Дождь…
Серая пелена и дождь. Вот на что смотрела я, а мысли унеслись туда, где однажды уже слышала эти слова и так не желала услышать их вновь прошедшей ночью.
- Вы чем-то встревожены? – Вывел меня из состояния легкой прострации Робер.
- Нет, нет. Продолжайте. Как ни в чем не бывало, я вернулась на свое место.
- И все же, по-моему, Вы чем-то встревожены, - не поверил «мой проницательный лейтенант».
- Вам показалось, - заверила я, подкрепив нейтральной улыбкой. Не уверена, что смогла убедить, но он продолжил:
- Потом, она ткнула в меня своей клюкой (у неё была клюка): «Ты! Приведешь его». – На этом разговор закончился; захлопнула дверь перед нашими носами, оставив нас в полном недоумении.
- А дальше? Что было дальше?
- Ничего. Второй раз стучать в дверь не стали, единодушно решив, что старушка не в своем уме, а значит от нее, как от свидетеля толку никакого не будет. Да, местные называют её Сигрун. Не знаю, настоящее это имя или нет, но то, что странное это точно.
- В самом деле, - согласилась я. - Интересно, что оно означает.
- Не знаю, - пожал плечами Робер.
- Я бы хотела переговорить с ней. Вы проводите меня?
В ответ, он скептически усмехнулся.
- Вы думаете, она будет откровеннее с Вами?
- Возможно.
- Не разделяю Вашей уверенности, если, конечно, Вы «не родились под знаком воина в год красной звезды».
«Да, мой лейтенант, если бы Вы знали, как близки к истине».
- У меня есть одно преимущество… Я женщина.
- Сильный довод! Я как-то об этом не подумал.
- Женщине с женщиной общий язык найти куда проще.
- Не берусь оспаривать, Вам об этом лучше знать. Когда же Вы намерены посетить эту даму?
- Прямо сейчас, - решительно заявила я.
- Не думаю, что это хорошая мысль, - вздохнул Робер, явно не горя энтузиазмом дать осуществить мной задуманное. – Вы спрашивали меня, не переложу ли я на этот раз заботу о Вас на плечи мадам Тиро?
- Я не настаиваю, - не понимая, куда он клонит, и зачем он вдруг вернулся к этому «глупому» вопросу.
- Заботу о том, чтобы Вы, по крайней мере, сегодня не покинули стен этого дома, я перекладывать не буду ни на кого и беру её полностью на себя.
«Однако, мой лейтенант, ловко!» - его находчивость без лишнего преувеличения меня застала врасплох.
- Надо понимать,я под домашним арестом?
- Конечно, нет, - поспешил заверить он, - Но лучше оставить Вашу затею хотя бы до завтра. Если «подцепите» простуду, помощи ждать не откуда. Река разлилась так, что и вездеход Армана Боте не преодолеет её. Мы отрезаны от внешнего мира окончательно.
Возражать было бессмысленно, я и не стала, в конце концов, один день ничего не решал, хотя не терпение и волновало меня…
****
Опасения Робера по поводу простуды подтвердились очень скоро. К обеду я почувствовала недомогание, сопровождаемое кашлем и ознобом.
Вид и аромат еды не волновал меня и я, поковырявшись вилкой у себя в тарелке, отодвинула ее. В общем - полное отсутствие аппетита и ощущение вялости и сонливости.
- Не важно выглядите, - обеспокоено заметил Робер.
- Это усталость. Пожалуй, поднимусь к себе. Вероятно, просто нужно выспаться. - Я извинилась, встала из-за стола и побрела к выходу.
Мое состояние не ускользнуло и от мадам Тиро. Она нагнала меня у лестницы.
- Мадемуазель, - не громко окликнула она. Я обернулась. Она приблизилась ко мне вплотную и без лишних церемоний приложила тыльную сторону ладони к моему лбу.
- Похоже, у Вас жар.
- Совсем небольшой, - неохотно призналась я.
На самом деле, чувствовала себя отвратительно. Несмотря на это, от предложенной помощи в виде какого то целебного питья отказалась. Попав, наконец, к себе в номер, я «заставила» себя переодеться прежде, чем в прямом смысле слова, рухнуть на кровать…
Когда тебя трясет лихорадка, когда перед глазами расплываются цветные круги, и ты воспринимаешь окружающую обстановку как нечто не реальное, невольно возникает желание - сомкнуть веки и отрешиться от внешнего мира хотя бы на какое-то время…
Покоя – вот, чего хочется больше всего. Чтобы не слышать завывания беснующегося за окнами ветра, барабанной дроби дождя по стеклам. Не ощущать пульсирующей боли в висках, отдающей в мозг, точно ударами хлыста.
Ты осознаешь, что тебе плохо, очень плохо…
Пытаешься преодолеть боль, отвлекая сознание от происходящего. Воображение рисует какие то оптимистичные картинки, но они быстро тускнеют, уступая место горячечному бреду. И ты не соображаешь, что происходит. Явь это или сон?
К чему вопросы. Не все ли равно, если даже не успеваешь рассмотреть дьявольскую пляску фрагментов, сменяющуюся перед твоими глазами.
Потом внезапно проваливаешься в забытьё и не чувствуешь и не видишь ничего. Только тьма, чернильная, непроглядная тьма.
Ненадолго…
Все повторяется, но уже с большой силой. Твое тело горит огнем, точно лежишь на раскаленном песке под нещадными лучами палящего Солнца. Дышать не возможно. Каждый вздох обжигает легкие. Сердце бьется в бешенном темпе, готовое разорваться на мельчайшие осколки…
Воля… Её попросту нет. Она исчезла, испарилась. Только тупая покорность в ожидании неизбежного конца. Иссохшие губы шепчут только одно, чтобы конец этот наступил скорее.
Снова провал… Умиротворение… Надежда…
И…
Яркий свет. Он ослепил меня, как тогда на трассе. В испуге зажмурила глаза, ожидая мощного удара…
Его не последовало…
Я боялась разомкнуть веки, не понимая, что происходит. Почувствовала, как кто-то оголил мое плечо. Затем что-то кольнуло его…
Пришла тишина. Абсолютная тишина. Ничто не тревожило меня. Ощущение легкости во всем теле было настолько приятным, что невольно показалось, будто-то парю в невесомости. Это можно было назвать блаженством.
Наполненное до краев сладкой истомой, мое сознание отключилось.