НЕФРИТОВЫЙ СТЕРЖЕНЬ. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Василий Петрович нервничал. После того, как нанюхавшись конституции и проникнувшись ее духом, президент ни с того ни с сего разогнал парламент, Василий Петрович потерял покой. И если раньше он снимал стресс тем, что с Калерией Марковной занимался ритуалом «Ну, баранки гну», то теперь, в связи с политической нестабильностью в стране, Василий Петрович, придя с работы, закрывался в своей комнате с бутылкой виски, выпивал ее без закуски и громко пел похабные частушки, вызывая недовольство домочадцев.
Вот и сегодня Калерия Марковна изнывала от воплей мужа сестры, она стучала в дверь, за которой распевал свои частушки Василий Петрович и умоляла его выйти и поиграть с ней в «Ну, баранки гну». Встревоженная поведением мужа, Серафима Марковна тоже пыталась призвать мужа к приличному поведению, но все ее усилия были тщетны.
Сестры, конечно, могли бы наплевать на поведение мера города - пускай распевал бы свои частушки, если это успокаивало его мятущуюся душу, но они не могли этого себе позволить в силу воспитания и врожденной интеллигентности. Они страдали вместе с Василием Петровичем: он - от запаха конституции, сестры от сострадания к терзающему и себя и их Васе. Доведенные до отчаяния не столько самим пением, сколько содержанием частушек, сестры решили перебить похабщину, изрекаемую зычным голосом Василия Петровича, великими стихами. Калерия Марковна приникла губами к замочной скважине и начала читать:
Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженной,
Прислушайся к голой побежке бесснежья...
Василий Петрович на мгновение замолк, потом переспросил:
- К чему прислушаться?
- К голой побежке бесснежья, - пролепетала, прыгающая вокруг Калерии Серафима Марковна.
- А ты к голой жопе прислушайся, дура, - изрыгнул Василий Петрович в замочную скважину, и запел очередную похабщину.
Расстроенные сестры поднялись на второй этаж, в библиотеку - туда не долетали вопли хозяина города . Чтобы их окончательно заглушить, Серафима Марковна на полную мощность включила телевизор.
На экране, так называемая светская львица, с лицом, украшенным увесистой нижней челюстью, брала интервью у поэта - матершинника. Поэт был похож на не опохмелившегося бомжа, был не стрижен, волосы его сальными космами спадали на плечи. Вокруг поэта с восторженно - заискивающими лицами крутилась какая - то шобла, почему - то именующая себя элитой.
Передача шла к концу и ведущая, обращаясь к телезрителям, плямкая своей отвисшей челюстью, спросила у зрителей разрешения поблагодарить поэта Пашу и торжественно, под одобрительные возгласы «элиты», преподнесла поэту снятые тут же с себя трусы. Поэт понюхал трусы и долго благодарил ведущую, «элиту» и телезрителей.
- Да наше «Трикато» с его ритуалами, которые приносят реальную пользу людям, несмотря на некоторые вольности, верх такта и высокой поэзии, - Калерия Марковна возмущенно переключила телевизор на другой канал. Симпатичный ведущий радостно и бодро объявил:
- Вас приветствует «Камеди - клаб» и его ведущий подонок Гриша.
- А я тоже хочу вести, - выскочил из - за кулис еще более симпатичный парень.
- Пошел в жопу, справлюсь сам, - выдал Гриша.
Элита, заполнившая зал не смеялась, элита, заполнившая зал, ржала и гоготала, люди в восторге наваливались друг на друга, хлопали друг друга по всем частям тела. VIP - персоны в восторге прыгали друг на друга, вроде они не VIP - персоны, а хер его знает кто. А один не VIP - персона вообще учудил: взгромоздился на мадам - VIP - персону. Возмущению тусовки не было предела: как это не VIP на VIP,а. Какой ужас. Не VIPA охрана вывела из зала.
Серафима Марковна резко выключила телевизор.
С низу доносилось разнузданное пение ее мужа:
Был японец ростом мал,
Но зато внимателен –
В день рождения послал
Икэбану матери!
Содрогаясь от пения свояка и от того, что звучало с экрана телевизора,Калерия Марковна воскликнула"Боже мой, это закончится когда - нибудь?"
Серафима Марковна не успела ответить: внизу раздался звонок в входную дверь. Калерия Марковна с криком «Это Кирюша», бросилась открывать. Это точно был Кирюша. Калерия Марковна и Кирюша замерли в объятиях друг друга. Молчаливое слияние их душ нарушало только пение мэра города:
Начинаем представленье
Начинаем песни петь,
Только надо перед этим
На хрен валенок надеть.
Оторвавшись от Кирюши, Калерия Марковна радостным криком сообщила сестре:
Сима, Сима, Кирюша приехал! - Серафима Марковна спустилась вниз и, натянуто улыбнувшись, поздоровалась с Кирюшей. Услышав крики женщин, Василий Петрович прекратил петь и вышел из своей комнаты:
- О, герой - любовник прибыл, - радостно завопил он, - давай споем.
- Да не будет он петь с вами, - возмутилась Калерия Марковна.
- А куда он на хрен денется, - Василий Петрович схватил Кирюшу «поперек живота» и потащил в свою комнату. Кирюша пытался вырваться, но тщетно. Калерия Марковна силой вырвала суженого из рук мэра города и за руку вывела Кирюшу из дома.
- Пойдем, лучше в парке погуляем, чем слушать пьяный бред родственника, - Калерия Марковна не отрывала влюбленного взгляда от своего дорогого Кирюши.
«Вот ведь загадка судьбы, - раздумывала оставшаяся дома Серафима Марковна, - красавица - сестра, женщина, хотя уже и в летах, но выглядевшая очень молодо, ухоженная, обеспеченная, блестяще, по европейски образованная, умеющая себя преподнести, подать, женщина, у которой нет отбоя от самых известных мужчин Франции, да что там Франции - Европы, вдруг влюбилась в объевшегося алебастра, заросшего неопрятной бородой и вислыми усами, малорослого и неказистого Кирюшу. Воистину, чужая душа потемки, даже душа родной сестры. Сама Калерия не могла, да и не хотела, объяснять свою страсть к Кирюше, но без этого Кирюши сохла, страдала и жить не могла», - так раздумывая, Серафима Марковна закрыла на ключ входную дверь и отправилась в парк вслед за сестрой и Кирюшей.
Она увидела их издалека сидящих на скамеечке и мирно о чем - то беседующих. Парк был полон гуляющими. Было много детей с бабушками, с молодыми мамами. Влюбленные парочки скрывались в темных аллеях. Всевозможные аттракционы работали с полной нагрузкой. Было весело, радостно, светло. Серафима Марковна подошла к скамеечке, на которой уютно устроилась ее сестра с Кирюшей и села рядом. Кирюша лучезарно ей улыбнулся и, взяв ее руки в свои, нежно их поцеловал. Серафима Марковна зарделась от удовольствия и свободной рукой потрепала поощрительно Кирюшу по лохматой голове. Кирюша не заметно для Серафимы Марковны толкнул ногой Калерию и спросил глазами: «Можно?». Та кивком головы дала согласие. Ободренный согласием любимой и хорошим расположением духа ее сестры, Кирюша встал и обратился к Серафиме Марковне:
- Дорогая Серафима Марковна! - Кирюшин голос дрогнул, в глазах мелькнула слезинка. - Дорогая Серафима Марковна, - повторил Кирюша, - я прошу руки и сердца.... - Кирюша не успел окончить совою речь - по радио громко зазвучала залихватская музыка и приятный женский голос запел:
Мама сшила мне трусы
Из березовой коры,
Чтобы жопа не потела,
Не кусали комары.
Кирюша застыл с открытым ртом. Серафима Марковна встала и гневно заявила:
- Вы даже руки и сердца толком попросить не в состоянии. Я не понимаю тебя, Калерия. Что нашла ты в этом типе?
Наверное уже в десятый раз повторялись по радио слова про трусы и жопу. Они сопровождали Серафиму Марковну до самого дома, а дома почти про то же самое пел ее пьяный муж.
« Ну и попали мы, - думала Серафима Марковна, - всей страной попали в глубокую, потенциальную...».
Калерия Марковна как могла успокаивала Кирюшу:
- Не бери в голову, - говорила она ему, - все эти руки и сердца, все эти просьбы - пустая формальность. Подумаешь, ей ты не нравишься. Так мне с тобой жить, а не ей. Обойдемся без ее благословения. А знаешь чего они упираются, Серафима и Васька? А оттого, что ты ел алебастр. Васька вообще говорит: «Где это видано, чтоб мужик алебастр ел?». Я - то , честно говоря, тоже подумала: «Что - то не то с этим алебастром».
- Да не ел я алебастра никакого, не ел. Так, придумал. Для антуражу. А они - то поверили. А мне - то что? Поверили и поверили
- Не ел? - встрепенулась Калерия, - ну и отлично. Завтра идем - начинаем тебе визу оформлять. А сольемся в одну семью там, во Франции. У меня в посольстве знакомые, даже друзья второго мужа - все оформят быстро.
- И действительно, через две недели плачущая Серафима, посуровевший Василий Петрович и еще несколько человек из «Трикато» провожали Калерию Марковну и Кирюшу в аэропорту. Со всеми расцеловавшись и проронив слезу, счастливые Кирюша и Калерия поднялись по трапу самолета и исчезли в его чреве. Они летели на встречу своему счастью.
- Оглянувшись последний раз, Серафима Марковна увидела как по трапу самолета, в наручниках, в сопровождении двух стражей порядка спускался ее потенциальный зять Кирюша. Он что - то пытался объяснять милиционерам, на те сунули его вперед башкой в стоящий у трапа милицейский автомобиль. Автомобиль газанул и умчался вместе с Кирюшей в неизвестном направлении.
- Вася, Кирюшу повязали, - обратилась к мужу растерянная Серафима Марковна, - надо же что - то делать.
- Василий Петрович из машины позвонил в милицию, долго слушал, что ему говорил дежурный по городу и, наконец, сообщил нервно ожидающей жене:
Дней двадцать назад этот ваш алебастровый Кирюша сбежал из парикмахерской, не заплатив за стрижку - брижку.