Случайная встреча

               

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга: как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между со-бою.
                Евангелие от Иоанна 13: 34-35
 
  В 2005 году, по работе, мне  частенько приходилось ездить в Верхо-турье. Бывало, долго сидела на вокзале. Электрички и поезда здесь ходят не часто – крупные города далеко и пассажиров мало.Вот и в тот день пришлось коротать время на маленьком, тихом  вер-хотурском вокзале. Стоял июньский полдень. На скамейку, где я сидела в ожидании электрички, присела женщина лет пятидесяти. Приятной внешности и светлая. Светлые волосы, светлая куртка-ветровка и, сама она вся была такая же «светлая». При взгляде на неё чувствовалась какая-то чистота, умиротворённость, лёгкость. Она, словно светилась изнутри мягким теплом.
  Мы познакомились, разговорились. Она была из Перми. Приезжала поклониться «святым мощам». Запомнился тот тёплый солнечный день и история, рассказанная мне случайной знакомой. История была такой же «светлой», как и она сама.
Вначале у неё было всё, как у всех. Любимая работа, любимый за-ботливый муж, взрослый сын. И вот, как будто кто сглазил, всё пошло наперекосяк. Муж нашёл Другую. Она держала его, как могла: закатывала истерики, следила, умоляла вернуться. Он то уходил к «Той», то возвращался в семью. Целый год продолжался этот кошмар. Сын стал плохо учиться в школе. Без мужа был свет не мил и, с ним уже жизни не было. После долгих переживаний она попала в больницу: хотела наложить на се-бя руки.               
  Я посмотрела на женщину, ожидая увидеть слёзы…   Нет – она улы-балась! Спокойно, безмятежно, покорно и задумчиво…. Глядя вперёд перед собой в пустоту бездонного голубого неба. Наверняка она смотрела в своё прошлое.
  Прилетели два голубя, и моя новая знакомая стала крошить им булку. Птицы были не из пугливых, их видно частенько здесь прикармливали. Они не надолго отвлекли мою новую знакомую от разговора. Мы сидели, наблюдали за птицами и нежились в ласковых лучах высоко ещё стоящего Солнца, которое так редко бывает щедрым на своё тепло здесь на Среднем Урале. Я откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза от удовольствия, а моя собеседница, тем временем  неспешно продолжала свой рассказ:
  В больнице она провалялась два месяца. Муж к ней не ходил, только передавал цветы, продукты и всё необходимое для лечения. Сын навещал каждый день. Вначале он плакал у её изголовья, потом когда она окрепла и начала поправляться, приходил и сидел молча. Она задавала ему обычные дежурные вопросы: что кушал сегодня, как дела в школе, не течёт ли труба в ванной? Он также дежурно отвечал- отчитывался о прожитом дне.   
  Однажды, в один из тех дней, сын взял её за руку, и они по настоя-щему разговорились. Это был их первый серьёзный, взрослый разговор. Разговор по Душам. Долго они сидели в тот вечер, откровенничали, строили планы на будущее, мечтали. Она даже, впервые тогда рассмеялась после нервного срыва. Сын рассказал ей про девочку, с которой дружит, о своей мечте поступить на факультет мировой экономики. Неожиданно для себя, она заметила, что сын ни чего не говорит об отце, да и она оказывается, в своих мыслях давно от мужа отказалась, лишь боялась признаться себе в этом. Она думала о сыне, пожилых родителях, которых всё собиралась навестить, да не могла выбрать время. Стыд то, какой!
  «Какой он у меня красивый, взрослый уже совсем»,- смотрела она на своего мальчика с умилением, нежностью и вспоминала, какой он был смешной и забавный в детстве. «Родной мой, кровиночка моя! Вот о ком нужно думать и заботиться! Выйду из больницы, всё будет по-другому», - твёрдо решила она.  В самом деле, сын все эти годы оставался как бы в сто-роне. Они с мужем строили свои отношения, строили дачу, пропадали на работе. Как вырос сын - не заметили. Он взрослел – они старели. Годы уте-кали.
  Тот памятный  разговор многое изменил и прояснил в её жизни. Соб-ственно и сама жизнь разделилась после него, на «До» и «После».
  Вернувшись домой, они с сыном затеяли ремонт в квартире. По ут-рам она убегала на работу, вечерами окуналась в повседневные дела по до-му.  Выходные проводили с сыном на даче, благо началась весна, и забот было невпроворот. Навещали её стареньких родителей, чему те были неска-занно рады. О муже старалась не думать, сын о нём тоже никогда не гово-рил. Всё встало на свои места.  В этот раз они расстались насовсем, спокой-но и без надрыва. Но, не смотря ни на что, остались родными людьми. Раз-вода он не просил, да и ей это было не важно. На имущество не претендо-вал, и ей всё казалось мелочным и не нужным.   
  - Он был порядочным человеком. За все двадцать лет я не слышала от него ни одного грубого слова. Всегда заботливый, внимательный, ласковый. Думаю, расстаться со мной ему самому далось с трудом, - продолжала она рассказывать о пережитом. Впрочем, такой же внимательный, ласковый он был и к другим. Я и раньше видела это, но старалась не замечать, не усложнять ни чего, - призналась она. Говорила она тихо, почти шёпотом. Было ощущение, что весь этот разговор, эти слова признания сказаны не для меня, а просто вслух. А я – случайный свидетель чужих, отболевших чувств и страстей.
  Из её жизни он ушёл совсем. Они не созванивались и не встречались. У сына с отцом сохранились хорошие, дружеские отношения. Она была этому рада, но думала об этом отстранённо, как о само-собой разумеющемся, её не касающемся. У него теперь своя жизнь, у неё - своя. Просто мальчику нужен отец.
  Всё же иногда, память предательски возвращала ей картины из «их» прошлого: вот он смеётся, вот делает с сыном уроки, вот его сильные руки уверенно держат руль. Она помнила форму его рук, форму каждого пальца. На мизинце он всегда оставлял длинный ноготь, заботливо выравнивал его пилочкой. Когда его спрашивали, зачем он ему? Он отвечал толи в шутку, толи в серьёз:
  -А мало ли, что где открыть. Пригодится!
  До сих пор, обжаривая вермишель, она старалась, чтобы до румяной корочки – как любил он. Может, за эти причуды, за эти слабости она и лю-била его. По крайней мере, она до сих пор не знала ни кого, кто бы мог его заменить. При этих воспоминаниях сердце начинало ныть как незаживаю-щая рана. Они приходили внезапно, и она тут же отбрасывала их. Старалась быть сильной женщиной. Со временем эти картины приходили всё реже и реже. Она была этому только рада. Время лечит.
  Рядом был любимый сын. Он стал серьёзным и совсем взрослым. Разговоров по Душам больше не было, но его забота чувствовалась во всём. Если задерживался где-нибудь на долго, то звонил, чтобы мать не пережи-вала. Всегда сам, без напоминаний покупал продукты, готовил как умел. Отлично сдал экзамены в школе. В аттестате у него было всего две четвёр-ки. Сын стал для неё единственной радостью и надеждой.
  Тогда же, впервые подруга привела её в храм. Это стало для неё на-стоящим открытием. Они ходили туда по воскресеньям. Начинала с самых азов: учила молитвы, святых, правильно креститься. Каждый раз видела, как сотни людей, также как она приходили, молились, ставили свечи, вы-ходили на улицу, смешивались с толпой, приходили другие…  Были среди них такие, у которых все пальцы унизаны толстенными перстнями с бриллиантами чистой воды. Приезжали они на дорогих джипах, упакованные в кожу и меха. Одного такого богомольца сопровождали по пять молодчиков с косой саженью в плечах. Больше встречала людей простых, скромно одетых. Бабулек - божьих одуванчиков, калек, нищих на ступенях у входа. В Церкви было тихо и спокойно. Под сводами Храма все равны. Все братья и сёстры. Каждый просил о своём, и всем: старым и молодым, бедным и богатым, красавцам и уродам бог дарил свою Любовь и прощение, надежду и силы.
  Размеренно и торжественно, вдали от мирской суеты  проходили службы. Это умиротворение передавалось и ей. Она стала чаще задумывать-ся о смысле жизни, о сути любви к мужчине, к детям, ко всему живому, что окружало её. «Наша жизнь – игрушка в руках слепого, могучего рока по имени Бог. А может быть он и в правду всё видит и все эти испытания предназначены нам свыше?» - думала она. Постепенно ушла злость, ненависть, боль. Всё то, что как заноза ещё сидело в глубине Души и не да-вало покоя. Осталась только Любовь. Теперь только она поселилась в её душе – всепрощающая и всемогущая. 
  И вот, три года назад, когда всё уже наладилось, случилось непопра-вимое. Муж и сын погибли в автокатастрофе. Это стало для неё новым уда-ром. Это было Горе. Всепоглощающее и кровожадное, оно ни как не хотело отпускать её не насытившись, не отобрав у неё последнее, что ещё остава-лось, что давало силы жить.  Ледяные, чёрные дни сковали её волю, пошат-нули веру.
  После этих слов женщина опять замолчала на несколько минут. Го-луби, которые всё это время бегали под ногами, попискивая, встали рядыш-ком, глядя на нас своими чёрными глазами – бусинками,  и примолкли, словно внимая и сочувствуя её горю.
 - Это Господь послал мне очередное испытание, - продолжала она дальше так же неторопливо и задумчиво.- На всё божья воля. Бог дал, Бог взял. Я смиренно приняла это. Отревела, отмолилась и поняла следующую истину: в ком живёт Любовь, с тем и Бог. «Бог есть Любовь». Я осталась здесь, в этом мире, чтобы любить их, помнить о них, молиться за спасение их Душ. В церкви, глядя на образа, я вижу Любовь. Я молюсь Ей. Что может быть сильнее и прекрасней Её? Ни кто не может предложить человеку  большего взамен Её. Любовь это святое.  С его новой женой – мы теперь родные, равные.  Обе любим их и помним. Вместе ходим в церковь, на мо-гилки, в театр. Помогаем друг другу, чем можем, поддерживаем. Она и в самом деле его сильно любила. Хорошая женщина, молодая ещё совсем. Че-тыре года прошло, а она всё одна. Не может его забыть. Работает в школе, преподаёт английский. С головой ушла в работу. Водит детей на экскурсии, ведёт кружки, набрала репетиторства.
  Больше моя случайная собеседница ничего не рассказывала, только задумчиво улыбаясь краешками губ, смотрела то на птиц,  то в голубую даль неба перед собой, ломала булку и бросала куски им на асфальт.
  Мы сидели в полнейшей тишине. От рассказа новой знакомой, нака-тило умиротворение и какая то светлая и лёгкая  печаль. Забылись все про-блемы. Да и были, ли они у меня?
Вокруг ни кого – типичное уральское захолустье. Безлюдный пустой вокзал. Мы - в маленьком скверике, разбитом вокруг обелиска павшим сол-датам в годы Великой Отечественной войны. Он представляет собой уменьшенную копию русского солдата Алёши в Болгарии.  В центре тянется заросшая высокой, сочной травой клумба. Вперемешку, кое-где видны толстые стебли каких то цветов. Похоже, это Тигровые лилии. Бутоны этих непривередливых многолетников ещё не распустились, и оставалось только догадываться, где трава, а где цветы. Клумба обложена кирпичами. Белёные свежей известью, они празднично светятся на фоне зелени. Не высокая чугунная узорчатая оградка, обнесённая по кругу, поблёскивает чёрным лаком. Лето только началось. Всё свежо и чисто после весеннего ремонта. Здание вокзала, недавно отреставрированное, словно сказочный терем сверкает на солнце своим новеньким серебристым куполом. Оно напоминает Крестовоздвиженский храм на территории Николаевского мужского монастыря в Верхотурье, где хранятся нетленные мощи Святого Симеона Праведного Чудотворца. Его икона есть в Иерусалиме. Городок сохранился до наших дней и известен благодаря этой сокровищнице. Тысячи паломников и туристов едут сюда со всех концов земли, чтобы прикоснуться к ней в надежде на исцеление от хворей Души и Тела, так же, как эта женщина – моя случайная знакомая.
  Уходят годы, уходят люди. Остаются дома, монастыри – памятники прошлого. Мы остаёмся только в памяти тех, кто нас когда-то любил… А может и не мы остаёмся, а Любовь?! Это она продолжает жить и заставляет стучать сердце.               
Мои размышления прервал голос новой знакомой:
-Смотри-ка, какой жадина!
Оказывается, голуби были вдалеке от моих рассуждений, их волно-вали дела вполне прозаические.
  Я присмотрелась: одна птица была помельче и сизая, другая почти чёрная и крупная. Как у людей - мужик толстый и пузатый, а женщина стройная и изящная. К тому же, голубка была скромная и застенчивая, не позволяла себе лишнего! Словно воспитанная леди! 
Когда падал большой кусок - первым подбегал голубь. Он бросался на него как одержимый: клевал, стучал клювом об асфальт… Голубка, не-уверенно подходила, словно просила у него вежливо. Он прогонял её и даже клевал. Бросался на неё так агрессивно! «Как собака!», - невольно по-думала я и усмехнулась.
  - Может они давно не ели? – спросила я риторически.
Если женщина бросала кусок голубке, самец тут же налетал на неё и отгонял.  Та покорно отбегала, махая крыльями. Наверное, она так и оста-лась голодной.
Когда кончились крошки, птицы мирно потоптались ещё, собирая последнее. Потом дружно взмыли в голубое, бездонное небо и полетели.
   Мы проводили их взглядом….
  Они летели рядом-парочкой. Покружили над сверкающей на солнце крышей вокзала, у тополей.…И скрылись из виду.
Вскоре мы опять увидели их, а вернее услышали. Голуби сидели под крышей, на резном выступе, рядышком и ворковали….
  И здесь Любовь! Любовь была всюду! Она висела  в тёплом, густом  воздухе, наполненном запахом лета, почти осязаемо, окутывая нас и всё, что было вокруг - весь Мир - словно огромное пуховое одеяло и грела своим мягким, нежным  теплом, как ласковые руки матери в далёком детстве.  День тот был светлым и радостным. Об этом и пели птицы в высоте.
 Уже сквозь многие годы вспоминается мне та случайная встреча. Может и не случайной она была вовсе?