Вася неделю назад вернулся из Греции. Нет, он не посещал там музеи и исторические достопримечательности. Был он там на заработках, аж на самом Крите. Собирал маслины и зарабатывал большие для 1999года деньги. То есть, большие для тогдашней России. Примерно по 700 долларов США в месяц. Греки за такие деньги не работали, но для России, по тем временам, заработок в 20-25 долларов в день был очень даже большим. На стройке ребята трудились и за 150, и за 100 рублей в день, а доллар после дефолта уже стоил 24 рубля. Вот и выходило, чтобы получать как в Греции, на наших стройках нужно зарабатывать от 480, до 600рублей в день. Понятно, что даже на сезонных работах в Греции, за которые никогда много не платили, работать было выгоднее, чем дома. Да и то сказать, когда бы удалось на Крите побывать простому русскому парню? Увидеть морское небо после дождя в три радуги.
Да, условия проживания не гостиничные. В лучшем случае, заброшенный дом, но со всем необходимым, включая холодильник. Заброшенный потому, что забрасывали такие дома до следующего сезона уборки маслин. И так каждый год. Завтрак и ужин готовишь сам, обедом кормит фермер, на которого работаешь. Василию повезло с нанимателем. Георгий был нормальным греческим скупердяем. Это в том смысле, что торговался он с Василием долго, экономил на чём только можно было сэкономить, но кормил на славу и договор соблюдал до последней драхмы. Правда и Работал Василий добросовестно. Без перекуров. Садов у Георгия было много, тем не менее, урожай был убран в срок. Георгий даже премию дал. 5 тысяч драхм. Чуть меньше двухсот долларов. Долго объяснял по слогам на правильном греческом, что это подарок, как будто Василий и сам не знал что это. Ох и любят греки это слово – подарок. Где надо и где не надо применяют. Вот на рождество Христово подарил Георгий Василию недорогой свитер, обычай у них такой, вот это подарок, а деньги, это заслуженная премия. Одно Василий для себя тогда уяснил – кто не ворует, тому есть прямой резон экономить.
По приезде Василия, дома был праздник. Радовались все. И жена, и дети, и тёща. Два дня было сплошное застолье. Приезжали друзья, родственники. Всем рассказывал Василий о житье бытье в Греции. О том, как ему приходилось там работать, и стоит ли туда ездить. Очень все удивлялись, когда рассказывал Василий о том, что греки топят котлы отходами от производства оливкового масла и многому другому. Да мало ли чего интересного он там увидел. В двух словах и не расскажешь, но никто не торопился. Застольная беседа требует обстоятельности, в перерывах между весельем, разумеется. В общем, на третий день Василию «отдыхать» надоело. Встал он утром и пошёл проверять свою старенькую копейку. Аккумулятор подзарядил, с колодок снял. Ничего, завелась. Ну что ж. Нужно поездить, работу поискать. Начал мыть машину. Подошла тёща.
- Вася, а ты не отвезёшь меня на собрание в совхоз? Я одна и не пойму, о чём там договариваются.
- А что за собрание?
- Да там опять будут обсуждать, сколько будет получать каждый пайщик дивидендов на свой земельный пай. Сейчас мне за мой пай в 4 га дают 30 кг лука, 30кг помидор и 300 кг пшена. Могут капусты подкинуть. А может быть, сегодня добавят чего?
- Чего это ради?- усмехнулся Василий. – Когда такое было, чтобы у нас тут кто-то с деньгами добровольно расстался?
Тёща махнула рукой.
-Ну не добавят, так хоть поговорю с односельчанами. Ведь сколько там прожила.
- Ну, это совсем другое дело. А когда сходка?
- Да вот, в аккурат, сегодня в 12-00.
- А сейчас сколько?
- Уже одиннадцать тридцать пять.
- Ну, поехали. Опоздаем минут на тридцать, да не всё ли равно.
Опоздали на час. Пока собрались, пока доехали, пока зашли в старый совхозный клуб, мероприятие близилось к завершению. Тёща сразу пошла к знакомым женщинам, а Василий остановился у входа, послушать. Сказать, что клуб был не ухожен, всё равно, что ничего не сказать. Он был разорён. Люди сидели на старых ободранных сиденьях там, где они ещё были, но основная часть собравшихся стоя, подпирала стены, такие же ободранные, как и сохранившиеся сиденья. За трибуной стоял маленький, полноватый директор совхоза. Лысый затылок был потным, одутловатое лицо пошло красными пятнами. Говорил уверенно и властно. Рабочие наоборот. Задавали вопросы просительно и даже как-то извинительно. Наконец встала одна женщина и спросила:
- Михал Михалыч, вы ведь каждый гектар в аренду за 2 тысячи отдаёте. С одного пая 8 тысяч в год. Вы не могли бы нам хоть по две тысячи заплатить, вместо этого гнилого пшена, которое никому не нужно?
Вот дословный ответ директора:
- Когда ребёнок рождается, у него нет ни зубов, ни волос, ни совести. Волос и зубов у меня уже нет, а совести никогда и не было. Если есть у кого вопросы по существу, задавайте. Если нет, то я пойду.
Обратно ехали с какой-то тёщиной подругой.
- Чего вы в суд на подонка не подадите? - спросил Василий.
- Да бесполезно. Там всё давно схвачено.
- А что, кто-то пробовал?
- Да комуж пробовать?
-Понятно.- Больше Василий в расзговор не вступал. Женщины болтали на заднем сиденье, а он ехал и всё пытался представить себе Георгия в качестве арендодателя вместо своей тёщи. Нет, не получился бы у них разговор с директором. Да и дела никакого бы не получилось. Одно точно - скупердяй не тот, кто экономит. Скупердяй тот, кто ворует. Нагло и безнаказанно.