Амардх крадётся, гремя железным ошейником. Ещё остался огарок свечи. Может быть хватит. Листы бумаги шепчут проклятия, когда острый конец пера вонзается чернильным ядом в их чистые девственные души.
Как бы так написать, чтобы самому понять…
Бледная жёлтая луна, как кожа мертвеца, завешена прозрачной клеёнкой, на которой остались пятна крови. Они просто не смываются. Прохладный воздух с привкусом грязного преступления неподалёку, забирается в легкие, и дышать труднее, чем обычно. Тьма сковала всё вокруг, с неохотой пропуская через себя блекло-жёлтые лучи с неба. Если на открытом воздухе более-менее, то в роще зябко и противно. Земля проседает под ногами, как на свежевырытой могиле. Корявые ветви пытаются в отчаянии зацепиться за одежду и разорвать её в клочья. Очередная цепкая ветка. Уханье совы, блеснувшей большими глазами и резко снявшейся с ветки. Чёрт бы её побрал…
Вдалеке блестят огни. Их можно принять за фонари или горящие окна, но нет, это факелы, установленные вокруг алтаря, где привязана жертва.
С трудом спустился со склона, земля под обувью осыпалась. Оправив плащ, пошёл дальше, отплёвываясь от воздуха – двойное убийство. Какой идиотизм, грязнее не ощущалось. О чём, я, впрочем. Моя усмешка прозвучала глухо среди стволов деревьев, похожих на чёрно-мраморные колоны. Но даже грязь грязи рознь.
Поляну плотно обступали акации, и только лишь они, соединяя флюмены в закольцованное подобие обмотки вокруг сердечника. Когда я входил на поляну, волосы на голове наэлектризовались и приподнялись. Злобно приглаживая их обратно, я подошёл к алтарю и пнул тело по ноге. Тишина. Сдёрнул грязное покрывало с голой девки. Она приоткрыла потрескавшиеся губы, пытаясь что-то произнести, но изо рта ничего не донеслось. Её тело покрывали рубцы и кровоподтёки. Я долго над ней старался. Пульс бился слабыми полу стонами. Замечательно.
Затужив ещё крепче верёвки, хотя они протёрли ей кисти рук и голени почти до костей, я развернул кусок зелёной ткани, достал атамэ с извилистым лезвием и рукоятью в форме змеи. Мой обожаемый инструмент, вскрывший так много гнилых душ. Великое пиршестве среди скотства и слабоумия. Проведя по плоской части лезвия пальцем, я положил его на живот жертвы и извлёк из кармана колбу. Её зёлёное содержимое я залил в рот девки. Та оживлённо захрипела и распахнула глаза.
-Ссс… - язык с большим трудом ворочался. – Сууука… - наконец протянула она. Я приложил палец к своим губам, приказывая молчать.
-Сука!.. – выкрикнула она. Я молча разбил ей лицо кулаком. Её голова откинулась назад, ударяясь об каменный алтарь. Глаза помутнели, она заткнулась и стала отплёвываться кровью. Я взял атамэ в левую руку и задумчиво провёл остриём вокруг правого соска. Она была одной из тех, кто тёк, как лопнувшая труба, если с ней обращались жестоко. Латентная мазохистка широкого диапазона. Раньше мне нравилось её трахать и слушать, как она захлёбывается от череды оргазмов. Впрочем, раньше многое было по-другому. Мне нужно было отрезать ей соски. Взявшись за сосок, я оттянул его. Она застонала. До сих пор чувствительны. Усмешка. Сейчас перестанет чувствовать их вообще.
Что с воздухом сегодня, каррэу инш! Причина двойного убийства заставляла прекратить ритуал. Синий облегающий костюм, копна развевающихся светлых волос и саркастическая улыбка на тонких губах. Особа спокойно прошла на поляну. Эффект поднятых волос не имел места. Кого сейчас удивишь нелюдьми.
-Салве, Гизотт. – В руках блондинки я только заметил тонкий зазубренный меч, который она не успела полностью очистить от свежей крови. В первый раз её видел и не имел понятия, откуда она знала моё имя. Особа медленно стала приближаться и шептать. - Я убью тебя…
Усмехнувшись, и переложив атамэ в другую руку, я пошёл ей на встречу.
Свеча потухла. Бледная Симин сегодня также мертвецки желта. Она пропала с неба. Амардх поглотил её в свою безразмерную пасть. Темнота застелила всё вокруг, чёрная смоль проела воздух насквозь. Лёгкие заполняются мазутом. Гибботош стелет красные ткани поверх синих на твоей судьбе. Но в Ирн’ти-шгана, в Башне Надежды, ещё горит лампада премудрого Иллименарика. Значит, похороны будут позже.
Закрыл чернильницу и убрал листы в ящик.
2010-04-01