Валькирии с фарандора. сражение с мятежниками

Наступала теплая весенняя ночь.Музыка в  усадьбе Шатровых звучала всё громче. Вальсы, танго, фокстроты сменялись незнакомыми изящными мелодиями или же залихватской русской кадрилью. Вера Шатрова раскраснелась и, отведя своего скромного партнёра на место, вышла в коридор и сняла трубку телефона.
-Алло, станция? Дайте мне Службу досуга два-пять восемь-двести семь. Здравствуйте. Вас опять беспокоит Шатрова. Пришлите, пожалуйста, ещё мальчиков-танцоров. Что-то дамы расплясались, а танцевать не с кем. Да ещё четверых. Как одевать? Оденьте что–нибудь светлое, в обтяжку, как балеронов. И кружева. Побольше кружавчиков на рукавах, груди, шее и спине. А то гостий уже под сотню набилось, а танцоров вместе с моей челядью всего человек сорок. Парни, похоже, совсем уморились.
Её оторвала от телефона возбужденная и мрачная Рони.
-Мать. Ты где прячешься? Представь себе я сейчас Катьку уплясала.
-Не надо называть Столыпину  Катькой. Всё же она тебе не ровесница.
-Ну, мам, мы же не на людях. А так мы с ней даже очень подружились. Только Джоана ревнует. Сейчас прибежит меня искать. Ага. Вот и она легка на помине…
Но договорить Рони не удалось, потому что высокие створки входных дверей дома с треском раскрылись и в них ввалилась растрёпанная и окровавленная всадница в чёрной черкеске. Рони вскрикнула и бросилась к ней. Девушка закатила глаза и повалилась на руки подбежавших женщин. Джоана быстро метнулась за водой и вылила её из кувшина на лицо и грудь всадницы. Та медленно очнулась и, переводя затуманенный взгляд с одного лица на другое, прошептала, задыхаясь.
-Скорее, объявите тревогу. В городе мятеж. Мужчины громят усадьбы. Десант высаживают и с кораблей и с дирижаблей. Где главнокомандующая, где госпожа Юсупова?
Однако новый обморок не позволил ей ответить на посыпавшиеся со всех сторон встречные вопросы встревоженных дам. Шатрова метнулась к дверям и тут же их захлопнула.
-Рони, Джоана-к оружию! Охранять двери. Они уже ломают забор и ворота. Я подниму по тревоге флот и расставлю людей.
Штабс-капитан Шатрова, на бегу срывая с себя украшения, бросилась в зал. Там всё ещё играла музыка, и ей пришлось заорать изо всех сил.
-Тревога! К оружию, сударыни! В городе бунт!
Сразу протрезвевшие валькирии бросились к оружию. Юсупова схватилась за мраморный телефон в каминном зале и начала названивать в подразделения флота и верховой стражи. Её второй офицер связи поручик Глафира Жемчугова выбралась на крышу и дала вверх две синих и две красных ракеты. Её сигналы заметили и повторили с нескольких, зависших над городом, патрульных дирижаблей. То там, то здесь по городу завыли сирены общей тревоги. Количество дирижаблей над городом стало постепенно увеличиваться. Жемчугова с сожалением расправила грязное и порванное бальное платье, а затем решительно надрезала его выше колен и со злостью оборвала. Глядя на неё также поступили и остальные гостьи.  Внизу стоял рёв, вой, крики и грохот ломающихся дверей, звон разбитых стёкол. Сотни полторы мятежников метались по саду, пытаясь найти способы ворваться в дом. Им это не удавалось и они, вопя и ругаясь, отступали,  чтобы уступить место свежим отрядам. Несколько человек  по связанным за концы лестницам взобрались на крышу, однако их тоже постигла неудача. Поручик Жемчугова, покидая крышу, догадалась отправить туда трёх знакомых капитан-валькирий и они яростной сабельной атакой сбросили с крыши пятерых мятежников.
-Слабоваты нынче пошли мужики! - заявила одна из них, фигуристая крепкая рыжеволосая женщина по имени Марта Дойч и протерла свою  саблю от крови.
Однако атаман Прохор Завлекаев не хотел отступиться. Он уже знал от присоединившейся к мятежникам мужской прислуги, что в доме находятся и главнокомандующая флотом и её начштаба. Через подвальные помещения особняка в дом отравилась ватага из двадцати добровольцев  со служкой Шатровых Егоршей. Он был назначен проводником. Однако, находясь уже в доме, он увидел бегущую по коридору полк-валькирию Столыпину и его сердце не выдержало. Он выскочил из помещения кухни и, заперев её на засов, громко позвал мадам Катерину. Мятежники заорали и принялись ломать дверь, но время было упущено. На зов Столыпиной прибежали человек семь валькирий и шпагами, саблями и пневмопистолетами снова загнали мятежников в подвал. Тяжело дыша, они припёрли столом и завалили дверь в погреб чем попало. В этой стычке отличились средние сёстры Рони. Они втроём прибежали на зов Катерины и вместе с офицерами яростно теснили мятежников до тех пор, пока дверь не захлопнулась. Две девушки были слегка ранены и находились на седьмом небе от счастья, что наконец побывали в бою. Катерина успокаивала подавленного своим предательством и почти безучастного  к словам Егора.
-Ну, малыш! Не распускай нюни. Всё равно мятеж будет подавлен. Силой они ничего не добьются. Зато скоро должны начаться переговоры с мятежниками, и я обязательно попрошу императрицу назначить тебя в комиссию по отмене Рабства. Тебя никто не посмеет обвинить в предательстве. Успокойся и иди наверх. Помоги мадам Дарье приглядывать за младшими внучками. А это на, от меня личный подарок.
И с этими словами она протянула Егору свой именной пневмопистолет с гравированной ручкой. Женщины ещё метались по дому, ожидая новой атаки, но в саду неожиданно всё стихло. Мятежники уходили прочь из города. Небольшой отряд, посланный в погоню привёл двоих пленных. Оба они были ранены. Один из них с перевязанной головой старательно прятал лицо. Но это было бесполезно. Вера Шатрова с негодованием узнала в нём своего моториста Ивана. Виселицу приготовили тут же в саду. Но на беду вернувшиеся девчонки рассказали о пленниках своей бабушке. Егор бросился вон из комнаты и, выбежав в сад стал умолять хозяйку, не вешать Ивана. Раненый мятежник сплёвывая кровь и оглядываясь на бьющегося в конвульсиях в петле своего товарища, с изумлением наблюдал, как Егор обнимает колени своей хозяйки и целует их. Но штабс-валькирия была непреклонна и приказала вешать мятежника. И тогда случилось непредвиденное. Егор вскочил на ноги и, нацелив пистолет в голову мадам Веры, приказал её подручным отпустить пленника. Подручные выполнили приказание и через минуту Иван, изумлённо оглядываясь, исчез в темноте. Егор бросил пистолет и тут же был жестоко избит обозлёнными женщинами. Его судьба буквально повисла на волоске, и только появление Екатерины Столыпиной, его ангела-хранителя, успокоило разбушевавшихся женщин.  Полк-валькирия, как бешеная налетела на кучку офицеров, вставлявших голову Егора в петлю и через минуту они все катались по траве от боли.
-Катька, ты сошла с ума. Отдай им этого змеёныша- заорала на неё оскорбленная до глубины души Вера, сплевывая кровь из разбитого рта.
Но разозлённая Катя спокойно показала ей кукиш и, вытирая кровь с разбитого лица, забрала Егора с собой.
-Ладно! Мы с тобой сегодня в спальне поговорим-крикнула ей в след обиженная штабс-валькирия. Когда ты немного придёшь в себя и очухаешься.
Она ещё не знала, что спать ей не придётся ни в эту, ни в следующую ночь. А когда, через сутки она на несколько часов доберётся до своей спальни  и застанет в ней спящую в грязном мундире Катю, то она ни слова ни говоря разденет и вытрет свою священную сестру  влажным полотенцем. Едва умывшись сама, она через пару минут уже сладко будет похрапывать, уткнувшись лицом в Катино плечо.
А в эту ночь над городом только разгорались воздушные бои. Они шли с переменным успехом. Но у мятежников отыскалось лишь пятеро приличных авиаторов, и к утру валькирии добились перелома. Воздух безраздельно принадлежал им, даже не смотря на применение мятежниками огнестрельного оружия для борьбы с воздушными целями. Положение повстанцев стало критическим, и они потянулись отряд за отрядом на западную окраину города. Последний большой отряд,  около трёх тысяч человек,  вышел на соединение со своими с территории авиазавода. Его почти не атаковали. Но Глобер Ришелье всё больше мрачнел. Он понял, что их сознательно выпускают в предгорья, чтобы уничтожить с воздуха. Драться с обреченными мятежниками в городе валькирии не хотели, чтобы не увеличивать и без того значительные разрушения. Ему удалось установить связь с пятью своими летунами, и он приказал им вывезти авангард в горы. Туда переправилось около полутора тысяч мятежников, после чего они были сбиты, не смотря на то, что из семидесяти винтовок пятьдесят были отданы для прикрытия дирижаблей.
Глобер Ришелье покинул заброшенную усадьбу неподалёку от дома Шатровых, где располагался его штаб в последнюю очередь. Бой затих и огромная масса почти безоружных рабов, не умеющая в своём большинстве сидеть на конях, верблюдах и лосях, двинулась пешком через поля льна и пшеницы. Глобер Ришелье оставил в своём подчинении сотню мятежников на лосях и верблюдах. Ещё двести мятежников возглавили роты, полки и дивизии полуштатного состава. Ротой считали полусотню, полтысячи были уже полком, а тысячу считали дивизией. У Глобера были свои мысли на этот счёт. Затем переодетый в его одежду всадник начал носиться перед мятежными колоннами, а он тайно отбыл со второй полусотней всадников, посадивших на горбы ещё по паре ездоков. Усиленный кавалерийский отряд ушёл далеко вперед. Скоро его подобрал последний летавший на одном из четырёх моторов дирижабль и дотянул его отряд почти до леса. Вскоре верховный атаман повстанцев был во главе своих горных дружин.
А тем временем три пешие колонны, состоявшие из мужчин, которые почти не умели сражаться, пытались пробиться к лесистым предгорьям, находившимся в полутораста километрах от города. До самих Западных гор, находящихся на границе с Дормастолом было больше трёхсот километров. Большинство из них было рассеяно, а позднее захвачено в плен, поскольку всадницы верховой стражи объявили на них настоящую охоту с пиками и арканами в руках. Большой урон повстанцам наносили пневмоарбалеты и пистолеты в руках стражниц, они почти не убивали, но калечили повстанцев изрядно.
Лишь одна колонна под началом Прохора Завлекаева настойчиво отбивалась от конных и воздушных атак. Ещё ночью, грабя арсеналы авиазавода, он унёс оттуда тяжёлые пневмомёты, и наскоро составил и обучил расчёты из четырёх человек при каждом. Эти расчёты он приставил к  каждой роте, а семь расчётов оставил при себе лично. Теперь он пожинал плоды собственной предусмотрительности. Его пневмомётчики уверенно сдерживали наскоки конной стражи. А по дирижаблям вели огонь пятеро стрелков с винтовками, тоже находившиеся при его особе. По команде «гром» его трёхтысячная колонна дружно разбегалась, и дирижабли напрасно пылили струями пуль поля, ведя неприцельный огонь, тогда как его расчёты сбили уже семнадцать дирижаблей и дрались всё уверенней.
Конечно, сбитые дирижабли не разбивались, а высаживали облачную стражу на землю. И десантницы пешим ходом всё настойчивее наседали на его колонну. Постепенно облачная и верховая стража наладили боевое взаимодействие и их налёты на колонну стали всё дружней и дружней. Воздушные налёты не позволяли повстанцам вести сосредоточенную стрельбу, а верховые и пешие атаки непрерывно рассекали разреженные боевые порядки. И когда до леса осталось не более трёх километров, нервы у повстанцев не выдержали. Беспорядочной толпой они бросились к спасительному лесу. Рабы и мятежники, на радость стражницам, бросились под прикрытие леса очертя голову. Их сердца замирали от ужаса при виде конных отрядов впереди, дирижаблей над головой и озверелого десанта сзади.
Бегство было совершенно диким и раненому в руку Прохору Завлекаеву едва удалось сколотить человек триста для прорыва конных заслонов. Всадниц было около полутора тысяч. Они с гиканьем вылетали навстречу, сверкая газырями на красивых черкесках, крутя над кубанками арканами и нагайками, а потом со смехом волочили по земле пленённых рабов. Сзади наседали парашютистки-валькирии облачной стражи. Они жестоко избивали сдавшихся и захваченных в плен мятежников. На пневоочереди с дирижаблей повстанцы уже почти не обращали внимания, как и на своих убитых и раненых товарищей. До леса добралось около шестисот человек, но всадницы и здесь не желали отставать от беглецов. Однако их ряды вынуждены были не надолго смешаться, чтобы отразить неожиданный натиск из леса. Глобер Ришелье всё-таки вывел свой полуторатысячный авангард  и ударил навстречу бегущим повстанцам. С диким криком и воем они смогли  повернуть всадниц на себя и дали время уставшим товарищам втянуться в спасительный лес. Десантницы попытались преследовать повстанцев, получив поддержку состоящую из почти пятисот молоденьких парашютисток кадетского корпуса. Но в лесу их встретили таким плотным огнём из-за каждого ствола и куста, что они предпочли отступить.
Глобер Ришелье вызвал Семёна Ушакова и приказал разослать по окраине леса всех своих всадников, которых набралось почти четыре сотни человек. Их задачей было разыскать и собрать разрозненные группы повстанцев. К вечеру почти три тысячи усталых и запылённых мужчин ушли в горы, чтобы продолжить борьбу за дело свободы и подготовить новые отряды в южных воеводствах для прорыва навстречу предполагаемому наступлению армии Аль-Дормастола. Глобер не сомневался, что они выступят, чтобы помочь им. Так ли это будет на самом деле, ему не хотелось думать, и он отгонял от себя сомневающихся. Одним из таких сомневающихся был Прохор Завлекаев, и Ришелье был отчасти рад, что  тот не сумел пробиться в лес.
Капитан «Порывистого» Прохор Завлекаев оказался среди неудачников, то есть среди тех, кто вновь попал в лапы рассвирепевшего бабья, с радостной будущностью быть испоротым плетьми, изнасилованным злобными валькириями, а потом отправленным на самые глубокие и страшные золотые и серебрянные рудники, по сравнению с которыми  рудники открытые Кортесом в Боливии и давшие испанской казне за вторую половину 16-го века 7000 тонн золота и истощившиеся только в 1887 году были всё таки детской игрушкой. Через пять лет человека здесь ждала путёвка в Храм Триглавы. А дальше, дальше жрицы Триглавы знали своё дело. И печи храма заполненные кусками янтаря дымились непрерывно.
Едва увернувшись от злобно гогочущих всадниц, он скатился в кусты длинного оврага и попытался вылезти на другую сторону, пока стражницы поскакали в объезд. Но на другой стороне ему опять не повезло. Когда спасительный лес казался уже почти совсем  рядом, всего в пятистах метрах, послышался гул моторов одинокого разведчика, дирижабля модели «пчела». Прохор перешёл на шаг, ожидая очереди из стреломёта в грудь. Он погрозил дирижаблю кулаком.
-Врёте, суки, не возьмёте! Не возьмёте меня, кошёлки поганые.
Но его ругань была совершенно бессмысленной, поскольку не приободрила даже его самого. Прохор шёл и плакал, не замечая набегающих слёз. Но женщины не стали в него стрелять. Дирижабль по спирали ушёл в небо, и оттуда упали шесть маленьких светлых комочков. Они росли на глазах и превратились вдруг в разноцветные прямоугольные купола. Валькирии направили свой полёт прямо к нему. Одна из них залетела спереди и чуть не задела ногами его по голове. Он замахнулся саблей. Но она со смехом убрала ноги и приземлилась в десяти метрах позади него.
Так произошла первая встреча могучего пиратского капитана, ещё недавно промышлявшего тайной торговлей женщинами среди арабских пиратов, и лихой облачной стражницей обер-валькирией Рони Шатровой. Это она убедила командира «пчелы» не расстреливать одинокого беглеца, а взять его живьём. Теперь сокращая шаг и восстанавливая дыхание, она неторопливо в раскачку побежала за ним, постепенно ускоряясь. Она видела, что он устал. и возможно ранен и поэтому на бегу сунула кортик в ножны. Пользоваться пневмопистолетом, она тоже не захотела. Сжав кулаки в боевых перчатках, она нанесла тяжёлый удар ему по голове. Она свирепо била в это обернувшиеся лицо, в эти глаза, смотревшие на неё с отчаянием и ненавистью. Ему удалось отбить несколько ударов, и он с беспокойством начал оглядываться на подбегавших к Рони подруг, а затем побежал снова.
-не трогать, он мой!-что было сил закричала Рони  и в красивом прыжке ударила его кованным башмаком в спину. Затем она подмяла его под себя и стала крутить ему руки. Мужик дико взвыл и затих, потеряв сознание. Только теперь Рони заметила, что выкручивает ему раненную руку. Когда подбежали остальные стражницы, она встала и пинком в бок перевернула его на спину. Он постепенно приходил в себя, и в его глазах разлилась такая тоска, что Рони опустила ногу и пробормотала подругам.
-Заберите эту падаль.
Девушки подняли его и стали обшаривать карманы. В одном из них они выудили золотые часы и прочитали дарственную надпись «Прохору Завлекаеву в день ангела Господня и в благодарность за чудесное спасение  от друга Глоба!
-Рони поздравляем!-завопили подруги.
-Ты захватила в плен зачинщика мятежа. О них всё утро вопит радио из штаба флота.
Рони скупо улыбнулась подругам.
-Жаль, я ещё не успела обмыть свой парадный мундир, а теперь придётся покупать новый.
-ничего награда будет большая три франка двести рублей это же почти четыре тысячи рублей. Ещё и на пропой останется.
И валькирии начали грубо связывать покачивающегося от слабости пленника. Обратный путь колонны пленных занял бы несколько дней, если бы Верховая стража не начала с ходу перетряхивать колонны пленных, отправляя наиболее видных мятежников в штаб флота. Так Рони снова встретилась со своим пленником на борту большого десантного дирижабля. Он тоже летел в штаб Северного флота за своей долей «награды». Как морского пирата и работорговца его полагалось утопить в мешке, после длительной порки шпицрутенами. А Рони летела в штаб на торжественное вручение своей второй счастливой звезды. Рони в связи с этим была настроена весьма игриво и, потрепав его ладонью по щеке, весело предложила плитку шоколада.
-На, подкрепись, а то ты такой большой, а драться не умеешь.
Она с улыбкой задирала его. И он усмехнулся, тронув здоровой рукой забинтованное плечо.
-Если бы не восьмичасовая гонка и не раненая рука, я бы тебе стрекоза точно башку бы открутил.
Рони подмигнула конвойным всадницам.
-Многие так говорили, да только голова у меня пока держится прочно, чего я не могу сказать о некоторых штатских.
Прохор понял намёк и отвернулся. Он знал, что некоторые кадетки за большие взятки проникают в храмы нежной смерти, где после бурной ночи убивают своих любовников. Видимо, Рони тоже прошлась по этой скользкой дорожке. Он поднял голову, и смело встретил её холодно-улыбчивый взгляд.
-Значит, ты говоришь, отведала мертвячинки? Ну и я ваших девок десятками к арабам отправлял. Правда, некоторых особенно ретивых пришлось выкидывать  за борт акулам. Они после порки в куски мяса превращались.
Рони не сдержалась и вырвала кортик из ножен. Ещё мгновение и важный пленник был бы мёртв. Всадницы повисли на её плечах с двух сторон.
-Ты чего, дура, лезешь. Не видишь, он тебя специально заводит. Лёгкой смерти ищет. Пытать его будут люто, вот он и боится.
Рони злобно вырвалась из рук всадниц и поспешила на выход из дирижабля.
Их следующая встреча произошла через час, в приёмной Рониной матери, начальника штаба Северного флота штабс-капитана Веры Шатровой. Она хотела пройти мимо него, сидящего в цепях в углу приёмной возле порученца её матери, с чистой повязкой на руке и на голове, но не смогла одолеть его пристально-насмешливого, завораживающего взгляда и обернулась.
-Что Завлекаев, плохи твои дела?
-Да нет, спасибо на добром слове, утопят не сегодня, так что поживём пока. А там глядишь, что- нибудь и переменится.
Рони дружески подмигнула ему, как старому знакомому и вошла в кабинет матери. Спиной к ней стояла женщина с такими пышными эполетами, что Рони сразу же узнала в ней начальницу своей матери гард-валькирию Магариту Юсупову, хозяйку всего северного флота и всех семи северных воеводств.
-Подпоручик Шатрова, ты почему врываешься без доклада?- напустилась на неё мать.
Но госпожа Юсупова махнула на неё рукой и обернулась с довольной улыбкой.
-Ну-ка, что решила наша молодая воительница? Наша палочка- выручалочка? Останешься во флоте или вернёшься в гвардию императрицы?
Рони потупилась и с усилием произнесла.
-Простите меня за моё не особо патриотическое решение, но я хочу в гвардию.
К её изумлению Маргарита Юсупова не только не обиделась, но и довольно громко  рассмеялась на её слова.
-Ну что ж! Дай бог удачи! Как говорят, большому кораблю - большое плавание. Если ты и вправду такая везучая, вон уже два звания перескочила, так глядишь, и в гвардии спать не будешь. Но Северный флот из памяти ведь не сотрёшь? Ведь мы тебе дали путёвку в жизнь, так ведь Рони? Ну, а сейчас напоследок для тебя есть небольшое задание. В архипелаге Труан были замечены две шлюпки с мужчинами. Возможно, это остатки повстанцев. Девятьсот  километров не так далеко. Возьми пару десантных дирижаблей, подбери добровольцев. Короче, мне хочется, чтобы ты отсюда не только с повышением в чине уехала, но и с боевой офицерской медалью за разгром мятежников. Короче, не чикайся с ними. Многих вожаков мы отловили. Просто перестреляй их всех к чёртовой матери.
Юсупова довольно улыбнулась.
-Ну, иди поцелуй мать и отправляйся. У нас с ней ещё дел не в проворот.
Она проворчала эти слова с улыбкой и отошла в сторону к окну, чтобы не мешать родственному прощанию. Едва Рони вышла, как адмирал обернулась к штабс-капитану Шатровой.
-Так, что госпожа Шатрова? Как я понимаю, вам удалось выявить при допросе главного мятежника идейный раскол среди главарей. Значит всё оно построено на арабских деньгах и на арабской помощи, что кажется неприемлемым Завлекаеву. Это надо обдумать. Если его поставить во главе дружественного нам движения и пойти на уступки, на облегчение участи мужчин, то есть на отмену их крепостного состояния. Попросту говоря уничтожить Белое Рабство, постепенно приучая их к гражданскому состоянию и гражданской ответственности. Эх, только бы императрица не упорствовала на своём.
Вера насмешливо улыбнулась.
-У меня теперь есть на нее очень хороший рычаг. Ведь я помолвлена с Екатериной Столыпиной, бывшей священной сестрой её любимой кузины. Они  давно в разводе. Но продолжают дружить и общаться. Так что прямой выход на царицу у нас есть…
надо нам ещё раз допросить этого мятежника, но более тонко и осторожно. Он пока должен привыкать к мысли о смерти. Мы лишь возьмём на себя обязательство оттянуть для него это печальное событие.