Случалось мне во время срочной службы ездить в Ленинград.
От нас это было чуть больше ста километров. А служил я, надо сказать, отлично! Возил генерала на «Волге». Давно это было, и Волга была не в пример нынешней, хотя и не хуже. Газ-21называлась.
Отличная машина. Одних точек смазки более сотни. Каждую неделю одевай комбинезон и под машину, иначе не поедет. Иначе заклинит что-нибудь. Вот рессора например. Она крепилась одним концом впереди, а другим сзади на шарнире. Впереди на двух бронзовых втулках, сзади на четырёх и каждую, поди, не смажь, гибель, заклинит так, что ехать невозможно, особенно с генералом, капризничает.
А в передней части машины было столько этих мест, что без специальной инструкции и не подходи, карта смазки называется. На ней всё указано: каким маслом, где, чем и сколько смазывать, не ошибёшься. Но машина хорошая, надежная, если ухаживать. Это сейчас такие, что только руль крути, раньше каждая машина ещё и душу имела, требовала к себе уважения, заботы. Трудно, конечно, но и любви больше, обстоятельно всё, не хухры-мухры. Хотя и сейчас не плохо.
Поездка в Ленинград, как праздник.
Так будни. День на день похожи, и не вспомнишь, чем друг от друга отличаются. А тут целое приключение. И повод всегда какой-то особенный. То комиссия из центра приедет, то друзья с родины к моему командиру неожиданно нагрянут. Поди им, объясни как до нас добраться. До Ленинграда-то каждый может. А дальше? Тут я их и встречаю.
Мне нравилось очень, особенно если поезд или самолет задерживались неожиданно. На этот случай мы с сопровождающим офицером должны были ночевать в гарнизонной гостинице, но я-то ведь местный, я-то с Питера, вот и ночевали у меня дома.
Ох, и сказочные были денёчки! Форму снимал сразу, исчезал с друзьями, не помню куда! А офицер? Он с мамой чай на кухне пил. Она его отвлекала, что б не ругался. Отличная у меня мама была. Всех любила, и её все. Святой человек, наверное, не мне судить. К ней многие ходили просто так и за советом тоже.
Вот и тогда, приехали мы на аэродром, но самолет не задержали, машину мою пропускали на летное поле к самому трапу. Так положено для высшего командного состава. Вышел какой-то генерал, с ним сопровождающие. Расселись по машинам, генерал ко мне, рядом устроился на переднее сидение. Поздоровались, я сказал: «Здравия желаю», научился уже, едем. Генерал рядом. Оглядывается, дорогу смотрит. Молчит. И я молчу, мне без команды говорить не положено. А он тут и замечает:
- А что, - говорит, - давно ты тут служишь?
- Давно, - говорю, - год скоро.
- И что? Знаешь тут что-нибудь?
- Ну как же, - говорю, - я жил здесь до службы.
- Ах вот оно как? Так покатай нас по городу, покажи, что знаешь!
Ну мы и поехали. Показал Зимний, Петропавловку, Лебяжью канавку, много чего, любил я город. Это Петр Первый, Медный всадник называется, это Театральная площадь и памятник Римскому-Корсакову, это Нарвские ворота. Едем, разглядываем. Дальше нам поворачивать налево, уже на выезд из города, так я возьми и скажи:
-А вот там километра три вперед, Павел Петрович жил.
Повернули. Едем дальше. Молчим, город кончился, загородные постройки пошли, интереса меньше.
Но чувствую что-то не так. Всё было шумно, естественно, весело, если что надо генералу, он оборачивался и спрашивал у своих попутчиков, сидящих сзади не понижая голоса, а тут притих как-то. Оборачивается через другую сторону, шепчет что-то. Ну думаю, сморозил я явно не то. Жду. Еду аккуратно, ничего не комментирую. Проходит какое-то время и один из сопровождающих, чином помладше, обращается ко мне:
- Скажите, кто там жил?
- Павел Петрович, - отвечаю.
- Это кто? Фамилия, его, какая? - Вновь интересуется.
- Фамилия, говорю простая, фамилия, говорю, Горелик, а Павел Петрович это я и есть. До службы там жил. Демобилизуюсь, там и буду жить дальше. Где жить- то, как ни с мамой, теперь она одна там живет.
Ехать нам ещё надо было не меньше сто километров, по тем временам часа два будет. Так эти два часа были одними из лучших в моей жизни. Было не так, как я ожидал, было очень приятно, говорили обо мне: где я жил, как я жил, что я делал, что собираюсь, гвоздь поездки и только. Надо сказать, далеко не каждый день такое бывает. Очень понравился генерал мне тогда, веселый, общительный. Да и остальные офицеры тоже.
Прошёл месяц, или больше, снова выпало ехать кого-то встречать. Мне всегда это нравилось. Ехал, как на праздник. Так же к трапу самолета, через все летное поле. А генералы, надо сказать, все одинаковые, когда в форме, только погонами и отличаются. И этот, новый ни чем не отличался от остальных, весёлый, общительный. Вышел также с сопровождающими. Но раньше я его не видел точно, да и видеть не мог, не так уж часто к нам генералы приезжали.
А он сразу ко мне:
- Здравствуйте Павел Петрович! - И руку жмет.
Я растерялся даже - Покажете город?
Ехали шумно, разговаривали весело, проехали везде, где возможно, всё посмотрели, мне уже с генералами не боязно стало. Он сказал, как его зовут: и имя, и отчество, и фамилию свою назвал. Фамилию ещё, если постараться, могу вспомнить, польская какая-то, красивая, длинная, а звать уже не помню как.
Однако то, что я «Павел Петрович», думаю, он запомнил навсегда.