Исчезающая профессия
Жене из Италии пришел пылесос. В России он стоит очень дорого, но если переслать по почте двумя посылками (чтобы не украли), то получается в два раза меньше.
Мы долго разбирались, что к чему, и через час решили заглянуть в инструкцию, но ее не было. Активные поиски не помогли. Нашли только какой-то DVD-диск. Вставили его в компьютер, а там сексуальная, смугленькая, худенькая итальяночка в короткой юбочке задорно объясняет, что с пылесосом делать можно, а чего нельзя. Описание самых запутанных действий перемежается игрой на семиструнной гитаре, цирковыми номерами, разгадыванием сканворда на тему устройства пылесоса и чтением стихов из Данте (опять же о пылесосе). Все это происходит так внезапно, что видны самые заповедные места.
Когда мы все просмотрели, жена пошла чистить ковры, а чудо зарубежной техники ехидно показывало через прозрачный корпус, как бушует пар, бурлит вода и летит пыль.
Я, в конце концов, загрустил, потому что уже пятнадцать лет работаю техническим писателем. Только обычным, который на бумаге пишет. Видится мне, что уже через год-два моя профессия будет сдана в утиль. Надо осваивать видеокамеру и идти учиться во ВГИК.
Телевизор
Первый телевизор мы сделали еще при Сталине. Вождь долго рассматривал экспериментальный образец, но он ему не понравился. Сталин не верил, что все зрители будут увидят одно и то же. Несмотря на это регулярное телевещание началось в 1939 году.
Первый телевизор стоил 10 000 рублей при зарплате рабочего в 100 рублей. Если перевести на нынешние деньги, то это как квартира в Москве.
Стриптизер
Ко мне, как к визажисту, обратился мужчина-стриптизер. Требовалось ему предстать в образе шахтера. Приехал Славик в шикарной норковой шубе, в джинсах-галифе, в ботинках-гриндерсах. Довершали зрелище кулон с аметистом на золотой цепочке и черная бандана со стразами. Возле Славика вилась спутница — миленькая рыжеволосая Лидочка, которой стриптизер поминутно помыкал.
Вся внешность стриптизера была кукольная: алые припухлые губки, маленькие, вызывающе точеные ушки, кожа, светящаяся и бархатная до такой степени, что брать его руку приходилось с осторожностью, чтобы случайно не навредить поверхностный слой. Рост Славика был ниже среднего, а комплекция скорее четырнадцатилетнего подростка, чем взрослого мужчины. Как он мог очаровывать женщин, непонятно, но, наверное, в женские стриптизы ходят матроны, которым нравятся именно такие мужчины.
Он снял шубу и подал Лидочке. Лидочка аккуратно повесила ее в шкаф. Под шубой оказались стринги и больше ничего. Так Славик и остался: голое тело, стринги, гриндерсы, амулет и бандана со стразами.
— Вот, — говорит, — нужна мне шахтерская пыль, и чтобы пот лился, чтобы мелкие бисеринки пота были видны в свете прожекторов, чтобы мускулы у меня ворочались шахтерские, чтобы все на меня из зала глядели и не могли отвести глаз.
— А каска? А фонарик?
— Нет, оставим бандану, — ответил Славик.
Я с настороженностью принялась за работу, потому что была в недоумении, но постепенно втянулась. Переворачивала его с боку на бок и черной тушью рисовала шахтерскую пыль. ПОтом служили капельки дистиллированной воды из специально купленной на автозаправке бутылки. Иногда Славик вставал с пола и крутился около зеркала, поминутно выставляя вперед, то правую, то левую ногу, сгибая руки в локте, поднимая огнетушитель, который служил ему отбойным молотком.
— Господи, я Бог, — говорил стриптизер и поправлял бандану.
— Понимаешь, Наташа, утонченной женщине: дизайнеру, писательнице, актрисе, что надо? Чтобы грязи побольше, чтобы роба была брезентовая, чтобы запах изо рта. Пожарники, маляры, автослесари, милиционеры.
Я только поправляла сбившуюся прядь и продолжала его мазать черной тушью.
Когда сеанс закончился, Лидочка подала Славику шубу, а стриптизер обернулся и произнес:
— В следующие выходные приедем к тебе всем балетом. Будем делать дровосеков.
Учеба
Один мой приятель в день рождения сына Валика составил ему гороскоп и определил, какой у ребенка будет характер, какие у него будут наклонности, в какой школе и в каком институте ему надо будет учиться, в кого он влюбится и когда женится.
Все воспитание ребенка он построил на гороскопе, свято веря в действие звезд и планет. Даже конфликты с Валиком, требующим свободу, ему были нипочем. Сядет посреди комнаты в кресло, потрясет гороскопом и скажет: «Тебе надо идти в кружок юных техников».
Но в четырнадцать лет Валик под действием неразделенной любви настрочил тетрадку стихов, чего не предполагал гороскоп, и разочарованный приятель повел сына к психологу сдавать психологические тесты.
Гусман и Артюшонок
Гусман в школе был капитаном футбольной команды, потому что играл центрфорвардом и забивал семьдесят процентов мячей, а Артюшонок бороздил слева в полузащите. Добежит лягушачьим шагом на сверхзвуковой скорости до бровки и закинет левой ногой во вратарскую. Гусман с высоты двухметрового роста боднет головой в правую девятку — и вынимай. Хоть ты Дасаев, хоть ты Лев Яшин. А мы по полю ходили, потому что все Гусман с Артюшонком делали. Была у нас самая сильная юношеская команда в городе.
После школы все разъехались, а у родителей Гусмана не было денег на авиабилеты с Камчатки, и пошел он с Артюшонком сварщиком на судоремонтный завод в Авачинской бухте. Ходили они в брезентовых робах по цехам и варили днища поржавевших кораблей.
Но заказов становилось все меньше и меньше, потому что уходили суда ремонтироваться в Японию и Южной Корею. От этого зарплаты упали, а Гусман с Артюшонком повадились пьяными на дискотеках появляться. Однажды Артюшонок пристал к кому-то на танцах, а Гусман встал на защиту. Впаяли Гусману три года, а Артюшонок ушел в армию.
Сидел Гусман под Анадырем. Когда он вошел в камеру, то ему под ноги бросили полотенце. Если бы Гусман был блатной, то вытер бы об полотенце ноги. Но он не знал и поднял полотенце. Несмотря на его огромный рост и крепкую фигуру Гумана бы опустили. Но сидел в камере вор в законе Джэф. Смотрящий по всему Дальнему Востоку. Гусман приглянулся Джэфу, и вор приказал оставить в покое парня. За это Гусман стал связным с волей. Передавал из зоны записки и получал передачи.
Артюшонок писал Гусману в тюрьму из армии письма: про дедов-волков, про учебку, про первые стрельбы, на которых Артюшонку дали вымпел, а Гусман ничего не писал. Один раз послал нож, выточенный урками на слесарных станках. Артюшонок получил нож и стал с ним везде ходить. К тому же он уже сам стал дедом и любил поколачивать духов.
После выхода из тюрьмы Джеф послал Гусмана бандитствовать на Камчатку. Гусман десять лет резал, топил, убивал и грабил, а Джеф выдал ему ярлык на сбор воровского общака со всей Камчатки.
Однажды к Гусману приехали московские и попросили половить красной рыбки, порезать икорки, но денег вперед у московских не было. Гусман долго думал, но решил, пусть половят, а деньги дадут позже. Московские уехали в Большерецк на побережье, но ни через три месяца, ни через полгода денег не было. Тогда Гусман позвал Артюшонка. Артюшонок после армии работал сварщиком, но в тот момент сидел без работы. Только что женился на девочке с ребенком, водил малыша через дорогу в детский сад, а денег не было.
Гусман Артюшонку пистолета не дал и право убивать не дал. Только просил поговорить с московскими. Артюшонок приехал в Большерецк и спросил: «Почему вы не платите», — а те смотрят у него нож из заднего кармана торчит и скрутили Артюшонка, замотали проволокой, поставили под ель, пытали и расстреляли.
Когда Гусман приехал в Большерецк, то нашел тело Артюшонка в лесу под еловыми ветками. В теле была двадцать одна пуля. Гусман стал искать с братвой московских, но тех след простыл. Они уехали в Находку.
Но в Находке в это время находился Джеф. Он узнал от Гусмана о проделках московских, вывез их на катере в Амурский залив и затопил, а Гусману сказал, чтобы больше никого никогда без предоплаты не пускал.
Я часто расспрашиваю Гусмана, как погиб Артюшонок. Но он только качает головой и говорит: «Ты, что прокурор?»
Дедушка Сталин работает
Когда меня забирали из роддома, то воробьи, вылетевшие из явора (белый клен такой) уделали папину белую рубашку. Он закричал и чуть не уронил коробку из-под метровой куклы, в которой я находился. Папа положил меня на телегу к маме и снял рубашку. Потом промыл ее под колонкой и все очистилось. А воробьи сделали почетный круг над станицей и вернулись в явор, на самую верхотуру. Сидели и чирикали: «Чирик-чик-чик». Обсуждали кубанские новости.
В пять лет меня привели на Красную площадь. Была ночь, но по площади ехали и пибикали машины: Победы, Эмки, Опели. Папа, только что вернувшийся из Германии, где после войны еще служил три года, поднял меня над головой, вытянул руку в сторону одиноко светящегося окошка в Кремле и произнес: «Это дедушка Сталин работает». И мне представилось, что никто уже давно не работает, все спят: мамы, папы, братики и сестренки, а дедушка Сталин работает.
1953 год — это первый Новый год, который я запомнил. Приготовления выпали из памяти, а сразу выскакивает Левитан. Он поздравлял всех советских граждан, а папа сказал:
— Гитлер за него премию давал. Говорил, что войду в Москву, первого кого расстреляю Левитана.
— А Левитан сильный?
— Кто? Левитан? Малюсенький такой, а голосище!
Сразу после Левитана передавали, как ревут машины на Красной площади, как шуршат шины, как работают моторы, а потом забили куранты. На 12 ударе все закричали: «Ура!» — разлили по стаканам красное домашнее вино, а мне налили лимонаду. И тут из радио запел Бернес, и все побежали во двор, и стали стрелять в воздух из охотничьих ружей. С неба на нас посыпалась дробь: по ушам по носам и по макушкам. Я сел в лепёху, и отец повел меня в дом и отдал матери, которая положила меня спать.
А в марте дедушка Сталин умер, и мама плакала, а папа был на дежурстве.
Катя и Федя
Наш подъезд — №1, а квартиры в нем начинаются с восьмидесяти шести. Это безумная татарка-управдомка Катерина Элвировна постаралась. Пересчитывала весь барак, ставила номера и начала слева направо, а не справа налево, как европейский человек.
Однажды она с кочегарами переругалась: их работало трое, а наряды им записывали за четверых. Катя встала руки в боки и не выдала им положенных денег, и Иван Прокофьевич пожилой спившийся штурман, плюнув ей под ноги, ушел в порт наниматься на путину.
Осталось два кочегара, а вдвоем день-ночь особенно не поработаешь, и начальник ЖЭКа, суровый и неприступный, Екатерину Элвировну саму отправил кидать уголь. Мужики приходят ко мне, ржут: «Катя безумная в котельной уголь месит». Я оделся и пошел в кочегарку. Смотрю: она ревет, воет, но на коленях к огню лопату тащит.
Взял я, дипломированный инженер, лопату и кидал вместо нее всю ночь. Так жалко стало.
А пять лет назад у нее муж Федор пьяный полез на крышу. Точнее его послали снег сметать, а он на работе был выпимши. Вот и пошел пьяный на крышу. Не привязал себя к трубе, поскользнулся и упал с пятого этажа в сугроб, но позвоночник сломал.
Вот Ельцину, когда он в Испании позвоночник сломал, пластину вставили, и он побежал на второй день. А Федя лежит.
Тусовка
Когда я иду на тусовку, то помню, что Оля ненавидит Сашу; Саше не терпит, когда при нем говорят о Сергее, Олег не переносит метаметафаристов, при Алексее Петровиче нельзя хвалить Павича, Тамара Ипатьевна не любит Мандельштама, Парабеллум всегда ждет, когда его пригласят выпить, Юлечка вообще не берет спиртного в рот.
Еще надо хорошо знать, кого хвалить в ОГИ, в Классиках ХХI века и в Булгаковском доме. Нельзя путать премии Поэт, Андрея Белого, Буккера, Антибукера, Большая книга и Национальный бестселлер. Нельзя мешать АСТ и ЭКСМО.
Надо знать, что, где и кому говорить. Надо помнить дни рождения и большие даты. Надо всех любить и всех хвалить. Надо везде успевать и всем улыбаться.
***
Вместо компрометировать пишу компроментировать. Редактор замучился и говорит
—?
— Этот глагол от слова «менты». Они всегда компроментируют.