*****
БУХАРЕСТ. ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ УСПЕХОВ И РАЗОЧАРОВАНИЙ,
ТРАГЕДИЙ И САМОПОЖЕРТВОВАНИЙ, ЛЮБВИ И ТЕРПЕНИЯ.
(Далее только фрагменты из целого, чтобы не утомить читателя.)
Воспоминаньями я душу не травила,
Воспоминания я вновь пережила,
Воспоминания я каждому дарила.
Кому-то что-то я простила
А кто-то вдруг ушёл
Так не простив меня.
*****
В середине сентября мы прибыли в Бухарест. Жить нам было негде, и нас принял к себе в дом, уехавший чуть раньше инженер с того же завода, где ранее работал и мой муж. С этими замечательными людьми мы были знакомы ещё по городку, где мы прожили пять лет.
Мама главы семейства была русской и жила в Румынии ещё со времён присоединения Бессарабии к Советскому Союзу. Изредка мы встречались семьями, они были одни из немногих, которые не придавали значения условностям, статусу в обществе. Друг есть друг, если он истинный, независимо от того, к какой прослойке общества он относится. Позже мы узнали, что это именно наш друг предложил кандидатуру мужа на пост инженера в сталеплавильный цех Бухарестского машиностроительного завода, как специалиста по электропечам, окончившего в Союзе институт с «красным» дипломом.
Электропечи были импортированы из России, где вся документация на данное оборудование была на русском языке, и нуждалась в профессиональном переводе. Мой супруг соответствовал всем нужным требованиям, к тому же специалистов в области электрометаллургии, в Румынии было немного.
Семья наших друзей предоставила в наше распоряжение одну комнату в своей трёхкомнатной квартире. В семье было двое детей, но уже подростки, и мы понимали, какие неудобства создаём этой благородной семье.
К счастью завод вскоре временно предоставил нам трёхкомнатную квартиру на первом этаже. Радость нашего переезда в столицу была не единственной. Чуть раньше нас в Бухарест переехали наши друзья румынско =русская пара, Виктор и Жека, у которых было уже двое детей, поэтому у нас сразу же появились друзья.
К середине ноября месяца нам, наконец, предоставили хорошую, на постоянной основе, трёхкомнатную квартиру, расположенную недалеко от места работы мужа. Работать я пока не могла, потому что Олеженька был ещё очень мал, а женщину по уходу за детьми в Бухаресте оказалось найти куда сложнее, чем в Трансильвании. Кроме того, заниматься домом было абсолютно некому.
Заводской цех, где работал мой муж, только начинал применять технологии в работе с новыми печами, поэтому ему сутками приходилось проводить время на заводе.
Я всё понимала и старалась собственными силами создать тепло и уют в нашей маленькой общине. До отъезда из Трансильвании по моим чертежам на Клужской мебельной фабрике сделали необходимую нам мебель, но забрать её с собой мы не могли, так как она ещё не была готова. Снова мы с мужем довольствовались импровизированной кроватью. Детям же мы сразу купили красивую мебель, которая служила им 13 лет.
Вскоре прибыла заказанная мебель из Клужа, и у меня появилось всё необходимое для создания полного уюта. Жизнь моя протекала наполненная заботами о детях и о муже, но мой внутренний мир требовал большего. Конечно, я много читала, когда не занималась другими делами или, когда гуляла с детьми, но скудость неизбежных и обязательных занятий угнетала меня интеллектуально. Физической усталости я не ощущала. Я умела так распределять своё время, что могла позволить себе расслабиться, слушая музыку или читая. Однако мне хотелось ходить в кино, театры, посещать выставки, то к чему я привыкла дома, в Союзе.
Я так соскучилась по всему, чего была лишёна на протяжении пяти лет, проживая в небольшом городке. Иногда, когда муж приходил домой пораньше, тогда он оставался с детьми, а я убегала на концерты или в кинотеатр, которой находился недалеко от дома. Супруг никогда не возражал против моих походов, напротив он понимал, что мне нужна моральная подзарядка, а сам рад был остаться дома с детьми и отдохнуть от заводских проблем.
*****
Год 1967 был ознаменован вступлением старшего сына Серёжи в новую для него жизнь. Первый раз в первый класс! Каждая мать хорошо знает характер своего ребёнка и его предпочтения в играх ещё в дошкольном возрасте. Серёжа рос впечатлительным мальчиком с тонко устроенной структурой души. Он не принимал шумных игрищ, предпочитал играть в спокойные игры, много, для его возраста, читал. Иногда мне приходилось волевым решением забирать у него книгу, с которой он не расставался даже в постели.
Сначала я хотела определить его в школу со спортивным уклоном. Это было продиктовано соображениями об укреплении его здоровья, но... После похода в такую школу и собеседований с учителями, я отказалась от этой затеи. Мне не понравились жёсткие, почти грубые требования к детям. Я поняла, что Серёжа такого отношения к себе не допустит, поэтому могут быть конфликты.
Мне хотелось, чтобы Серёжа не только окончил школу, как все дети, а приобрёл бы дополнительный багаж знаний на всю жизнь. Никто не знает, как сложится его судьба в дальнейшем, что будет с нами, родителями, поэтому мне хотелось, чтобы Серёжа смог бы реально воспользоваться плодами школьного образования. Вот так я пришла к идее гуманитарного образования, не придумав ничего другого.
Хотелось записать его в школу с преподаванием всех предметов на английском или французском языках. Не повезло! Такие школы действительно были, но только при посольствах этих стран и только для детей работников посольств.
Оставалась только одна школа с преподаванием на немецком языке. Государственные школы на немецком и русском языках были во всех больших городах страны. Школы с преподаванием на немецком языке существовали в силу большой немецкой диаспоры в Румынии, русские школы тоже были, но только в силу политических соображений, а значит, была и «мода» на русский язык. Русский язык мы в доме знали все. Серёжа говорил и читал на русском языке, поэтому для изучения в школе оставался только немецкий язык.
Но и тут было не всё так просто! В школу, с уклоном обучения немецкому языку, принимались только дети, у которых хотя бы один из родителей был немец по происхождению. У нас таковых в семье не имелось! Что делать? Были задействованы все возможные личные связи, плюс ко всему и письмо от консула Советского посольства в Министерство образования. Не знаю, какой из вариантов помог, но Серёжу приняли в школу.
Ура! А что же дальше? В доме никто не говорил по-немецки, а помогать ребёнку было необходимо. Кроме «wellkommen», то есть «добро пожаловать», на вывешенном транспаранте над входом во двор школы, в первый день школы, мы ничего не знали.
Пришлось пригласить на дом учительницу немецкого языка, которая была австрийская венгерка по национальности, и хорошо говорила на немецком и венгерском языках, но плохо изъяснялась на румынском. С её помощью и с помощью румынско-немецких словарей Серёжа проучился в школе до тех пор, пока не начались проблемы с математикой.
Из-за незнания языка, мы с мужем не могли помогать Серёже, поэтому математические трудности тоже легли на репетитора. В один из дней, сын приходит из школы мрачный. На мой вопрос, «что случилось?», он сказал, что из-за госпожи Вольф он получил по математике «двойку», и что он больше не хочет с нею заниматься и пусть она больше к нам не приходит.
Я растерялась, так как не знала, где мне ещё искать репетитора, но Серёжа заверил меня, что он уже сам в состоянии разобраться с немецким языком. Не надеясь на его уверенность в себе, я всё-таки искала репетитора, наблюдая в это время за его самостоятельными успехами.
Если бы взрослому человеку предложили изучать иностранный язык по словарям, думаю, немногие пошли бы на это. Кроме того, Серёже и без того приходилось приспосабливаться к определённым жизненным коллизиям, к которым он относился, как к понятиям само собой разумеющимся.
Чтобы попасть на первый урок в школу, которая находилась далеко от дома, нам приходилось выезжать из дому в семь часов утра, а значит, просыпался Серёжа не позже шести тридцати утра.
Нужно было ехать на троллейбусе, делать пересадку на трамвай и ещё несколько кварталов идти пешком. Первый год школы он проделывал весь этот путь со мною, а, начиная со второго класса, и до окончания начальных классов, малыш весь этот путь проделывал самостоятельно, потому что мне осенью 1968 года пришлось пойти работать.
Дети совершенно иначе воспринимают свои права и обязанности. Нужно отдать должное Серёже, что, несмотря на внутреннее сопротивление многим, не нравившимся ему требованиям, он научился, так же, как и его мама, подчиняться слову «надо», как данности, которую нужно преодолеть.
На этот раз решение, изучать немецкий язык без помощи репетитора, принадлежало ему самому, и пенять было не на кого. Я с материнской жалостью и в то же время с гордостью смотрела, как семилетний ребёнок, перетаскивая с места на место, «талмуды» толстых словарей, черпает в них необходимые ему знания. Первый класс он закончил и хорошо, и самостоятельно.
(продолжение следует) Я тоже хочу учиться!http://www.proza.ru/2011/03/06/519