В четверг утром директор школы, Нина Петровна Цветок, в срочном порядке объявила педсовет. Обведя коллег строгим взглядом, она торжественно сообщила:
- Уважаемые друзья! Вы все знаете, что у нас не простая общеобразовательная школа, а школа с языковым уклоном. Мы - одна из немногих школ, которая будет активно участвовать в программе международных обменов между школьниками. Для начала мы должны принять иностранных детей. Потом, возможно, они нас пригласят. К нам едет немецкая делегация: учителя, ученики, дети. Сто двадцать человек!
Коллеги понимающе закивали.
- Мы должны показать высокий уровень гостеприимства и владения языками! Будут официальные гости,- продолжила Нина Петровна и указала глазами на потолок.
Учителя, как по команде, посмотрели на потолок. Из гостей там был лишь лениво висевший в углу паук.
Повысив голос, Нина Петровна завершила свое выступление:
- Я призываю всех нас не ударить лицом в грязь. Нам будет нелегко, но мы справимся, несмотря на то, что наш единственный преподаватель иностранного языка так не вовремя оказалась в декретном отпуске.
- Может быть, вызовем ее из декретного отпуска? - осторожно предложила завуч Лика Сергеевна.
- Не надо,- отрезала Нина Петровна.- Она не успеет из роддома. Подготовьте Неллю из одиннадцатого „Б“. Она - наша единственная надежда. Она хотя бы умеет читать иностранный словарь. А теперь - самое главное! Гости приедут уже сегодня. Поэтому приступаем к подготовке торжественной встречи с немецкими гостями немедленно!
Cловно хирург, готовящийся к неотложной операции, она решительно скомандовала:
- Готовьте актовый зал!
На мероприятие были мобилизованы все учащиеся 9-11 классов. Все, как и полагается в подобных случаях: столы, увенчанные пузатыми самоварами и украшенные и пирогами домашнего приготовления и тортами из кондитерских отделов близлежащих магазинов, натянутые радушные улыбки на лицах и страх, застывший в глазах обеих сторон - встречающей и гостящей, песни на немецком языке в исполнении неслаженного хора русских школьников и подходящая к любому случаю „Катьюша“, звучащая с немецкой педантичностью в выговаривании звуков там, где их надо бы проглатывать.
Все было пристойно и даже почти красиво. Официальная часть с приветствиями и пожеланиями приезжать еще (хотя гости еще не уехали, а, наоборот, только пару часов, как прибыли) наконец-то закончилась. Все плавно переместились за накрытые в меру фантазии и возможностей столы. Где-то как всегда не хватало чая, где-то сахарa, где-то сидящих за столом оказалось больше, чем угощения. Хозяева более богатого стола, улыбаясь сквозь зубы, гостеприимно делились тем, что имели, с теми, кто оказался скромнее. Минут через пятнадцать горячий чай и улыбки сделали атмосферу в актовом зале школы довольно сносной. За одним из столов, где как раз хозяйничала Нелля из одиннадцатого „Б“, велась уже довольно оживленная беседа: настолько оживленная, что это уже начинало вызывать пристальные взгляды со стороны бдительных учителей и Нины Петровны.
Вдруг у Нелли из одиннадцатого „Б“ из-за спины выросла одноклассница - отличница Aнечка Пирожкова - и, отчаянно дергая подругу за рукав, громко прошептала: „Умоляю, пойдем к нашему столу! У нас там че-то не то“. Девушки потихоньку переместились к ее столу.
Картина открылась следующая. Вокруг стола, покрытого довольно миленькой скатертью в бурый цветочек, через одного сидели русские школьники и их немецкие ровесники (или почти ровесники). Русские, протягивая гостям поочередно то варенье, то прирожки, то сушки мычали что-то нечленораздельное, поскольку и так-то не совсем прилежны были в освоении немецкого языка, а тут от волнения и вовсе позабыли не только как и что называется, но и для чего предназначено. Самые сообразительные, пытаясь личным примером показать своим немецким собратьям, как и что нужно есть, активно налегали на угощение. Немцы бледного вида держали оборону и отчаянно качали головами, всем видoм показывая, что умрут, но не сдадутся и ртов своих не откроют.
- Видишь“,- прошептала Аня.
Нелля вопросительно посмотрела на нее:
- Вы что, их пытали что ли?
- Я просто им хотела чаю предложить и сказала: „Тринкен битте тод!“, - и видишь, что с ними стало?“ - чуть не плача, оправдывалась Aня.
К столу тем временем приближалась директор Нина Петровна.
- Гут, гут!,- ласково обратилась она к немцам с очаровательной улыбкой и поинтересовалась:
- Девочки, что у вас здесь происходит?
Девочки тем временем, достав заранее припасенные словари, в срочном порядке листали их. Причем листали так рьяно, что из словарей желтыми голубями вылетали страницы.
- Ань, какой тод?! Tээ! Тод - это смерть. Они решили, что в самоваре смерть!- обрадовалась Нелля, которой удалось найти нужное слово.
Пока девушки сражались со словарем, гостеприимная Нина Петровна решила спасти положение и заполнить паузу.
- Хэнде хох, киндеры!- нежно пропела она своим зычным голосом несчастными немецким подросткам.
У тех от ужаса на глазах показались слезы. К полному недоумению Нины Петровны, немецкие дети зачем-то подняли руки вверх и застыли. Они почувствовали себя в плену и беспомощно вращали головами в поисках хоть какого-нибудь спасения.
Помощи ждать было неоткуда.
Брошенные на произвол судьбы, бедные немецкие дети с тоской взирали на своих друзей за соседними столами, где в молчаливом окружении хозяев и гостей звуки издавали только кипящие самовары.
Нина Петровна вспомнила, что, по правилам хорошего тона, если гость допустил какую-то неловкость, хозяин должен повторить его действия, дабы сгладить недоразумение. Она тоже подняла руки вверх, отчего бант на груди съехал в сторону, предательски открывая зазоры в блузке. Учителя, следившие за своим руководителем, тоже подняли руки вверх. Их примеру последовали ученики. Воцарилась полнейшая тишина в зале, где музейно застыли с поднятыми вверх руками несколько десятков человек. Со стороны можно было подумать, что все они так заигрались в милую детскую игру „Море волнуется раз“, что их парализовало от усердия.
Не поднял руки только Витя из десятого „А“: он сражался с сушкой, застрявшей в щели его передних зубов.
- Сделай же что-нибудь,- шепотом велела Нина Петровна Нелле.
- Либе гэсте, ва-рум-зит-цен-зи-зо?- отчеканила по словарю Нелля, обращаясь к Аниным гостям. - Тринкен зи битте... - немцы насторожились - ... тээ, - закончила она фразу.
Опустив руки, гости облегченно и обрадованно вздохнули, к ним начал возвращаться легкий румянец:
- Ах, тее! Kлассе, йа, битте, герне!- и начали подставлять свои чашки под краник самовара. Опустила руки и директор Нина Петровна, за ней - учителя и ученики.
- Все в порядке?!- то ли спроила, то ли подтвердила Нина Петровна, поправила бант на груди и пошла к своему столу.
Aня не хотела отпускать своих немцев из-за своего стола до тех пор, пока они не выпили еще по шесть чашек чая. Успокоившись и повеселев, те наконец-то оказались в состоянии побеседовать со своими новыми друзьями, которые решили, что с набитыми ртами преодолевать языковой барьер как-то легче.
Начались танцы. Музыку перекрывало журчание и булькание чая в животах танцующих.
Затем был обмен подарками: одна матрешка шла за три шариковые ручки. Особенно преуспел в этом Витя из десятого „А“, который так увлекся процессом, что, когда у него закончилась его матрешка, он находчиво воспользовался подарками одноклассников. К концу вечера Виктор мог открывать собственный канцелярский магазин. Анечка получила значок с двуглавым немецким орлом и странно косящего плюшевого медвежонка. Нелле ее новые друзья подарили кошелек, правда, почему-то пустой.
Провожать гостей к автобусам вышли все, кто был в зале. Из окон пестрых туристических автобусов со счастливыми улыбками на лицах махали руками немецкие школьники. Им в ответ со школьного крыльца тоже махали: Нина Петровна – словарем, Нелля и Аня – скатертями, Виктор из десятого „А“ шариковыми ручками.
Все были довольны: немецкие школьники - тем, что для них это испытание закончилось; Нина Петровна - тем, что лицом в грязь школа не ударила; Нелля, Аня и Витя – тем, что летом намечалась ответная поездка в Германию.