, за этим удивлением не последовал взрыв эмоций, как он ожидал, и не было надменности в голосе, и слез тоже не было.
- Он переделал кабинет. Представляешь? Мебель сменил, ковер другой постелил, и даже кресло... Чем ему кресло-то помешало?
- Хм...
- Ты знаешь... мне вдруг стало казаться, что они все ждали его смерти. Ну, готовились к ней, что ли? У всех, оказалось, есть планы на его бизнес, на машины, на дома... Я не понимаю...
- Ну, ты же не думала, что они сделают дом-музей, назначат смотрителя и будут хранить милые сердцу пустячки?
- Что? - На этот раз она посмотрела на него вполне осмысленным взглядом. - То есть это нормально? Выкинуть все его вещи, словно не было никакого Ильи, и кабинет сто лет ему не принадлежал, и вообще они стараются не упоминать его имя, как будто он... дьявол.
- Они не хотят говорить с тобой о нем. Потому что считают...
- Что я убила его? - закончила она предполагаемую фразу и усмехнулась. - И я как убийца возвращаюсь на место своего преступления?
- Они считают, что тебе будет больно об этом говорить.
- Чушь какая-то! Да, мне больно! - В ее голосе зазвенели слезы, но она быстро справилась с эмоциями. - Но мне еще больнее видеть, что он ушел в никуда. Дети не желают помнить его, его творение подвергается какой-то дурацкой перестройке. Зачем он боролся за все это, если сейчас они меняют курс?
- Откуда тебе знать?
- Они отказались от продажи непрофильных активов и заключают сделку, которой Илья бы никогда не допустил.
- Значит, у них есть основания делать так, а не иначе.
- Да что ты понимаешь вообще! - Она взвилась, как укушенная. - Ты только и знал, что ходил в трех шагах позади со своим волшебным удостоверением и кобурой под пиджаком.
- Ничего! - сухо ответил Павел, вернувшийся в реальность, где он был не другом, а всего лишь охранником. - Ничего не понимаю, и мне это не интересно.
- Тогда нечего говорить о том, в чем не разбираешься.
- Знаешь, ты тоже не финансовый воротила, - огрызнулся он и кинул машину в соседний ряд, напугав несколько мелких иномарок. - И твоя основная цель была залезть к нему в штаны, а не консультировать его по вопросам слияний и поглощений. Может, на заднем сидении его машины или в спальне ты и была мечтой всей его жизни, но уж рассуждать о делах ему явно приходилось не с тобой.
- Ты стал много себе позволять!
- Тебе не нравится правда?
- Веди машину и заткнись.
- Я тебе не слуга, не забывайся.
- Еще какой слуга, - с недоброй усмешкой сказала она. - И никто иной, кем бы ты себя ни вообразил. Тебе деньги платят за то, чтобы ты молчал и делал свое дело. Вот молчи и делай. - Он посмотрел на нее с лютой ненавистью, но ничего не сказал. - И даже если тебе хочется ударить меня... - Она верно прочла выражение на его лице, но не испугалась. - Ты не посмеешь, потому что ты никто. Так что смотри на дорогу и музыку включи. Мы едем обедать в Прагу. То есть я еду, а ты купишь себе чебурек на Арбате, пока будешь ждать.
- Разберусь, - ответил он и включил "Бизнес ФМ".
Соня фыркнула и сама взялась переключать каналы, не желая слушать биржевые сводки. Но по всем радиопрограммам играла какая-то ерунда, и она со злости выключила приемник и посмотрела на водителя.
- Что ты плетешься, как на телеге? Мне теперь с голоду умереть?
- Не умрешь. И мы не на вертолете, пробки везде.
Поток машин впереди был нескончаем, светофор зажигался раз в пять минут, и в ближайший час при такой скорости не было никакой надежды доехать до ресторана.
- Что тебя понесло на бульвар! - раздраженно сказала она. - Надо было заехать с Садового.
- Давай ты не будешь указывать, как мне ездить, - терпеливо ответил он.
- Похоже, ты вообще не умеешь ездить!
- Ну, так ходи пешком. Или садись за руль сама. А то избаловалась...
- Вот и отлично! Выходи, я поведу.
- Своих лошадей запрягай, а уж на Ниссане я как-нибудь сам.
- Ты сказал "садись за руль". Мне не завтра надо пообедать, а сегодня. Так что меняемся.
- Ты скандала хочешь, как я понимаю?
Он рывком остановил машину и обернулся к разъяренной Соне, не обращая внимания, что машины впереди проехали вперед, а сам он перегораживает дорогу сразу двум рядам. Сзади возмущенно загудели, и он, выругавшись сквозь зубы, включил аварийную сигнализацию и выключил зажигание.
Так и есть, она хотела скандала. Она хотела изменить хоть что-то в череде этих ужасных встреч с родственниками, в необходимости жить в Москве под надзором, в невозможности что-то сделать со своей жизнью.
- Да ничего я не хочу! - возмутилась она. - Особенно от тебя. Поехали отсюда!
- Нет уж, давай поговорим. Ты весь день сегодня пытаешься меня зацепить...
- Много чести!
Он и глазом не успел моргнуть, как она распахнула дверцу и оказалась на бульваре. Ему ничего не оставалась, как самому выбраться из машины. Какофония автомобильных гудков заполнила улицу, но он успел перехватить Соню достаточно быстро, дернул к себе за плечо, навис над ней, как злой джинн из сказки про Алладина.
- Хватит сцен, идем в машину.
- Иначе что?
- Иначе я тебя туда отнесу.
- Несмотря на мое сопротивление?
Она усмехнулась и прищурилась, словно бросала вызов его незаурядной физической силе.
- Хочешь проверить?
- Нет, ты слишком предсказуем.
Он отвел ее к внедорожнику за руку, как девочку, вернул на место и пролетел до светофора по совершенно пустой дороге, распугивая пешеходов. Сзади гудки прекратились, и машины начали подкатываться одна за одной, набиваясь в привычную пробку.
- Не хочу в Прагу, - внезапно сказала она, когда на светофоре зажегся зеленый. - Поедем ко мне в офис.
- Туда, где ты работала? - уточнил Павел, скрывая удивление за напускным равнодушием.
- Да.
- Зачем?
- А вот это не твое дело.
- Тебя не возьмут на эту работу обратно.
- И это тебя не касается.
- Хорошо.
Когда они подъехали к стоянке, шлагбаум был закрыт.
- Выходи.
- Еще чего! Воспользуйся своей корочкой, ты это умеешь.
Удостоверение, в которое Соня так ни разу за все эти годы и не заглянула, и которое буквально творило чудеса в любых ситуациях, безотказно возымело свое действие, и Ниссан протиснулся на стоянку, забитую машинами под завязку.
- Красиво живут, - заметила Соня, осматривая стройные ряды обновившегося за несколько месяцев автопарка. - И когда только успели обрасти жирком?
Павел промолчал, остановился, перегородив выезд сразу трем автомобилям, и вышел из машины, чтобы подать ей руку. Она с видом королевы вложила пальцы в его ладонь, и его как током ударило. Она не на работу ехала проситься, она задумала что-то, от чего ее взгляд стал томным, движения ленивыми, а губы сложились в загадочную полуулыбку.
- Жди! - коротко сказала она и пошла к стеклянным дверям, расправив плечи и высоко подняв голову.
- Соня! - Он окликнул ее, сам не зная зачем, и, когда она обернулась, смутился своего порыва. - Не делай глупостей.
Она окатила его ледяным презрением, отлично поняв, что он имеет в виду, и шагнула в предупредительно разъехавшиеся створки дверей. Павел прислонился к теплому боку машины и достал сигареты, подозревая, что ожидание будет долгим.
Офис радовал глаз своим консерватизмом. За время ее отсутствия никаких явных изменений ни в коридорах, ни в кабинетах, ни в поведении сотрудников не случилось. Программисты корпели за своими мониторами, юристы копались в бумагах, консультанты поочередно подносили телефонные трубки к одному и другому уху и делали кислые лица, закрывая микрофон рукой, бухгалтерия пила чай из ярких кружек и поливала цветы. Соня шла по коридору в своем умопомрачительно дорогом костюме из черного шелка, и была похожа на шахматную королеву из слоновой кости, случайно оказавшуюся на дешевой картонной шашечной доске среди бело-синих пластмассовых шашечек. Ее узнали, она сразу почувствовала это, когда шумный коридор наполнился тихим шелестом ее имени, и только редкие сотрудники почти шепотом произносили "здрасьте" и давали ей дорогу, прижимаясь к стенам и оборачиваясь вслед. Конечно, это было не так, как в офисе Ильи, когда ледяная тишина выморозила коридоры и холлы, по которым она прошла в кабинет к Левушке, и только Клара Евгеньевна распахнула густо накрашенные глаза и осмелилась назвать ее по имени. И Соня почти виновато и благодарно улыбнулась ей в ответ и, как просительница, села в приемной на освободившееся место, сложив нервные руки на коленях.
Большой "аквариум", в котором она провела лучшие месяцы своей жизни, был наполнен сотрудниками до краев. За ее бывшим компом сидел молодой человек в голубых джинсах и белой майке, с хвостом, забранным синей резинкой. Соня остановилась на пороге, давая бывшим коллегам время осознать, что да, это она, та самая, которая работала с ними бок о бок столько месяцев, и кто бы мог подумать, что она из семьи олигархов... и спала со своим братом... и тот бросил ради нее жену, а потом вообще умер где-то за границей в ее постели.
Один за другим сотрудники поднимали головы, и когда поднятых голов оказалось больше, чем опущенных, Соня неторопливо поправила волосы царским жестом и негромко сказала:
- Всем добрый день!
Ее приветствие произвело эффект разорвавшейся водородной бомбы, оставившей целыми только дома, и разом уничтожившей все живое. Бывшие коллеги и новые сотрудники, уподобившись статуям, молча смотрели на дверь, словно увидели привидение, и она не двигалась и улыбалась в никуда, давая возможность рассмотреть себя и без тени смущения или страха ожидая, что последует за этой паузой.
- Сонька? Софья, ты ли это!
Единственный человек, которому было глубоко наплевать на мнение большинства, на желтую прессу и неловкую тишину в офисе, вскочил со своего места и бросился к ней, как будто она опаздывала на самолет, и надо было срочно хватать ее за руку и тащить к стойке регистрации, пробиваясь сквозь толпу.
- Что ты не позвонила-то? Мы и не знали, что ты вернулась!
Ее дорогой костюм мгновенно был смят в дружеских объятиях, и Кирилл принялся приплясывать вокруг нее, как дрессированный медведь, хватать ее за руки и твердить ее имя в разных вариантах, как будто сомневался, что имеет дело не с галлюцинацией.
- Ну, хватит уже исполнять вокруг меня ритуальный танец!
Она чувствовала, что начинает оттаивать, и оглядела смягчившимся взглядом бывших коллег. И тогда они заговорили все разом, словно она вернулась из отпуска на экзотических островах и должна была ответить на кучу вопросов, показать фотографии, раздать сувениры. На несколько минут она забыла о цели своего прихода и болтала о каких-то пустяках, наслаждаясь доброжелательной атмосферой "аквариума" и даже не глядя за стекло, где, оцепенев от изумления, сидел бывший шеф. Но внезапно Кирилл подхватил ее под руку и одними губами шепнул на ухо:
- Иди к нему, он все время вспоминает о тебе.
- Да?
Она почувствовала, что готова покраснеть, как девчонка, и, высвободив локоть, двинулась по проходу в кабинет Александра Васильевича.
- Можно войти? Или прием только по записи?
- Неужели это действительно ты?
- Вроде, я.
- А что ты здесь?..
- Мне уйти или впустишь?
- Заходи, конечно.
И под любопытными взглядами бывших коллег она плотно прикрыла за собой дверь и села на посетительский стул, поправив на коленях поползшую вверх юбку.
- Ты просто в гости или по делу?
Он лихорадочно перебирал предметы на столе и поправлял галстук. Соня не сводила внимательного взгляда с его лица, стараясь догадаться, что вызвало такую нервозность в поведении бывшего шефа.
- Да брось! Какие у меня могут быть дела в конторе, которая так поспешно избавилась от меня?
- Ты знаешь, от нас это не зависело.
- Да ладно тебе, Саша! Ну, что ты как ребенок... Это уже не имеет значения. Расскажи лучше, как ты живешь.
- Я? - Он растерялся и покрутил головой в поисках подсказок. - Да в общем-то... Давай лучше ты о себе.
- Смеешься? Моя биография с некоторых пор настолько известна всем и во всех подробностях, что со мной даже разговаривать не интересно. В газетах куда больше деталей и нюансов, чем в моей реальной жизни.
- Честно тебе скажу, когда мы прочитали статью... даже я был в шоке, хотя и знал...
- Надеюсь, тема моей аморальной связи - это не то, что мы будем обсуждать весь мой визит?
Она сделала вид, что слегка напряглась, и он тут же оживился, вышел из психологического ступора.
- Боже упаси, Соня! Ты все-таки расскажи неформально, как ты живешь? Чем занимаешься сейчас?
- Да никак я не живу. После того, как... - Она запнулась и грустно улыбнулась. - В общем, ты знаешь после чего, у меня была депрессия. Я не смогла вернуться в Москву, хотя все собрались и ждали. Видимо, не терпелось посмотреть мне в глаза, или нотации почитать, или скандал закатить, уж не знаю. Но я не поехала ни на похороны, ни на оглашение завещания. Содержимое документа было мне известно, потом адвокаты сами приезжали в Италию, мы утрясли все формальности, я вступила в свои права как наследница домов, счетов, акций... Но в Россию ехать было выше моих сил. И сидеть на вилле, где это случилось, тоже было невыносимо. Поэтому пришлось отправиться в Европу, вопреки воле семьи. Впрочем, после оглашения завещания такое понятие, как "воля семьи" формально перестало существовать. Илья предусмотрел даже такой исход. Все было поделено, и теперь я от них совершенно автономна. Однако... Все-таки родственные связи или голос крови, как принято говорить... У них, разумеется, не у меня! В общем, ко мне приставили сопровождение... при мне теперь всегда персональный цербер. Да ты помнишь, тот, что приходил сюда с удостоверением. Да... так вот... я уехала в Испанию, потом во Францию, потом в Германию, потом в Чехию. Так сказать... медленно приближалась к России. А потом Левушка решил, что мне достаточно погулялось в Европе, и вызвал меня сюда. То есть затребовал в обязательном порядке, как будто я обязана его слушаться в мои-то годы. Впрочем, отказать ему у меня не было оснований... да и еще... он все больше становится похож на своего отца, - с грустью добавила она и, поймав на себе сочувствующий взгляд собеседника, встряхнулась. - То есть, будет тираном и деспотом, как старший в семье. И вот теперь я обретаюсь там, где меня ненавидят... В Москве. Среди бывших родственников, друзей и знакомых. И одна, совершенно одна, в полной изоляции, если не считать телохранителя. Ну, собственно, это все. Никаких существенных новостей у меня нет, ты видишь. Обо всех моих перемещениях пресса осведомлена. Надеюсь, сплетни скоро утихнут... Сколько же можно!
- Ты теперь богатая невеста, о тебе будут помнить долго, - усмехнулся Александр, уловив самую суть проблемы. - Да еще с такой внешностью и таким скандальным прошлым. Женихи должны в очередь писаться.
- Ох, нет, Саша, не надо мне никаких женихов, - отмахнулась Соня и горестно вздохнула. - Я ничего не могу с собой поделать... все время думаю о нем...
- Однако же твои капиталы едва ли дадут о тебе забыть.
- Да черт с ними со всеми, - отмахнулась Соня и виновато улыбнулась. - Вот, я столько наболтала, а ты ничего не рассказал.
- А я теперь живу с Анечкой, - с ходу заявил Александр Васильевич, и его глаза стали совсем грустными, что не ускользнуло от Сони. - Она родила девочку.
- Поздравляю! Ты счастлив?
- Нууу, в меру своих возможностей, - неопределенно ответил он и отвернулся к окну. - Раньше все было проще.
- Да, ты прав, - согласилась Соня, подумав о своем. - Стоит с кем-то переспать - и все становится порой слишком сложно.
- В том и дело, что с кем-то, - с неожиданной горячностью подхватил он. - Это теперь я понимаю, что сам дурак, и надо было тщательно выбирать, прежде чем делать глупости.
- А было из кого выбирать? - усмехнулась она. - Жизнь как-то не очень уважает подкинуть нам достойную альтернативу.
- Но я уже не мальчик, должен был понимать! - не успокаивался он в приступе самобичевания.
- Едва ли можно знать заранее, что выйдет из отношений. И сдается мне теперь, что мой первый вопрос про твое счастье был неактуальным...
- Пожалуй.
Они замолчали каждый о своем. Соня в задумчивости глядела за окно, а Саша смотрел на нее и вспоминал, как все легко и понятно было раньше, когда они вместе обедали, болтали в его кабинете, закрывшись от "аквариума", или целовались в ее машине. Последнее воспоминание вызвало острый приступ ностальгии, но не прибавило оптимизма.
- Так ты одна? - наконец-то решился уточнить он.
- Абсолютно! - заулыбалась Соня, будто сообщала о лучшем событии в своей жизни. - После того, что случилось, у меня не было желания разделить свое существование с кем-то. Да и возможности не было тоже, если честно.
- А, может, все-таки вернешься на работу? - осторожно спросил он.
- Исключено! - Соня помотала головой и удобнее устроилась на стуле. - Во-первых, Левушка не позволит. Ну, он так считает, что может не позволить, а я тешу его иллюзии своим почти ангельским поведением. Он уверен, что я должна быть под надзором круглые сутки, чтобы не позорить семью сомнительными действиями и связями. Ну, пусть так, я не настаиваю. А во-вторых... я больше не хочу с тобой работать в одной конторе.
От изумления он выпучил глаза, забыв, что за ними наблюдают подчиненные.
- Перестань, - рассмеялась Соня и, поднявшись с посетительского стула, обошла его стол и села на краешек совсем рядом с его креслом. - Все совершенно прозрачно, не пугайся ты так, Бога ради. Я, конечно, понимаю, что ты снова женатый человек, да с дитятей, да с алиментами и обязательствами перед первой женой, наверняка еще и обремененный другими проблемами. И совсем не факт, что ты хочешь продолжить те отношения, о которых мечтал еще в прошлом году...
По мере медленного продвижения вглубь ее завуалированной мысли, он все меньше понимал, куда она клонит, и все больше нервничал в ожидании чего-то неожиданного.
- Соня, я не очень понимаю, к чему ты это...
- То есть, скорее всего, я тебя больше не очень интересую... Это так?
Она задала почти прямой вопрос, ибо суть ее слов была не в вопросе, а в том, что за ними стояло. Он издал какой-то совершенно несуразный звук, словно пытался проглотить застрявший в горле ответ, и судорожно потер вспотевший лоб. Соня отвела глаза и тихонько рассмеялась, словно отпустила его из силков.
- Ну, и напугала же я тебя! Ладно, расслабься. Я пошутила.
- О чем ты пошутила, Соня? Ты готова начать со мной встречаться?
Ее коленки под короткой юбкой были гораздо ближе, чем ее глаза, и он смотрел на коленки, словно они могли дать ему кучу ответов на все не заданные вопросы. Но Соня внезапно помрачнела и заговорила чужим, незнакомым ему голосом.
- Все эти месяцы с того ужасного дня у меня никого не было. Ровным счетом никого. А я больше не могу быть одна, я никогда не была одна... И если ты готов попробовать... Вдруг у нас что-то получится?
- А ты уверена, что этот твой Левушка?..
- Я взрослая женщина и могу себе позволить все, что угодно!
- Не заводись, Соня!
Но она уже соскользнула со стола и отошла к окну, давая ему возможность не только любоваться собой, но и принять решение. И как он верно догадался, решение требовалось прямо сейчас.
Никогда в жизни он и представить себе не мог, что она поставит его перед подобным выбором. Он давно смирился с тем, что такая женщина ему не по зубам и не по карману. Смирился еще до того, как она расставила все точки над "и", подтвердив его догадки относительно связи с братом. И вдруг сейчас, когда его жизнь снова вошла в нерадостную, но понятную колею, она предлагает все изменить. Вернуть мечты, надежды, попробовать то, о чем и подумать-то было страшно.
На стоянке все в той же позе Павел курил одну за другой и думал о смысле ее визита в эту заштатную контору, успев перебрать множество вариантов и остановившись на худшем. В своем офисе за открытой крышкой ноутбука Саша отбрасывал прочь один разумный довод за другим, понимая умом, что такую наживку ему не проглотить, но желая воплотить свои прежние мечты хотя бы раз. Обладать тем, что никак, ни по какому праву не могло ему принадлежать.
- Ладно, я пойду, Саша! - Не дождавшись ответа, ровным голосом сообщила Соня и, обернувшись, неожиданно натолкнулась на бывшего шефа, который неведомо как оказался у нее за спиной. - Это была глупая затея...
- Я поверить не могу, Соня, что ты это сказала.
- И не верь. Ничего не было.
- Было и будет. Потому что если ты этого хочешь, то что говорить обо мне.
- Ты смеешься надо мной? - Она недоверчиво приподняла бровь и покосилась из-за его плеча на бывших коллег, наблюдающих за ними из застеколья. - Это такой способ вежливо отказать?
- Когда и где? - быстро спросил он, весьма фальшиво сыграв решительного мачо, и Соня едва сдержала улыбку. - Я слишком долго ждал.
- Ты неисправимый романтик! - улыбнулась Соня и сдержалась, чтобы не погладить его по щеке. - Адрес запомнишь? Или все-таки начнем не с секса, а с общения?
- Господи, Соня, за кого ты меня принимаешь! - возмутился он и тут же малодушно подумал, что после стольких месяцев общения ничто бы не помешало им сразу перейти к постели, минуя период ухаживаний. - Выбирай ресторан.
- Нет уж, давай ты сам выберешь ресторан, закажешь столик и сообщишь мне вот по этому номеру.
Соня взяла его ладонь и написала свой телефон, заставив его вернуться воспоминаниями в давно ушедший вечер.
- Неужели это происходит с нами? - в изумлении пробормотал он и сжал пальцы, спрятав заветные цифры.
- С нами, Саша, именно с нами. Но никто не знает, чем обернется эта попытка.
- Я постараюсь, - начал было он, но она остановила его властным движением руки.
- Не надо ничего говорить. Ты просто закажи столик, а дальше увидим.
Она обошла его, окаменевшего возле окна, и направилась к двери, даже не попрощавшись. "Аквариум" снова загалдел, едва она покинула кабинет шефа, но Соня, заторопившись, попрощалась со всеми и, сопровождаемая Кириллом, покинула бывший ареал своего прежнего обитания.
- Надеюсь, все у вас получится! - понимающе подмигнул ей Кирилл, когда они остались вдали от любопытных ушей.
- До чего же ты догадливый! - усмехнулась Соня.
- Ну, ясно же, что ты не ради меня сюда пришла и не за отпускными.
- Может, и пришла бы ради тебя, да тебе это никогда и не было нужно!
- Видишь ли, я реалист, Софья Ильинична. И не занимаюсь отловом чужих журавлей в небе.
- Да лучше бы ты купил лицензию на отстрел некоторых аистов...
- Э, нет, я специализируясь на подкормке синичек. Аистов пусть окольцовывают специалисты.
- Проще говоря, у тебя столько ручных синичек, что как женщина я тебя не волную? - от всей души рассмеялась она и просунула руку под его локоть.
- Что бы ты понимала в мужской душе! - Он изобразил возмущение, но глаза, как всегда, были веселые и понимающие. - Да я о таких женщинах и мечтать никогда не смел. И ты же меня знаешь, мне бы поесть да потрепаться о жизни.
Они вышли из здания и тут же попали под пристальное внимание уставшего от ожидания Павла. Соня все еще держала Кирилла под руку, а он рассказывал ей какой-то смешной и пошлый анекдот и не замечал врага, подобравшегося, как для прыжка.
- Какой ты милый, Кира! - рассмеялась Соня, покосившись на своего охранника, и неожиданно даже для себя поцеловала его в небритую пару дней щеку. - Надеюсь, мы еще увидимся.
- Ну, ты даешь, Сонька! - выдохнул он ей вслед, и тут же помрачнел, встретив ледяной взгляд ее телохранителя, и поспешил вернуться в здание от греха подальше.
Под наблюдением доброй половины офиса Соня подошла к машине и остановилась в шаге от Павла.
- Ты прекратишь на меня так смотреть? Люди Бог знает что подумают.
- Ну, и к чему была эта демонстрация? - вопросом на вопрос ответил он.
- А, ты про Киру? - рассмеялась Соня, довольная, что смогла его позлить. - Ну, он же милый, согласись.
Павел мотнул головой, стиснул зубы, не собираясь вступать в идиотское обсуждение, и открыл ей пассажирскую дверь. Соня несколько мгновений смотрела ему в лицо, и он выдержал ее внимательный взгляд, мысленно сообщив ей, что он думает о ее поведении.
- Только давай без рук, ладно? - усмехнулась она, будто прочитала эту незамысловатую и весьма непристойную фразу, и ловко взобралась в машину, чуть поддернув юбку вверх.
Он в последний раз обвел тяжелым взглядом прилипших к окнам сотрудников, отчего многие поспешили отодвинуться и вернулись на свои места, и сел за руль. Шлагбаум поднялся незамедлительно, едва внедорожник подъехал к выезду со стоянки, и машина вклинилась в идущий по улице плотный поток.
- Как успехи? - нарочито равнодушно спросил он, силясь поддержать непринужденную светскую беседу и в процессе разобраться, что она задумала.
- Это ты про что? - не сразу поняла Соня, листая записную книжку в мобильном.
- Ну, ты же не просто так заехала в бывшую контору.
- Просто так, Павлик, - без тени сомнения солгала она. - Совершенно просто так. И знаешь, скучные они там... работают, сидят за своими перегородками. Как меня угораздило столько месяцев проторчать там?
Он недоверчиво покосился в ее сторону и не поверил ни единому слову. О цели ее визита он мог лишь догадываться, и эта откровенная ложь лишь подтвердила его догадку. Перед подъездом Соня, выходя из машины, заявила, что больше сегодня он ей не понадобится. Она намеревается принять душ и поспать до вечера, а на ночь глядя возьмется за новые книжки, которые накануне закупила в "Библио Глобусе". Он без выражения выслушал ее план на вечер и коротко кивнул.
- Хорошо, я понял. А завтра ты когда собираешься выезжать?
- Если ты понадобишься, я позвоню, - уклонилась от прямого ответа Соня и, бросив напоследок равнодушное "пока!", скрылась в подъезде.
Он закурил, обдумывая дальнейший план действий, и когда сигарета закончилось, он уже точно знал, как поступить. Ниссан нашел себе неплохое место в соседнем дворе, а сам он перебрался на скрытую кустами скамейку у дома напротив, не сводя глаз с Сониного подъезда.
Его подозрения подтвердились уже через три часа, когда она выехала со стоянки одетая не в джинсы и деловой костюм, а в весьма элегантное вечернее платье. "Подождем", - сказал он себе и, бросив одну газету в урну, развернул другую. Когда стемнело и различать фигуры у подъезда стало сложно, он достал из кармана ключи и направился в Сонин подъезд ждать возвращения хозяйки, предусмотрительно открыл квартиру, вытащил табуретку, поставил ее на один лестничный пролет выше третьего этажа, чтобы держать дверь под наблюдением, и приготовился ждать дальше. Впрочем, из окна неплохо просматривалась площадка перед домом, и сначала он увидел припарковавшийся Мерседес с пассажиром на переднем сидении, а потом, отодвинув табурет в сторону, прислонился к стене и стал ждать. Лифт загудел и через пару минут принес на площадку две фигуры, не размыкающие объятий.
- Ох, Саша! - послышался Сонин голос, - дай мне хоть дверь открыть. Ну, не торопись!
"Он еще и торопится, козел!" - в бешенстве подумал Павел и потрогал под полой пиджака кобуру. - "Она уже ему считай отдалась, а он ее до кровати не может довести. Надо обязательно в подъезде лапать. Ублюдок!" Дикое раздражение на этого тупого неудачника, который столько раз имел шанс взять ее и ни разу им не воспользовался, как нормальный мужчина, поднялось из глубин его сознания и накрыло волной ненависти. Если бы ему дали столько шансов... Но ему не дают, над ним глумятся. Он вспомнил ее насмешливые глаза, вспомнил, как она прижималась в театре, как снимал с нее платье на широкой кровати в питерской мансарде... Ну, теперь-то он сможет отыграть и этой принцессе и ее козлу все свои унижения. Они думают, что он такой дурак, что поверил...
Он дождался, что парочка скрылась в квартире, бесшумно подошел к двери, за которой слышались голоса, потом они стихли, и он вставил ключ, повернул и потянул тяжелую дверь на себя.
В прихожей горел свет, но было пусто. Он, не особо скрываясь, двинулся по коридору, прислушиваясь к звукам в квартире, уловил шевеление и смех в гостиной и спокойно распахнул обе створки двери, явившись на пороге как статуя Командора.
- Сюрприз! - с мрачным лицом провозгласил он и направился к обнимающейся парочке через комнату.
Кажется, они целовались возле окна или уже приступили к любовной игре. Он не стал разбираться в тонкостях ситуации и подошел так близко, что остолбеневший Саша поспешил убрать руку из-под Сониной юбки, а она сама сползла с подоконника и с изумлением, но без следов испуга на лице, уставилась на его руки, неторопливо навинчивающие на ствол глушитель.
- Ты с ума сошел, Павел?
- Разве я, Соня? Это не ты сошла с ума, играя со мной в такие игры?
Она все еще не могла понять по его каменному лицу, шутит он или нет, но игра с оружием вызывала если не душевный трепет, то, как минимум, инстинктивное уважение, которого было не скрыть. Александр Васильевич, и вовсе непривычный к подобной демонстрации силы, следил за надвигающейся угрозой молча и мечтал оказаться где угодно, вплоть до необитаемого острова, лишь бы подальше отсюда.
- Это не игры, Павлик, это моя жизнь!
- И я все еще за нее отвечаю!
- Не надо демагогии, просто уйди, и я буду считать инцидент исчерпанным!
- Не раньше, чем уйдет он.
- Он мой гость.
- И я твой гость.
- Нет, ты просто вломился в мой дом.
Саша не мог отвести глаз от пистолета, который, впрочем, был опущен к полу и, на первый взгляд, не представлял прямой угрозы. Прислушиваясь к их диалогу, он интуитивно чувствовал, что разговор идет вовсе не о нем, не про его робкую попытку оказаться в постели недосягаемой женщины. Они говорили о чем-то своем, вели давний спор, смысла которого он не понимал, но именно скрытый смысл и давал ему надежду избежать наказания.
- Ты дала мне ключи в апреле.
- Да, но не для того, чтобы ты мог, как гиена, выслеживать меня по ночам.
- Гиены не выслеживают, Соня, они нападают стаей. А я пришел один и собираюсь задать твоему поклоннику пару вопросов.
- Оставь его в покое, Павел. Он ничего не сделал.
- Он собирался сделать! - И при мысли о том, что этот хлыщ собирался делать с женщиной, которую он любил, на него накатила новая волна злости. - Просто не успел! И то, что ты сама пыталась затащить его в постель, нисколько не снимает с него вины.
- Да какой, к черту, вины! Кто из нас перед тобой виноват, а? И кто должен отчитываться?
- Представь, что сейчас ты объясняешь это своему брату...
- Оставь в покое Илью! Ты не смеешь говорить о нем, не смеешь даже упоминать его имя! Илья не хотел, чтобы я оставалась одна, не желал мне участи монахини.
- Вообще-то я говорил о твоем ныне живущем брате, - осадил ее Павел, и Соня вдруг сразу поникла, словно устала сопротивляться.
- Павел, оставь меня в покое. Дай мне хоть немного пожить для себя, не оглядываясь на родню.
- Живи, - почти милостиво согласился он. - Только его я провожу, если ты не возражаешь.
- Я хочу, чтобы он остался, - неуверенно попросила Соня, и он понял, что сопротивление сломлено, и пошел в наступление по всем фронтам.
- Это я останусь присматривать за тобой, а он уйдет. Через дверь, если сам, или через окно... если не захочет добровольно. Или в целлофановом пакете вперед ногами. Выбор за тобой, Софья Ильинична. Правда, в последнем случае, тебе придется еще стены отмывать и ковер менять.
- Не слушай его, Саша, он блефует. - Соня прошла мимо Павла, оставив мужчин один на один, и села на диван, закинув ногу на ногу. - Павлик, налей-ка ты нам что-нибудь выпить и убери пушку. Это уже не смешно.
- Да ты знаешь... мне как-то несколько неуютно от такого блефа, - наконец подал голос Александр Васильевич и впервые решился оторвать глаза от оружия в руках нежданно объявившегося врага.
- Смотри-ка, оказывается, он соображает лучше тебя, - усмехнулся Павел, но пистолет не убрал. - Давай, дружок, топай к двери, я сегодня добрый. А мы тут выпьем за твое здоровье, пока оно при тебе.
- Оставь свои плебейские шуточки, - усталым голосом попросила Соня. - Ежели на то пошло, то уйдите оба. А то вся эта история смахивает на фарс из "Иронии судьбы".
- Да он уже в любом случае не останется, - продолжал издеваться над неудачливым любовником Павел. - Посмотри, он немного расстроен, и ему совсем не до твоих прелестей.
- Соня, думаю, что вам надо разобраться самим, а я пойду, - подтвердил его слова Саша, нисколько не мучаясь стыдом или угрызениями совести.
- Ты хотела переспать с трусом?
- Да брось! - отмахнулась она и, дойдя до бара, сама плеснула себе в бокал коньяк. - Что бы ты делал на его месте под дулом пистолета?
- Я много чего делал под дулом пистолета, Соня, - сквозь зубы процедил Павел, и Соня, подняв голову и встретившись с ним внимательными глазами, налила коньяка и ему. - Но даже если я положу пистолет, он не захочет остаться.
- Конечно, Павлик! Ты смелый с оружием, ты смелый без оружия. Всем нам надо брать с тебя пример и уроки стрельбы!
- Многим не повредило бы, особенно если они называют себя мужиками и тянутся залезть к тебе под юбку.
- Тебя бы пистолет не остановил, да?
- Мы не говорим обо мне.
- А о ком?
- Тебе некого вспомнить? Все твои мужчины были такими, как этот? - Соня подняла от бокала затуманенный взгляд, и Павел подумал, что вызывать в ней эти воспоминания совсем не стоит. - Ты как сексуальный объект ему больше не интересна, а впредь едва ли ты сможешь затащить его в кровать, даже очень пьяного.
Она с какой-то обреченностью покивала, обернувшись на Сашу, и подала Павлу коньяк, но вдруг, словно что-то поняла, повернулась к своему телохранителю и нахмурилась:
- Ты меня так наказываешь, да, Павлик?
- А есть за что? - уклонился от прямого ответа он, чувствуя, что она готова догадаться об истинных причинах его злости.
- За тот разговор возле машины, за театр, за поездку в Питер, за слежку... Много чего у нас было, Павел, но я не думала, что ты опустишься...
"Ну, если только это тебе приходит в голову!.." - с облегчением подумал он и промолчал в ответ на ее реплику. Пусть лучше думает, что он злопамятная скотина, чем влюбленный дурак.
Они оба, не сговариваясь, посмотрели на неловко примостившегося на подоконнике Александра Васильевича, как будто он оказался третьим лишним на их спланированном свидании, и теперь они решали, как удобнее от него избавиться. Тот рецепт, что был заготовлен у Павла, Соню явно не устраивал. Под перекрестным огнем двух равнодушных пар глаз, он почувствовал себя еще хуже, чем под дулом пистолета.
- Соня, сейчас уже поздно, и я, наверное...
- Я же говорил, - усмехнулся телохранитель. - Он знает, что я не буду стрелять, но даже попытки не сделает...
Она оборвала его резким взмахом руки и неторопливо отпила из своего бокала.
- Да, Саша! - холодно сказала Соня, обращаясь к бывшему шефу и взболтала коньяк. - Пожалуй, тебе лучше уйти.
- Если тебе что-нибудь понадобится... - с явным облегчением выдохнул Александр Васильевич и, опасливо косясь на противника, двинулся к двери.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я не буду звонить? - Соня даже не смотрела в его сторону, не сводя глаз с Павла, который грел в ладонях бокал, делая вид, что разговор его не касается. - Считай, что этого вечера просто не было. Я не возвращалась в столицу, мы не виделись...
- Я провожу, - удовлетворенно хмыкнул Павел и вышел вслед за неудавшимся любовником в коридор.
Соня безучастно пожала плечами и устроилась перед телевизором на диване. Где-то далеко хлопнула дверь, потом послышались шаги, но она продолжала смотреть в пустой экран без мыслей, без желаний. Он вошел в гостиную и сразу направился к окну, проследил, как вышедший из подъезда мужчина пересек двор и скрылся между домами, и только потом обернулся к Соне. Она, не поворачивая головы, почувствовала его взгляд и вздохнула.
- И все-таки мне пора начать с кем-то встречаться, ты не находишь?
На мгновение он задержался с бокалом у лица, потом решительно отхлебнул и пожал плечами.
- Я тебе не советчик в этом.
- Я думала, что мы друзья.
Бокал Сони слишком быстро пустел.
- Друзья не решают, кому с кем спать.
- Я просто советуюсь.
- Не со мной, - повторил он. - Поговори со своими подружками.
- У меня нет подружек, ты знаешь это лучше всех. Я всего лишь пыталась узнать твое мнение.
- У меня не может быть своего мнения, я работаю на твою семью, моя задача - охранять тебя от внешних опасностей, а не от внутренних глупостей.
- У меня много месяцев нет мужчины. И в том числе благодаря тебе.
- Я знаю.
Он поднялся с подоконника, забрал из ее пальцев пустой бокал и наполнил его снова. Соня пьянела прямо на глазах. Комната плыла, голова тоже, мысли крутились вокруг одной темы и никак не могли соскочить, как потрепанная лошадка с карусели.
- Мне нужен кто-то, - наконец плаксиво заявила она и посмотрела на него сквозь свой стакан.
- Найди.
- Легко тебе говорить... Я нашла, а ты что учинил?
- Это не мужчина, это тряпка.
- А кого тогда считать мужчиной?
- Ты ждешь, что я тебе кого-то найду?
Такая мысль точно не приходила ей в голову и была настолько абсурдна, что даже сквозь туман в голове вызвала смех.
- Еще чего!
- Тогда зачем мы об этом говорим? - нахмурился он и отвернулся к окну.
- А о чем с тобой говорить? О литературе и искусстве?
- Я не напрашиваюсь к тебе в собеседники.
- И пожалуйста.
Она надула губы и обиженно замолчала, наблюдая, как он стоит подобно черной туче в проеме окна и, скрестив на груди руки, смотрит во двор. Она понятия не имела, о чем он думает, и понятия не имела, как сказать ему то, что с некоторого времени забредало в ее голову и задерживалось там все чаще. От безысходности, от скуки, от тоски по человеку, которого они оба знали, и который объединял их и после своей смерти.
- Слушай, кажется, я изрядно набралась.
- Тогда завязывай с этим.
Павел отклеился от подоконника, надвинулся, стал еще значительнее и опаснее, как внезапно подумалось ей, забрал из Сониных пальцев бокал и поставил на журнальный столик.
- Сама до спальни дойдешь?
- Естественно! - самоуверенно заявила она и поднялась, но тут же покачнулась и признала несостоятельность своего утверждения. - Хотя что-то я не очень уверена.
- Точно не дойдешь, - сказал он и без видимых усилий подхватил ее на руки, как ребенка.
- Опять ты обращаешься со мной, как с хомячком, - возмутилась Соня, но на этот раз без всякого смущения обхватила его за бычью шею. - Что за манера постоянно меня трогать и таскать?
- Поставить и пойдешь сама?
Он остановился в дверях гостиной и посмотрел ей в глаза ледяным и непроницаемым взглядом. Она почувствовала внезапный мороз, пробежавший между лопаток, отрицательно помотала головой и ничего не стала говорить. Он удовлетворенно кивнул и отнес ее в спальню, бережно поставил на кровать.
- Раздеться помочь?
- В каком смысле помочь? - хихикнула Соня - Ты меня собираешься раздеть, что ли?
- А ты справишься сама?
- Сейчас посмотрим.
Он действительно смотрел и никуда не уходил, пока Соня, балансируя на кровати, расстегивала молнию на платье и тянула его вниз. В последний момент он убрал платье у нее из-под ног и аккуратно развесил на кресле.
- Все остальное тоже будешь помогать снимать?- серьезно спросила Соня и с размаху села на кровать.
- А нужно?
- Не знаю. - Она завела руки за спину, пытаясь расстегнуть застежку бюстгалтера, потом внезапно остановилась. - Ты правда считаешь, что я красивая.
- Считаю.
- Дай мне рубашку, - попросила она, наконец справившись со сложной задачей раздевания и почти не прибегнув к его помощи.
Павел подал ей лежащую в изголовье кровати рубашку и без всяческих эмоций смотрел, как она облачалась ко сну, забиралась под одеяло, взбивала подушку.
- Посидишь со мной? - спросила Соня и повернулась на спину.
- Ладно.
Он опустился на край постели, выпрямил спину и положил руки на колени, словно нес караульную службу и был готов в любой момент к неожиданному вторжению извне. Она вспомнила про пистолет под пиджаком и зябко поежилась. Некоторое время оба молчали. Соня смотрела в потолок, который неумолимо кружился до тех пор, пока она не закрывала глаза.
- Получается, нам с тобой не о чем разговаривать совершенно, - неожиданно для себя сказала она и без улыбки скосила глаза на него - Разве так бывает?
- А разве всегда надо разговаривать? - почти удивился Павел, выйдя из оцепенения.
Она неуклюже села в кровати и встряхнула головой, борясь с головокружением.
- Ты никогда не думал о том, чтобы на самом деле переспать со мной?
Он помедлил с ответом, и Соня успела удивиться, глядя в его невозмутимое лицо.
- Это имеет для чего-то значение?
- Нет. Думаю, что не имеет. - Она задумалась, и он удовлетворенно кивнул. - Но все-таки ты думал?
- Да, думал, - честно признался он, и Соня возмущенно фыркнула от такой откровенности. - И ты знаешь об этом.
- И что же ты себе представлял? - съязвила она, подумав о всех тех весьма пикантных моментах с Ильей, при которых присутствовал его верный пес.
- Зачем об этом говорить?
- Скажи! - капризно настаивала она и, он откашлялся, прежде чем ответить.
- Ничего не представлял, просто хотел переспать и все.
- И у тебя не было никаких фантазий про секс со мной?
- У меня вообще нет фантазий.
Соня снова фыркнула и со всего маху откинулась на подушку, скрестила на груди руки, рассматривая качающуюся люстру.
- Ты хоть понимаешь, что это оскорбительно?
- То, что я не фантазирую о тебе?
- Черт, Павел, ты издеваешься? То, что ты вообще думал обо мне как о сексуальном объекте. Ты служил у моего брата и не смел думать о его женщине применительно к себе.
Он стиснул пальцы на коленях так, что побелели костяшки. Если бы она могла видеть этот жест, она бы поостереглась продолжать разговор в подобном тоне, но Соня пыталась довести ситуацию до логического завершения или до абсурда, как всегда.
- Я не буду извиняться.
- Мне и не нужны твои извинения. Я хочу знать... - Она на мгновение замялась, придумывая, как озвучить свое предложение. - Может быть, стоит воплотить эти твои несуществующие фантазии наяву? - Он нахмурился, переваривая сложную речевую конструкцию, в которую она вкладывала весьма пикантный смысл. - Здесь и сейчас, - пояснила она и снова поднялась с подушки.
- Ты предлагаешь мне переспать с тобой? - наконец, догадался он, чувствуя, что сердце заколотилось в груди, как пожарный колокол.
- Какой ты понятливый! - съязвила Соня, наблюдая за тем, как на его лбу морщинки собираются в причудливую картинку.
- Нет, я не буду с тобой спать, - после короткой паузы ответил он и окатил ее ледяным взглядом.
- Какого черта! - Вот уж к чему она была совершенно не готова, так это к подобному повороту событий. - Ты отказываешь мне?
- Я не сплю с пьяными женщинами, которые через час вывернут ситуацию наизнанку и будут считать, что я воспользовался...
- Но я сама хочу, чтобы ты воспользовался! - с упрямством ослицы пояснила она и придвинулась к нему.
- Зато я так не хочу.
Ей бы стоило спросить, как он хочет, прикоснуться к нему, посмотреть одним из тех взглядов, которые сводили с ума не только его, добавить мягкости голосу, но она почему-то решила, что если он сам действует как танк, то и с ним нет никакого резона церемониться.
- Убирайся!
Соня в ярости откинулась на подушку и от злости закусила губу. Он молча поднялся и, не говоря ни слова, вышел из спальни, оставив ее недоумевать и сходить с ума от бессилия в пустой постели.