...Всадники, сопровождавшие носилки от берега реки, спрыгнули с коней, воткнули копья в песок и привязали к ним лошадей. Затем поспешили к переднему верблюду и помогли сойти с него женщине, сидевшей в беседке, затянутой полупрозрачной кисеей. Легкий ветерок, веявший прохладой от озера, коснулся нежной кожи ее лица, отбросив белую накидку. Воины охраны сняли беседку со спины верблюда и стали закреплять ее на носилках.
Женщина отошла в сторону, подставляя лицо прохладе, волнами набегавшей от озера. Лицо, которое придворный поэт сравнил с лепестками граната, упавшими на серебристое отражение луны, было опалено дыханием пустыни. Прямой, как бы выточенный из мрамора нос трепетал ноздрями, вдыхая свежесть, глаза цвета ночного неба были прикрыты под длинными ресницами. Она сняла с головы накидку и роскошная грива темных волос упала на хрупкие плечи, рассыпалась по спине, по белоснежной тунике. Она казалась ярким цветком, безжалостно брошенным на горячий песок.
Она была бесплодна. Так говорили...Три года она прожила со стареющим царем, потратившим немало сил и средств, чтобы заполучить ее в жены из страны, далекой от берегов Нила. У него было несколько дочерей от других жен, а он хотел сына-наследника и не терял надежды получить его – рожденного ею. Ему посоветовали отправить чужеземную красавицу в оазис, к храму Исиды, далеко от Александрии, уверяя, что тамошние жрецы обладают чудотворной силой, данной им великой богиней, и могут исцелить бесплодие...
Когда носилки поднесли к воротам храма, из них показалась группа жрецов – три женщины в длинных туниках с белыми накидками на головах и двое бритоголовых мужчин с обнаженными торсами, в подобии белых юбочек до колен. Старшая из женщин, с темным и властным лицом, подошла к опущенным на землю носилкам и заглянула под полог беседки. Черные большие глаза внимательно всмотрелись в лицо гостьи и вспыхнули огнем восхищения.
-Я много слышала о твоей красоте и вижу теперь, что слова эти были бессильны! Ни поэт, ни художник не смогут передать очарование цветущего лотоса! Сейчас тебя отнесут во дворец для знатных гостей нашего храма, ты отдохнешь там, в прохладе. А вечером я приму тебя в тайном зале Исиды. – Она бросила опять внимательный взгляд на сидевшую в беседке женщину, смотревшую на нее с тревогой и надеждой. – Успокойся и верь мне – уже сейчас я могу сказать, что ты посетила нас не напрасно...
Вечером гостья сидела перед зеркалом в просторном зале с мраморным полом и с помощью прибывших с нею служанок приводила волосы в порядок после сна. Почти беззвучно рядом с ними возникла жрица Исиды и с низким поклоном попросила гостью следовать за нею, оставив служанок здесь.
Они прошли несколько комнат, спустились по лестнице и оказались в еще более просторном зале с мозаичным полом и высокими щелеобразными окнами под потолком, забранными узорчатой решеткой. Два высоких бронзовых светильника были залиты маслом, фитили, свешиваясь раздвоенными языками из змеиных головок, горели ровным пламенем, освещая столик из красного дерева, за которым сидела старшая жрица Исиды. Она показала гостье взглядом на кресло напротив и попросила ее положить руки на стол. Затем взяла их в свои темные сильные руки и долго рассматривала, нащупывая биение сердца, разглядывая ногти на длинных пальцах и узкие ладони с нежной кожей.
-Ты будешь жить долго! – Она улыбнулась, как бы радуясь тайным знакам судьбы. - И будешь счастливой, несмотря на зависть и злобу – они будут неразлучно идти рядом с тобою...А сейчас – иди со мной!
Жрица отодвинула темно-синий матерчатый полог с вышитым золотыми нитями изображением Исиды и гостья увидела большую розовато-прозрачную ванну из алебастра, залитую водой с томительно-дурманящим запахом благовоний. Рядом с ванной стояла кушетка с мягким изголовьем, над нею горел еще один светильник, источавший свет и еще более дурманящий сладковатый аромат.
-Сними с себя все, что есть! – Потребовала жрица и гостья послушно выполнила эту просьбу. Ей послышалась вдруг тихая ласкающая музыка и томительная нега стала овладевать ее стройным телом, матово отсвечивавшем в пламени светильника. Жрица, возбужденно подрагивая, провела ладонями от тугих грудей, уперлась в крутые бедра и прильнула жадно дышавшим ртом к темно-шелковистому кустику волос под глубоким пупком. Затем сделала знак своей помощнице и они помогли гостье лечь на кушетку. Жрица стала покрывать жадными поцелуями трепетавшее тело, приподняла и раздвинула ноги, прильнула, задохнувшись сладострастным стоном к розоватой щели под кустиком темных волос. Гостья постанывала в судорогах и выгнулась вдруг, ухватив себя за груди и откинув голову набок.
-Ты здорова, сильна и можешь стать матерью, - сказала ей жрица, наклоняясь к лицу. – Прими сейчас ванну – тебе станет легко и радость наполнит тебя. И тогда ты сможешь принять благословление Исиды...
Когда после горячей ванны, гостья легла опять на кушетку, в томном наркотическом сне ощущая себя летящей на розовом облаке, жрица, стоявшая за изголовьем кушетки, нагнулась, сжав ладонями набухшие груди. Затем негромко позвала свою помощницу.
Она вошла, ведя за руку стройного сильного юношу лет двадцати, его обильно умащенное голое тело матово отсвечивало в пламени светильника. Он с участившимся дыханием возбужденно смотрел широко раскрытыми глазами на лежавшую перед ним женщину. Длинный, перевитый венами, налившийся темной кровью член поднялся под пристальным взглядом жрицы и юноша подошел ближе, нетерпеливо подрагивая телом. Помощница жрицы присела рядом с ним и натерла торчавший член мазью из алебастровой баночки. Юноша глухо постанывал от вожделения и, поймав наконец разрешающий взгляд жрицы, приподнял ноги женщины, взяв под колени и медленно, сладострастно мыча, ввел торчавший член в розоватую щель под животом. Затем долго, глухо вскрикивая от возбуждения, вгонял и вгонял еще более удлинившийся член в это податливое, вздрагивавшее и изнемогавшее в сладострастных судорогах тело, пока не оросил струей горячего семени лоно, жаждавшее матринства...
Он был нем, ибо кончик его языка был отрезан. И глух, ибо уши его были проколоты, когда еще подростком он был выбран среди рабов в служители Исиды. По некоторым признакам, известным только жрецам, от таких отцов почти всегда рождаются мальчики...