Домкрат

Максим Максимов 9
        Март.
        Трасса М-5. Середина дня. Сильный боковой ветер резко толкает мчащуюся машину в скулу. Периодически налетают снежные заряды и тогда злая, белесая пелена колкой на ветру пурги застилает видимость до нескольких десятков метров. Весна… Ужас! Утро никак не предвещало такой злой погодной развязки, в общем-то, мирного весеннего дня: из-за близлежащих высоток мирно выглядывало красное, как переспелый помидор, раннее солнце, согревая задубевшую от ночного холода округу осторожным еще слабым весенним теплом. Небо, как умытая тарелка, сияло бездонной синевой, потакая склочной утренней перепалке исхудавших за зиму воробьев. Только на западе, куда ушла зловещая ночь, у самого горизонта дивными дугообразными белыми кружевами красовались перистые облака – предвестники близкой непогоды. А погода стала портиться стремительно – едва перевалило за 10 утра, перистые облака превратились в иссиня черные кучевые, разрослись на полнеба, поглотили солнце и вот, к середине дня серые космы стали изрыгать на грешную землю тонны снежной крупы в купе с рванными мощными порывами северо-западного ветра, пригнавшего обрывки этого выбившегося из сил атлантического циклона…
        При наборе скорости, едва стрелка спидометра зашкаливала за сот-ню, при расхождении на встречных курсах с фурами-дальнобойщиками, «Икарусами»-междугородниками, машина, как щепка, норовила выпрыгнуть в глубокий кювет и приходилось в буквальном смысле слова – бороться с рулевым колесом. Около полутора часов мне понадобилось, чтобы преодолеть неказистое расстояние в 120 километров. Вот и «своротка» с трассы – до дому осталось всего около двух десятков километров. Плавно вошел в поворот и, едва набрав «крейсерскую скорость», увидел на обочине темно-синюю «шестерку», как-то устало привалившуюся к обочине. Обычно, на трассе все, что происходит вне дороги, замечаешь боковым зрением, так – вскользь. И здесь я успел заметить: «аварийка» не мигает, машина явно поломалась – крен больше обычного, низко сидит, но капот почему-то закрыт, возле машины никакой деятельности – ни инструмента, ни домкрата… Брошенная? И тут, едва поравнявшись, я увидел пожилого мужчину, поднявшего руку, рядом с ним – женщина, тоже машет, обеими руками. Я чисто рефлекторно нажал на тормоз – скорей автоматически, чем осознано. Машина остановилась метров за сто – пришлось задним ходом отрабатывать назад. Я вышел из машины – колкий ветер тут же дал хлесткую пощечину… Прикрываясь капюшоном, подошел к голосующим. Мужчина, лет пятидесяти, в очках, кутался в куцый на таком ветру, двухслойный серенький пуховичок с надписью «Down» на спине, а на голове смешно сидела пестрая спортивная шапочка с нелепыми «рожками»… Про таких обычно говорят: «ботаники…». Женщина, вероятно, его жена, стояла за его спиной, с любопытством и благодарностью поглядывая на меня, в осеннем красном пальто с воротником «под котик». Скажу прямо, люди не скрывали радости по поводу моей остановки.
        – Что тут у вас? – деловито спросил я и увидел спущенное правое переднее колесо, отчего и был странный крен у машины.
        Хозяин машины перехватил мой вопросительный взгляд и утвердительно закивал головой, разведя руками.
        – Что, запаски нет?
        – Да запаска-то есть… Домкрата нет. Как назло, вчера выложил – картошку из сада возил, а обратно положить – руки не дошли… Кто ж знал!
        – «Балонник» есть?
        «Ботаник» с сокрушенным видом отрицательно качнул головой.
        «Ясно. Ну, дела!». Я достал из багажника домкрат и крестообразный баллонный ключ, подал незадачливому хозяину «шестерки».
        – Что ж вы, дядя!.. Вы, поди, на «дальняк» собрались, а не в сад…
        И тут я заметил, что руки у мужчины красные и припухшие, движения не уверенные, угловатые, пальцы не слушаются – он никак не мог совладать с домкратом. Он явно окоченел! Я молча взял у него домкрат, быстро «поднял» машину и начал привычно орудовать своим «балонником». Между делом, спросил:
        – Почему в машине не греетесь?
        «Ботаник» молчал. Молчала и его жена.
        – С движком что-то? – допытывался я.
        – С движком порядок. Бензин кончился. Мы тут с самого утра стоим, часа четыре…
        – И что, никто не остановился?!
        – Как видите…
        – А позвонить куда-нибудь? «Труба» есть?
        – Да есть – связи нет. Зона непокрытия сети. Мы уж собирались бро-сать машину, идти в город пешком. Если бы не вы…
        У меня от удивления так рот и открылся. Ну, дела! Я повернулся к женщине:
        – Идите в мою машину, погрейтесь! – затем «Ботанику» – Скажите ей…
        – Иди, иди… – кивнул муж. Потом осторожно спросил меня – Вы довезете мою жену до города? А я тут машину посторожу…
        Я вопросительно глянул на мужчину.
        – Она позвонит знакомым, они привезут бензин…
        Я только головой покачал.
        – Не надо никого никуда возить, я дам вам бензин – мне хватит. А вы, пока дождетесь своих знакомых – вам уже не бензин будет надо.
        Через минуту я уже закручивал «запаску». Она оказалась спущенной. Спрашивать про насос я, понятное дело, не стал. Достал из багажника свой компрессор и, пока мой «малыш» качал баллон, извлек из салона недопитую «полтарашку» «Радонежской». Остатки минералки вылил на обочину. Про шланг, как само собой разумеющееся, спрашивать было глупо. Достал и шланг. Спустя пять минут, я уже качал рычажком топливного насоса бензин, глядя на снятый со штуцера карбюратора шланг. Когда шланг прыснул тугой струей топлива, я одел его на штуцер, закачал бензин в поплавковую камеру карбюратора, махнул рукой хозяину:
        – Заводи!
        Заверещал стартер, двигатель судорожно задергался, кашлянул пару раз и болезненно «забарабанил» на двух-трех цилиндрах, нерешительно набирая обороты и выравнивая свое простуженное утробное дыхание… Я на пальцах показал, чтобы водитель на половину убрал подсос. Движок еще ровнее заработал. Глядя, как дергается его промасленное немытое «тело», я подумал, что не помешало бы этому «агрегату» полный регламент: регулировка клапанов, зажигания, карбюратора… Но стоит ли говорить незадачливому хозяину об этом, если у бедолаги нет даже «балонника» в багажнике, не говоря уже обо всем остальном. Прошлой зимой, когда по ночам температура опускалась ниже 40, на трассе замерз сломавшийся таксист. Сначала он пытался самостоятельно устранить неисправность, затем жег резину… Утром его нашли в машине, уже замерзшего. В руке он мертвой хваткой сжимал де-нежные купюры – вероятно таким образом он пытался остановить редкие в такой поздний час проезжавшие по трассе машины… Не остановился никто.
        Я, понятное дело, ничего такого не стал говорить этим горе-путешественникам. Буркнул только:
        – Не «попадайте» больше!
        Пока я складывал в свой багажник инструмент, ко мне подошел «Ботаник». Я даже догадывался, зачем. Оглянулся – точно, в окоченевшей руке нелепо сжимает сотенные купюры…
        – Спасибо вам, мы очень признательны…
        – Мужчина, спрячьте деньги! – неласково оборвал я – Ей Богу, знал бы – не остановился…
        –  Ну, хоть за бензин возьмите! – жалко заглядывал мне в глаза «Ботаник».
        – Вот приедете в город, на бензин и потратите! – решительно обрезал я с напускной раздраженностью.
        Он так и остался стоять у моего багажника, недоуменно сжимая окоченевшими пальцами деньги. Садясь в салон, я успел заметить у пожилого мужчины слезы в недоумевающих глазах.
        «Ветром, наверное, выбило» – подумал я и повернул ключ на стартер.
        Все ли в нашем мире продается и покупается? И тот таксист, замерзший, сжимал деньги – свою последнюю надежду и этот «ботаник»… Они думали, что можно и нужно заплатить – откупиться и не конкретно у кого-то, а у судьбы. Люди, в каком мире мы живем? Неужели, даже на краю гибели, на краю жизни, глядя Смерти в глаза, чувствуя ее ледяное дыхание и неотвратимую поступь, мы будем протягивать денежные купюры?.. Кто нас приучил к этому «купи-продай»? Кто нам внушил такую чушь?
        Я больше не видел того «Ботаника» и, наверное, больше не увижу. Мал ли мир наш? А надо было ему задать эти вопросы, ведь он – ботаник, умный… Может, ответил бы?