Подарок.
Восьмого Марта Алена проснулась рано, едва за Дмитрием закрылась входная дверь. Он отправился покупать цветы к празднику, так заведено: розы в целлофане и любезная женскому сердцу безделушка (кулон, серьги? – кольцо!) Алена ждала его в постели, вроде бы только проснулась, а на самом деле… теплый душ, розовое масло, изящное белье – успеть до возвращения: Милый! – сомкнуть руки на шее – легкий поцелуй (зубы вычищены), издать восторженный крик. Прелестная картинка, которой не хватает самой малости: предложения руки, сердца и кошелька.
В позапрошлом году она лишь смутно надеялась, все-таки мало знакомы, в прошлом – была почти уверена, а в нынешнем… загадала: или – или. Ждала.
Он вернулся через полчаса. Алена приняла живописную позу: правая рука слегка прикрывает грудь, а левая заманчиво просунута между ляжек, то ли указывая, то ли преграждая путь…
- Дорогая!
Дмитрий внес в комнату розы, весеннее утро и запах туалетной воды. Алена лениво приоткрыла глаза: Какой ты милый..., - потянулась к цветам, - Какие милые…, - раскрыла футляр, - Как мило! – сквозь зубы. В коробочке лежала свернувшаяся змейкой цепочка. Точно такую подарил ее младшей сестренке однокурсник. Получить дешевку через два года беспрерывного (преувеличение) траха?! И никакого намека на обручальное кольцо! Ну, подожди! Не снижая улыбки, Алена сунула руку под подушку: «А у меня для тебя тоже кое-что есть».
- Конечно, есть! – согласился он и потянулся к выскользнувшей из рубашки груди. – Сладкая! – приник губами к соску. Алена невольно выгнулась навстречу. Она всегда остро реагировала на его прикосновения, а у него по утрам отлично стоял. И, несмотря на отсутствие кольца, на разочарование и обиду, она не удержалась, застонала, заерзала, приникла теплыми мягкими губами к его твердому холодному рту. Она сама себя ненавидела в этот момент – и давала. «Ты даже не шлюха, а похотливая сучка», - ругала себя Алена, привычно подпрыгивая на матраце (после виртуозного исполнения орально-генитальной прелюдии). А Дмитрий… этот… кобель… виртуозно владел инструментом. Ее щеки с внутренней стороны, ее язык, розовые кнопочки сосков, тонкие стенки влагалища, - с удовольствием исполнили свои партии – аккомпанементом к ее стонам. И теперь - мощный финал – раком в задницу – громкое ах! – перед последним залпом. – Какая ты сладкая, - прошептал он и беспомощным кулем сполз на простыни. Отличное начало длинного праздничного дня – с чувством хорошо исполненного мужского долга – во всех отношениях. Шлепнул Алену по голой заднице: «А что у нас на завтрак». И Алена вдруг поняла, что и в прошлом, и позапрошлом году он вел себя также, и если она останется с ним…
- На завтрак у нас... - она снова сунула руку под подушку. - Сюрприз! - задержала дыхание…
Дмитрий с недоумением повертел в руках небольшой пластмассовый футлярчик – ерунда какая-то – в бумажном окошечке… Он вскинул на нее глаза – она потупилась: - Две полосы, - прошептала чуть слышно. – Что? – Я беременна, - пауза, - четыре недели, - снова руку под подушку – какие-то полоски в каком-то треугольнике, - еще нельзя определить, мальчик или девочка… - Вот это вот?.. – Твой ребенок.
Тишина.
Момент истины.
Все, что угодно, только не это. (он)
А если он сейчас сделает предложение? Прощу? (тело ответило: - Да! – разум промолчал)
Он отбросил в сторону футлярчик: - Не может быть!
Она выдохнула (чуда не произошло), всхлипнула и отвернулась к стене. Дмитрий оделся – не говоря ни слова – из спальни в коридор – в подъезд – на улицу. Железная дверь хлопнула за спиной, нащупал рукой сигареты, закурил… Хотелось есть. Вляпался.
Когда?
Дмитрий остановился возле книжного магазина, уставился на забытый в витрине календарь. Четыре недели – седьмое февраля. Что он делал в тот день, и как умудрился?.. Кажется, он был в командировке. Верно! Уехал в воскресенье, тридцать первого января. Конечно, неделя-другая ничего не значат в определении срока беременности, но… помнится, в день его отъезда у нее были месячные. – Секс только оральный, - сказала Алена, становясь на колени: она не любила трахаться во время… ну… даже руки себе в трусы не позволила просунуть. Зато отсосала… Дмитрий зажмурился, вспоминая: Алена в коротеньком халатике – ножки стройные, гладкие, приятно круглящиеся кверху, с ямочками под коленками… верхняя пуговица расстегнута, волосы небрежно заколоты, губки розовые и сожаление в глазах. Он зашел попрощаться рано утром, предвкушая, и вдруг: - Секс только оральный
Ну, тогда… он поставил ее на колени, прямо в коридоре, не сняв пальто, даже не разувшись. Он больше не мог терпеть – целую неделю они были в ссоре: он поехал к друзьям на дачу, один, позволил себе немного… В общем, она психанула, он показал характер… глупо получилось – в свете предстоящей разлуки. Но она виновата, пусть теперь… И ее язычок, словно извиняясь, так легко и быстро заскользил по его члену, не пропуская ни одного миллиметра, ни одной подробности, забираясь под крайнюю плоть, и даже в кругленькую дырочку на самом конце (конца) попытался проникнуть. Дмитрию показалось, он летит на американской горке – вверх-вниз, ветер в лицо, вцепился ей в волосы и задвинул как можно глубже. Она трепыхнулась, но покорно проглотила весь член – до самых яиц, сжала его губами, забавно вытянув губы в трубочку. И ему наплевать было – на ее удовольствия – блин, секс только оральный, и уж он постарался получить по полной программе, тыкаясь ей в щеки изнутри, а потом… - Глотай! - держал ее до самого последнего толчка и еще чуть-чуть.
А потом… был еще раз – после завтрака – прямо на кухне. Медленно, не спеша. Он хорошо позавтракал, размяк, ляпнул что-то вроде «люблю». А она… можно сказать, сама напросилась. На колени к нему присела, обняла… Он был полон нежности и долго гладил и целовал ее грудь, смутно надеясь. ну, пожалуйста… она не подвела – вновь опустилась на колени… И… второй раз это было так долго, но он ничуть не устал, удобно развалившись на кухонном диване, пока она меняла угол наклона и силу, с которой сжимала его член. Он кайфовал, он даже выкурил сигарету, пока она, постанывая, обчмокивала его хозяйство… Он предоставил ей полную свободу, лишь снисходительно погладил пару раз по голове. Он словно говорил: «Раз взялась, доводи дело до конца». Да… сорокапятиминутный минет – это здорово. И Дмитрий часто о нем вспоминал, вот только… - Какого ***, она могла забеременеть? Нет, не могла, значит… Дмитрий пошел дальше – в поисках какого-нибудь кафе – праздник, твою мать…
В общем, они помирились, он уехал, и каждый вечер перед сном звонил Алене, рассказывал о прошедшем дне, а она – в ответ – присылала ему ммс-ки: Аленины сиськи, Аленина писька, Аленина попка. Почему-то он больше всего по попке скучал, и обещал – сам себе – первым делом в задницу ее трахнуть, когда вернется. Вернулся – на неделю позже, чем рассчитывал. Двадцать третье февраля – мужской день. И Алена дала ему так, как он мечтал – в ванной: попой кверху, лицом вниз – смочить задницу, намылить член – как настоящая шлюха – бред, конечно, но тогда ему именно так хотелось – после бесстыжих ммс-ок.
Схватил в прихожей, в ванну и, не приняв душ, прямо с дороги – вставил ей в задницу. Обычно, он входил в ее узкую дверь очень осторожно, постепенно, боясь причинить боль, двигался медленно, и лишь почувствовав, что ее напряжение спадает, и она начинает ответное движение, лишь тогда он позволял себе трахаться в полную силу, но в тот день… Она закричала, он открыл воду, чтобы заглушить ее крик, а потом – сунул ей в рот мочалку – заткнись. Она тихонько заскулила, но оставила попытки вырваться, и он кончил – очень быстро, она заплакала, и он, полный раскаяния, вымыл ее окровавленную попку, отнес на кровать… вытащил подарок из чемодана… даже на ресторан раскошелился! Они вернулись поздно, пьяные, и только утром он имел ее долго и нежно и спустил прямо… наверное, тогда, но…
Ах, как хорошо тогда ему было. Алена таяла в его руках – от нежности и желания. Они целовались, как старшеклассники на первом свидании, и он лег на нее сверху – смешная поза, оставленная в прошлом, но тогда… «Можно?» - спросил он ее, подразумевая… «Да», - выдохнула она. Обманула? Обманулась? Он кончал долго, долго, и сперма лилась и лилась внутрь ее тела. Тогда…
(Тогда утром зазвонил телефон, шеф велел срочно явиться на работу, он убежал и… забыл о ней почти на неделю – бывает)
«Это было две недели назад, две недели», - он остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие, помотал головой и повернул назад.
(Эта сука трахнулась с кем-то, пока я был в командировке, а теперь…)
Алена уже оделась и хлопотала на кухне. Заслышав его, выпрыгнула навстречу: - Милый! Дмитрий отодвинул ее в сторону, быстро собрал свои вещи: мобильник, ноут-бук, бритва… - Милый! Он стащил с антресолей дорожную сумку: свитер, куртка, трусы, твою мать. – Димочка! – со слезами в голосе. – Шлюха, - ответил он, стоя в дверях, - хоть бы врать, как следует, научилась! Четыре недели! Натрахалась? А мне ублюдка подсовываешь?
- Это твой ребенок, - прошептала она сквозь слезы.
- Найди другого дурака!
- Экспертиза покажет! – крикнула она со злостью.
Он остановился на мгновение – а, вдруг? – ерунда, он сменит квартиру и номер мобильника, пусть поищет и, вообще… - бегом к дверям.
Дверь захлопнулась – уже навсегда.
Алена проводила его взглядом, подождала немного – вдруг передумает и вернется? Вздохнула. Потом вспомнила отсос в коридоре, анал в ванной, его вечные исчезновения… швырнула цепочку в мусорное ведро – свободна! Главное, от своего желания – трахаться с этим козлом. Подошла к телефону.
- Светочка? – весело пропела она в трубку. – Спасибо тебе огромное. Твоя моча и твой снимок произвели нужный эффект. Он убрался. Навсегда. С днем любви и весны тебя, дорогая.
Дмитрий шел по улице – с чемоданом в руке, злой, голодный и невыспавшийся. Восьмое Марта – женский день.