А хочешь, я расскажу тебе сказку?
Про что, про что… Не знаю пока. Про девочку с белыми бантиками, которая любила быть снежинкой. Каждый Новый год она одевала красивое белое платье, усыпанное блестками, молочно-белые колготки, а в волосы, длинные, пушистые и светлые, мама заплетала девочке накрахмаленные белые банты. Потом все шли на Елку, где девочка и впрямь чувствовала себя снежинкой… А еще она умела чувствовать себя пароходом, бороздящим бескрайние моря. Странное умение для девочки, но так уж сложилось… Когда на севере, где девочка жила, наступала весна, огромные сугробы таяли, потихоньку превращаясь в не менее огромные лужи, которые так и притягивали своими гладкими поверхностями – измерить глубину, ощутить температуру воды и просто – чувствовать себя хорошо, бороздя резиновыми сапогами неосвоенные еще просторы свежеприобретенных луж. Вода заливалась через край сапог и девочка потом, смеясь, стаскивала с себя обувку и выливала полный ковшик воды… А зимой девочка играла в снежную войну. Вместе с друзьями. Они строили снежные крепости и метко бросали друг в дружку снежками, перекатывались от крепости к крепости не хуже спецназовцев; смеялись от души. Снег искрился в лучах фонарей – на севере редко бывает солнце; было вроде и темно, но – темно на улице, светло на душе. А днем из тех же сугробов строились целые квартиры, где было очень тепло лежать. Не веришь? Можешь как-нибудь проверить… Впрочем, вряд ли, такие зимы – настоящие – существуют только на настоящем, крайнем севере… Летом же любимым занятием девочки были странствия. Маршруты на велосипеде прокладывала то она, то ее подруга. И у каждого велосипеда, железного верного коня, было собственное имя… Какое? Хм… Это достоверно знает только та девочка, но если я ничего не путаю, то коня звали Орлик… Хотя, возможно, я ошибаюсь…
А еще летом были поездки на море, пляж, яичница с зеленью у бабушки на балконе, белые большие ягоды черешни в блюдце, множество различных игр – «Семь стекол», «Море волнуется раз», «Московские прятки» и «Казаки - разбойники»… Были сестры и брат, были друзья разных возрастов, были падения и полеты фантазии, вырезанный из досок руль мотоцикла, самостоятельно сделанные лук и стрелы и даже самострел, который стрелял косточками от той самой черешни… Были косточки от спелых абрикосов, разбиваемые камнем на камне, поиски заветных цифр в брошенных сигаретных пачках – чтобы, если загаданное число сошлось, можно было загадать желание, были черные волги, которые тоже сулили исполнение самого сокровенного… Был виноград, который рос в дедушкином саду… Были шальные, найденные деньги – да-да, тогда народ терял деньги регулярно – и купленные на них сахарные петушки на палочке, про которые бабушка рассказывала страшные небылицы… И мороженое в вафельных стаканчиках, настоящее, жирное, сливочное, полная противоположность северному – тому, которое плодово-ягодное, в пластиковых стаканчиках с деревянной палочкой, которую вкусно облизывать даже некоторое время после того, как мороженое было съедено… Семечки, приобретенные у сидящих с полными мешками бабулечек. Бабулечки щедро насыпали их в свернутые рулончиком газеты и было очень вкусно по вечерам грызть их на лавочке. И были барашки, привязанные на улице, которых дети дружно кормили виноградными листьями, даже не подозревая об уготованной им судьбе… Много чего было…
Березовый сок, который девочке наливали из большой банки в «Военторге», зеленые, совершенно зеленые бананы, которые прятались в газету и шкаф для созревания, но никогда не успевали созреть, несмотря на странный привкус мыла во рту… Конфеты на самой верхней полке, которые девочка всегда находила. Мечта о собаке и, наконец, сама собака – смешной щенок с хвостом «селедкой»… Большое чувство ответственности и гордость за то, что справляешься… Много мелких радостей и вот – одна просто огромная…
Девочка умела радоваться жизни. Может быть, не совсем так, как другие дети. Может быть, она была более задумчивой, более тихой, более закрытой. Может быть, мир, который так ее привлекал, одновременно ее страшно пугал… Он был огромен, а она была всего лишь маленькой девочкой…
Что? Я обещала сказку?
Знаешь, давай как-нибудь в другой раз…
Что стало с девочкой?
Не знаю, дорогая. Кажется, она умерла. Не знаю…