Светлой памяти Алексея Кузьмича,
Любови Моисеевны и убиенного
в Афганистане Володи Гришиных
посвящается.
Скелет бешено мчался по заснеженным улицам города Холмска. Вокруг была ночь. Ни души. Встречные машины попадались крайне редко и тут же исчезали, как тени. Уличные фонари неуверенно бросали свой тусклый свет на грязно-серую дорогу и на приткнувшиеся к ней чумазые сугробы. Скелету казалось, что худые бледные гиганты приветствуют его и провожают, как героя, моргая вслед единственным своим глазом. Водитель ликовал. Ещё бы! Скелет катил на, почти новенькой, "пятёрке" – автомобиле модели ВАЗ-2105 – белого цвета, послушной и лёгкой в управлении, как объезженная доверчивая лошадка. Ха! Очередной "лопух" оказался "в дураках". Белая "пятёрка" была заказана давно. Клиент торопил. Но, как назло, Скелету ничего подходящего не попадалось. И тут – на тебе! Какой-то, почти дедок, в очках, выходит из овощного магазина с полной авоськой в руках и садится – да этого просто не может быть! – именно в такую машину, ко-торая позарез нужна была уже не очень юному автомобилисту. А дальше… - всё, как обычно. За "дедком" пришлось поколесить по знакомым улицам Холмска, благо – не долго, выследить, куда "лопух" поставит своё драгоценное "авто". Затем походить вокруг, понаблюдать, осмотреть дверь, замки гаража. И… бамс! Скелет на коне! Удачливый охотник ночи уверенно жал на педаль газа, будучи весьма доволен собой. Он был счастлив. Наверное, счастлив.
Утром у тёти Люды Мишиной зазвонил телефон.
- Люда, - взволнованно говорила соседка, - у вас гараж вскрыт. Дверь – настежь. Машины, по-моему, нет.
- О-ох…
Тётя Люда – быстрее! быстрее! – заспешила к гаражу. Так оно и есть. Соседка не обманула: дверь нараспашку, машина угнана. В милиции, куда несчастная женщина пришла вместе со своим мужем Георгием Александровичем, молодой старший лейтенант сочувственно развёл руками:
- Боюсь, что в Холмске вашей машины уже нет. Больно хорошо у ворюг всё организовано. Мы будем искать. Обязательно. Но лгать не хочу. Надежда – мизерная.
Так, ни с чем, тётя Люда и дядя Гоша побрели домой, где, прямо с порога, не раздеваясь, женщина села у фотографии сына и, пытаясь изо всех сил сдержать рыдания, роняя слёзы, заговорила:
- Ну вот, сынок… И ма…маши-ыну у нас украли-и-и…
- Люда. Люда… ну, будет… - пытался, как мог, её успокоить дядя Гоша. А с фотографии смотрел на маму симпатичный, похожий на отца, молодой человек в военной форме десантника.
Тётя Люда в жизни была немногословна. Но однажды хорошим знакомым она разсказывала об Игоре: как он закончил СПТУ-22 города Холмска, получил специальность повара и работал в столовой № 14, где его так и звали "наш поварёнок". И ещё: нравился он девчатам. Однажды, когда Игорь и мама были дома, в дверь позвонили. Таинственно улыбнувшись, юноша попросил:
- Мама, открой, пожалуйста, дверь ты. Если там Настя, в фиолетовом пальто, или Неля – в красном, то скажи, что меня нет. А если это Даша, в оранжевой курточке, то пусть пройдёт.
- Да ты что, сынок, - всплеснула руками возмущённая до крайности тётя Люда. – Нет уж. Иди и сам разбирайся с ними.
Игорь Мишин погиб 30 ноября 1984 года в Афганистане, под Баграмом. Командир подразделения, где служил Игорь, был неопытен. Душманы заманили две бронемашины десанта в каменный мешок и разстреливали гвардейцев почти в упор. Игорь был ранен в живот. Помощь пришла. Раненого привезли в госпиталь, но он умер там, не приходя в сознание.
…Вечером того же дня тётя Люда позвонила Серёже Папину. Она боялась разрыдаться, сдерживала себя с трудом. Кое-как ей это удавалось. Женщина не раз уже в течении дня принимала "валерианку", пила валидол, корвалол и другие горькие снадобья. Тётя Люда хорошо знала Сергея, который в своё время тоже служил в Афганистане. Так сложилось, что в городе Холмске у Мишиных никого из родных не было. Серёжа, ещё два-три парня, три-четыре пары родителей погибших на войне ребят - вот самые близкие, к кому можно было обратиться в случае беды, у кого можно было попросить помощи.
- Ага… Я всё понял… Понял, тётя Люд… Да. Узнаю… Обязательно узнаю… Хорошо… Завтра позвоню. Не плачь, тётя Люда. До свидания. - Кто это? – спросила Сергея жена Наташа, когда тот закончил разговор по телефону. Она только что вышла из маленькой комнатки, где две минуты назад затихла крошечная четырехнедельная дочь. У Наташи был уставший вид, но она изо всех сил старалась казаться бодрою.
- Тётя Люда Мишина.
- Что-то случилось?
- Да.
- Что?! – У Наташи увеличились и сделались круглыми, как грецкие орехи, глаза.
- Машину у Мишиных угнали.
- И ты её найдёшь?
- Не знаю, - ответил Сергей, роясь при этом в старых своих запис-ных книжках. Он упорно что-то искал.
- Ты завтра работаешь? – спросила совершенно спокойно, как ей самой показалось, Наташа.
- Ну, ты же сама знаешь, радость моя. Конечно, работаю.
Наташа вздохнула. Только четыре дня прошло, как Сергей вернулся из более, чем полуторамесячной командировки с безпокойного и стреляющего Кавказа, где он в составе сводного отряда работников государственной автоинспекции города Холмска патрулировал, задерживал, проверял и делал многое другое, о чём его любимая супруга даже и не подозревала. И вот опять – на работу. Что ж? Такова жизнь.
- Аллё. Да. Я слушаю.
- Вурдалак, - звонил Сергей. – У Мишиных машину угнали. Мне сказали, что это сделали твои.
- Кто сказал? – спросил чуть хриплый голос на другом конце проволочной связи.
- Какая разница, Вурдалак? Машину вернуть бы надо.
- Не-а, Рыжий. Не получится. Я впервые о ней слышу. Честное слово. Какая хоть машина?
- "Жигули". Пятая модель. Цвет – белый. Не новая. Но в хорошем состоянии; даже – в отличном. Ты дядю Гошу Мишина знаешь, наверное? Руки у него золотые. Скольким ребятам он помог при ремонте. Да и твои, насколько я знаю, обращались к нему за помощью.
- Было дело…
- Вурдалак, а может быть это все-таки твои угнали машину?
- Не-а, исключено, – последовала пауза. - А ты будешь её искать?
- Буду.
- Желаю удачи. Пока.
- До свидания.
Через двадцать минут после этого разговора Вурдалак ехал уже в своей тёмно-фиолетовой "Вольво" из одного конца города Холмска в другой его конец. Он направлялся к Скелету.
Да, Мишиных, конечно, жалко. Что говорить? Не очень здорово всё получилось. Но он, Вурдалак, здесь ни при чём. Его задача: договориться, обезпечить, получить деньги и – в сторону. Скелет чуть-чуть перестарался. А с другой стороны… Игорю Мишину просто не повезло. Как при игре в карты. Кому-то "подфартило", пришла "фишка", кому-то – нет. Один сорвал банк, другой с носом остался. Ничего не поделаешь. Всё честно. Вурдалак тоже воевал. И в него не воздушными шариками стреляли. Он на всю жизнь запомнил. Однажды, будучи на командирском пункте связным, послали его на соседнюю высотку за командиром хозяйничавшей там роты. Понадобился зачем-то. А был незначительный миномётный обстрел. "Духи" изредка из миномётов постреливали. И вот он, Вурдалак, не успел пробежать и восьмидесяти метров, как одна мина точно в КП попала. Он тогда только слюну сглотнул и смотрел, не моргая, минут пять на то, что от командирского пункта осталось. Три офицера, два бойца. Кого он только что видел, слы-шал, с кем минуту тому назад говорил. Их теперь никого не было. Никого…
Вурдалак ехал не спеша; он не торопился. Зачем? Вор увидел вдруг впереди барышню с поднятой рукой и - затормозил.
- Куда едем? – спросил он, открыв дверцу своего "лимузина".
- В ЦРБ, - скромно ответила барышня. В центральную районную больницу. Вурдалаку не по пути. Ну, ладно.
- Садись, - небрежно бросил он.
Машина тронулась. Водитель бросил взгляд на попутчицу. Чёрная каракулевая шубка, белый пуховой платок, в руках какая-то авоська. Очень молода. Не дурнушка. Красится. Да, видимо, опыта мало. Что-то на её лице было лишнее: то ли губы чересчур яркие, то ли ещё что. Вурдалак даже и не понял. Не то, что знающие себе цену дамы. Те так себя преподнесут! Ни одного лишнего штришка. Прямо - художницы, да и только. Попутчица находилась в неком напряжении. Она смотрела только вперёд; почти не моргала; не хлопала своими длинными кра-сивыми ресницами.
А вот и больница. Вурдалак остановил "Вольво", открыл дверку и чуть насмешливо произнёс:
- Прошу.
Девушка смутилась, вылезла из машины, затем быстро наклонилась к водителю и взволнованно заговорила:
- У меня мама в больнице… лежит… Вы, знаете… Позвоните вечером по телефону: четыре, шестнадцать…
- Тебя как зовут? – перебил её Вурдалак.
- Лариса, - испуганно ответила барышня. Вурдалак понял, что денег у девчонки нет. А если и были какие-то, то, наверняка, последние.
- Всё, Лариса. До свидания.
Водитель хлопнул дверкой, нажал на педаль и был таков, оставив в недоумении бывшую пассажирку.
…Итак, на чём мы там остановились? Ах, да… Война, угнанная у Мишиных машина… Скелет ведь тоже на войне был. Недели две или три. Граната рядом взорвалась. Скелета, буквально, собирали потом по частям, по косточкам. Мать уж и не надеялась. Да что мать? Врачи сначала не верили, что жить будет. Он так и дослуживал свои два года: всё по госпиталям. Ну и что? Кому мы нужны? Кто "спасибо" сказал? Правда, отец Антоний, настоятель восстанавливаемого недалеко от Холмска храма, куда Вурдалак иногда наезжал, представляясь человеком дела, говорил про них, воевавших, что они все герои и чуть ли не святые. Как это он… м… "Нет более любви, чем положить душу свою за други своя". Так прямо и сказал: не "за друзей", а "за други". Вурдалак это точно запомнил. И вообще, отец Антоний столько всякого разсказывал – и наивного, и смешного. Но оспаривать, у Вурдалака язык не поворачивался. "Твори милостыню так, чтобы левая рука не знала, что делает правая". Как это? Разве такое возможно? Хотя ни одна душа не знала, что Вурдалак привозит и отдаёт отцу Антонию деньги. Что это за деньги, батюшка, скорее всего, не догадывался, - во всяком случае, Вурдалак на это надеялся. "Возлюби ближнего, как самого себя". Гм… Кротость и смирение… Вон Скелет – поначалу работу долго не мог найти. Потом устроился всё-таки водителем в частное предприятие. Был у них там Пал Палыч. Мастер, что ли. Или бригадир, лет пятидесяти. Полный такой, в очках с толстыми стёклами. Всё: я, да я; это могу, то – с закрытыми глазами сделаю; меня каждый третий в Холмске знает. "Докопался" до Скелета – и всё тут. То колёса на скелетовой "Газели" слабо накачены, то - перекачены. То поздно в гараж вернулся, то видели Скелета где-то, где не должны были видеть. Там плохо протёр, здесь не помыл. Как-то вернулся Скелет из рейса, а на его машине бампер помят. "Поцеловался" с кем-то. Парень, естественно, сразу же к слесарям, устранять неисправность. Тут как тут Пал Палыч. И давай визжать, словно баба: мальчишка! молокосос! Я тебя уволю! Очки даже подпрыгивали на толстом носу начальника. Ну, Скелет и не выдержал, схватился за монтировку. Мужики втроём еле сдержали. Щуплый Скелет, а откуда только сила взялась? Ну и пришлось парню уволиться. А Пал Палыч вскоре на место Скелета то ли племянника мужа своей двою-родной сестры, то ли ещё кого-то пристроил. Благо, Вурдалак помог Скелету, выручил, делом занял. Ведь он, Скелет, как мальчишка. Хлебом его не корми, а дай с машиной повозиться, поездить на ней, поковыряться. Сутками может, напролёт. Не отрываясь. Вурдалак, на что – спокойный, а как узнал про все злоключения друга, давай его усаживать в машину: поехали, прямо сейчас этому Пал Палычу "рога и поотшибаем". Скелет – ни в какую. Не надо, говорит, ну его. Так и не поехал.
…А ещё отец Антоний разсказывал: будто бы в рай самым первым разбойник попал, бандит то есть, грабитель и убийца. Может и он, Вурдалак, не самый плохой и страшный человек на этой земле?
Вот и приехали. Машина остановилась. Вурдалак вылез из неё, включил электронный замок. "Вольво" мяукнула, как раненая кошка.
Скелет жил в небольшом старом деревянном домике вдвоём с мате-рью. Вурдалак зашёл внутрь, разделся, приблизился к столу, где его поджидал уже Скелет. Друзья пожали друг другу руки, помолчали.
- Как дела? – наконец спросил старший.
- Нормально.
- С машиной всё в порядке?
- Угу.
- Сработано чисто?
- Чисто. Только всё-таки я правую дверцу чуть царапнул. На повороте. Глыба там снежная лежала. Не разсчитал. Но Оборотень сказал, что это ерунда. Он дверцу в миг подправит. Машина… Я сначала подумал: новая, "нулёвая". Нет. Но состояние – отличное. Видно, тот "лопух" понимает в технике, - увлечённо разсказывал Скелет.
- Ты знаешь, чья это машина?
- Откуда?
- Мишиных. Помнишь, в восемьдесят четвёртом Игоря Мишина хоронили. Ты тогда ещё сопляком был; на охоту с рогаткой ходил, на ближнее болото, по лягушкам стрелял.
Скелет молчал и барабанил пальцами по столу.
- Что скажешь?
- Но-о… Вурдалак, ты сам говорил, что мы и так с этой машиной затянули. Упырь давно ждёт, волнуется. С ним шутить, ведь, не стоит. Да и деньги нужны. Могилу Кощееву поправить надо.
Кощей пытался применить оружие при задержании. Но "омоновцы" – парни ушлые. Палец им в рот не клади. Застрелили бедолагу. Наповал. Двух месяцев после похорон ещё не прошло.
- Упырь ждал – и ещё подождёт. От него не убудет. О Кощее что безпокоишься? За себя боишься? Не дрейфь. Если что, сделаем всё чин чинарём: и могилку выроем, и крестик поставим с надписью: "Почётному гражданину города Холмска Скелету Скелетовичу. Дата рождения, дата смерти". Всё, как положено. Сколько наших уже покоится? И на старом кладбище, и на новом. Все на лучших, престижных местах. Так что, Скелет, не переживай. Деньги найдём.
- Но…
- Машину надо вернуть.
- Далековато она, спрятана надёжно. И…
- Машину надо вернуть! – взорвался Вурдалак и ударил кулаком по столу так, что на кухне загремели кастрюльки. Глаза его налились кровью. В такие минуты Скелет боялся своего товарища. Да и не только Скелет.
Через десять секунд, как ни в чём не бывало, Вурдалак совершенно спокойно произнёс:
– Не всё в этой жизни меряется на деньги. Сам знаешь…
По прошествию двух недель, рано утром, в квартире тёти Люды и дяди Гоши Мишиных раздался телефонный звонок. Женщина подняла трубку.
- Да.
Звонил Сергей Папин. Голос его был взволнован и радостен.
- … на стоянке, тётя Люд… Ага… Да вот, что напротив "хозяйственного". Рядом с вашим домом… Ага. Нашли… Потом разскажу, как-нибудь… Да ладно, тётя Люд. Не за что. Дяде Гоше – привет…
- Георгий, - позвала мужа тётя Люда. – Серёжа Папин звонил. Машину нашу нашли. Она - на платной стоянке. Недалеко отсюда. Рядом с хозяйственным магазином. Ой, Гоша… - Женщина медленно опустилась на стул, закрыла лицо руками и зарыдала.
25.01.- 17.02.2002г. Сергеев-Посад – Хотьково – Правда.