Егор сидел в спальне на кровати, упершись сжатыми кулаками в покрывало, да так сильно, что костяшками пальцев чувствовал напрягшиеся пружины матраца... Аня хлопотала о чем-то в кухне: он слышал звук раскрывающихся и захлопывающихся створок шкафов и шкафчиков, шелест разогреваемой на плите пищи, и привычное подпевание. Он сидит уже довольно долго, сейчас она его позовет, точно:
- Милый! - дальше опять пение.
У него еще есть пара минут, буквально сто с небольшим секунд и столько же ударов прыгающего от ужаса сердца, перед тем, как сказать ей...
- Аня, дорогая, прости, нам надо поговорить...
Она словно все уже знала, глянула на него лихорадочно, отвернулась, подошла к раковине и включила воду...
- Ань...
- Говори, что, что ты хочешь сказать?! - не оборачиваясь, произнесла она.
- Аня, прости меня, я... - голос его вдруг осекся.
В кухню заглянула дочь.
- Ма, кормить будешь, или как?
В другое время она ответила бы что-нибудь резкое, а сейчас даже была благодарна дочери за это вторжение в их удушающий разговор.
- Мойте руки, все готово... - не поворачиваясь, сказала Анна тихо.
Это "мойте" укололо Егора. Он устал, как же он устал от этого извечного повелительного тона, от того, что она играет роль то его няньки, то наставницы. Да, она старше его на кажущиеся теперь важными шесть лет, но сколько раз он просил ее не обращаться с ним, как с ребенком...
Егор уже не помнит, с чего все началось. Вот уже год он не чувствует себя счастливым в этих стенах. Внешне все хорошо: достаток, Аня в отличной форме, ее охранный бизнес дает стабильные деньги, дочь поступила в новую школу, его карьера на новом месте идет в гору... Но что-то сломалось, около года назад в тонком механизме его семьи возник какой-то сбой: то ли от износа, то ли соринка какая попала...
- Соринка-Маринка - выдохнул Егор и резко оторвал кулаки от кровати. Все это время он так и сидел в спальне, проигрывая сцену объяснения с женой. Их рвущиеся отношения терзали его, все чаще он задерживался на работе, все чаще проводил выходные с Мариной под предлогом служебных поездок. В одной из таких поездок он собственно и встретил эту роскошную брюнетку с белоснежными зубами, кашемировой кожей, такой необыкновенно бархатистой из-за пушистого волосяного покрова по всему телу, почти незаметного, но встававшего дыбом от его ласк... Егор натянуто улыбнулся. Его брак висит на последней напряженной ниточке. Он обещал Маринке сказать о них жене. Сегодня.
- Милый, ты идешь? Свету позови...
Он заглянул к дочери.
- Мама зовет за стол...
Он обещал сказать жене о том, что любит другую, уже не раз. А точнее - это было четвертое его обещание, данное Марине.
Как только он собирался это сделать, его охватывала паника. Вот и сейчас он с трудом регулирует дыхание, да и горло от волнения перехватило.
Телефон в кармане чирикнул, пока он мыл руки. Достал - сообщение от Марины: "Ты ей сказал? Люблю тебя, мой смелый..."
Отвечать не стал.
После ужина сидели с Аней молча. Опять сообщение...
- От нее? - глотнув чая, спросила вдруг Анна.
- От кого? - для вида он полез в карман за телефоном, понажимал на клавиши, сосредоточенно глядя в экран, и, удалив последние сообщения от Марины, сказал, стараясь выглядеть спокойным:
- Это по работе.
- А... - выдохнула Анна.
Она любила Егора. Проросла в него, присохла. Ей это было мучительно - осознавать, что она так зависит от мужа. Не сразу, но она полюбила его, глубоко и бескомпромиссно. После рождения Светы, а она долго не могла родить... Егор проник во все ее полости, заполнил их все до последнего капилляра собой, своим мужским и ее пробужденной любовью. Она обмирала от одной мысли о том, что с ним может что-то случиться. Конечно, она следила за ним. Ежедневно в этом огромном городе за ним следовали ее глаза и уши. Она знает об этой шлюхе, о том, что она требует его себе, о том, что она встречается еще с одним, со своим бывшим... Вот и сейчас сидит с ним в ресторане в двух кварталах отсюда и при смене блюд строчит сообщения Егору...
- Егоркин, нам надо поговорить! - твердым голосом произнесла Анна.
- О чем? - с деланной улыбкой спросил Егор.
- О твоей любовнице, о Марине, - не меняя тона, сказала Аня.
От неожиданности он встал. Ножки отодвигаемого стула застонали.
- Ты знаешь?
- Да.
- Давно?
- Да... - Аня была совершенно спокойна. Ее спокойствие было так неожиданно, так странно, Егор не узнавал жену.
- Я хотел сказать тебе... - промямлил он.
- Мало ли что в жизни бывает, не обо всем же говорить, ты, вероятно, не хотел меня расстраивать...
- Да, конечно, дорогая, не хотел! Конечно! - он столько раз проигрывал сцену объяснения с женой, столько раз представлял ее истошные вопли, битую посуду, ругань, обвинения, что сейчас был ошарашенно благодарен ей за этот тихий разговор, за то, что она так выдержанна, так мудра...
Слезы подкатили к его лицу. Он подошел к ней сзади и обнял за шею.
- Прости...
- Ты хочешь меня оставить?
- Нет. Я просто хочу, хочу тебя...
После того, как он заснул, Анна прошла в ванную комнату. Стояла перед
зеркалом и все смотрела в свои ледяные серо-синие глаза, такие наполненные, такие дикие...
Рядом на туалетном столике телефон. Ей нужно принять решение... Несложная комбинация клавиш - и наутро тело Марины Камыриной найдут на лестничной клетке...