Пурга.
За полярным кругом мне побывать пришлось всего единожды. Но почему–то это запомнилось. И было это примерно в 1961-62 годах , когда надежных тружеников северных широт - самолеты ЛИ-2 и ИЛ-14, пытались заменять новым транспортным бортом АН-8.
Нас молодых выпускников ИВАТУ в звании техник -лейтенант, из наземных «технарей» вдруг перевели на борт – т.е. сделали бортовыми техниками по авиационному и десантному оборудованию, ввели в штат летного экипажа. И это было здорово, мы и мечтать об этом не могли, смирившись с судьбой - «рожденный ползать,...»!
Это была одна из первых моих командировок потому, наверное, и запомнилась. Куда мы летели, что должны были перевезти, я уже не помню, но на каком-то промежуточном северном аэродроме из-за начавшейся пурги, мы застряли.
Командир экипажа, помощник командира и штурман уехали занимать места в гостинице, а мы: старший борттехник, радист и я, зачехлили самолет, дополнительно пришвартовали его за кольца на бетонке, чтобы ветром не сдвинуло с места и, отправив аккумуляторы на зарядную стацию, тоже, подгоняемые в спину порывами вьюги, отправились в гостиницу.
Гостиница – длинный барак коридорного типа, засыпанный сугробами почти до крыши. Дверь открывается вовнутрь - иначе утром снегом заметет, и будешь замурован. Комнатки на 4 койки, стол и стулья, у двери репродуктор со сломанным регулятором громкости, – то хрипит, то орет, то вообще молчит.
На столе графин с водой и 4 стакана, за их целость дежурная специально предупредила, штраф - чуть - ли не в 10-ти кратном размере. Но главное тепло, молодцы северяне утеплились так, что мы моги валяться на постелях в нательных рубашках.
Командир, штурман, пом. командира и старший борттехник заняли одну комнату, а мы с радистом – другую. Стрелка хвостовой установки мы в этот полет не брали, – с рядовым солдатом много мороки, - в офицерскую гостиницу селить не положено, а в чужой солдатской казарме, контролировать некому.
Была и «Ленинская» комната с подшивками старых газет, потрепанными журналами и, на наше счастье, имелась пария шахмат.
До нас гостинице уже сутки «куковала» пара экипажей ЛИ-2, они - то и подсказали, что пора двигаться в столовую, ибо в 18 часов она закроется. В столовую шла тропинка, вдоль натянутого леера и упиралась в одноэтажный засыпанный снегом бревенчатый дом с крыльцом освещенным, мотавшийся туда-сюда тусклой, лампочкой.
Я забыл сказать, что была полярная ночь и с непривычки очень трудно ориентироваться по времени.
Отсутствием аппетита мы не страдали, тем более, зная, что завтра вылета не будет, все перед ужином пропустили с разрешения командира по полстакана чистого спирта.
На счет спирта – разъясняю: на первых сериях АН-8 спирт служил, как противообледенитель - на винты, на остекление кабины. Стоит штурману в журнале отметить пролет в облаках и - все 40 килограмм чистого спирта списываются. После посадки весь остаток спирта сливается в пользу экипажа и вместе с новой дозаправкой керосина, спиртовой бачек снова был полон.
Набрав в буфете дополнительных закусочных продуктов, мы вернулись в гостиницу и стали обживаться, знакомиться с соседями. Кто-то сел играть в карты, а мы с радистом засели за шахматы.
Пурга набирала обороты. В условиях полярной ночи время суток смазалось. Мы ложились спать, когда этого хотелось, часто попускали завтраки, появлялись лишь на обед, а ужинали в гостинице закупленными продуктами, подбадривая аппетит спиртом.
К вечеру вторых суток в экипаже закончилась «огненная» вода, пополнить ее запас было поручено мне.
Не так - то просто попасть на свой самолет, когда он охраняется часовым. Мне пришлось разыскать караульное помещение, уговорить начальника караула пойти проверить посты, предложив ему некоторый процент «огненной» воды, и, только после этого, он согласился покинуть теплое помещение.
В самолете при моргающем лучике фонарика-динамки, я нашел какую-то канистрочку и слил из бачка литров десять живительной влаги. Тут же рассчитался с начальником караула и быстро «сделал ноги» в гостиницу.
Экипаж собрался на ужин, ждали меня, но, вопреки моему ожиданию, мой «подвиг» не был оценен – канистра, в которой я принес «огненную» воду оказалась из-под керосина и пить ее было невозможно.
Нашли выход из данного положения, заняв фляжку в соседнем экипаже, но мне был объявлен «сухой закон» и домашний арест.
Возвращаясь с ужина, я отстал от компании и завернул за угол столовой к черному входу. Я еще раньше там видел массу апельсиновых корок вросших в ближайший сугроб. С полными карманами обледенелых цитрусовых я догнал экипаж, а позже содержимое моих карманов отправил в отвергнутую всеми канистру.
Пурга продолжала свирепствовать. Нам всем надоели карты, шахматы, и прочий треп. Наш уважаемый старший бортовой техник предложил командиру провести нам - специалистам с летным составом некий «ликбез» - я по электрооборудованию самолета, а он по самолету и двигателю.
Оказалось, что пилоты и штурман довольно поверхностно представляли системы самолета. Наши лекции сводись к вопросам: - что надо делать, если отказало вот это? Куда надо в первую очередь заглянуть? Какие меры предпринять для устранения?
Наш «ликбез» оказался полезным. Через несколько лет, когда одна основная шасси не встала на замок, командир принял грамотное решение – вырубить топором кусок обшивки и лебедкой закрепить стойку, обеспечив нормальную посадку самолета.
Но это было потом. А пурга все держала нас в гостинице. В один из вечеров соседи пригласили нас на день рождения одного из членов экипажа. С пустыми руками идти как – то было неловко, но тут вспомнили о моей отвергнутой канистре. Сделав дегустацию, пришли почти в восторг – крепость напитка осталась прежней, а вкус стал выше всяческих похвал.
Не буду подобно описывать устроенное застолье, замечу только, что именинник заснул под столом, а гости, более тренированные к алкоголю, расписали пульку и оставили следы своих ног на его белой нательной рубашке.
Но вот синоптики предупредили - пурге скоро конец. Командир приказал привести себя в порядок, ввести «сухой закон» и посетить парную.
На следующее утро ветер стих, нас проверили медики и разрешили вылет. Пару часов мы проверили работу двигателей, систем и приборов, сходив на обед, благополучно оставили затерянный за полярным кругом аэродром.