Наш Никита Сергеевич, страницы истории, часть 4

Валентин Добкин
    НАШ НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ
        Часть 4
      (окончание)

Но вернемся в 1962 год.
   В то время в Новочеркасском Политехе училась моя двоюродная сестра. Её мама, а моя тетя, возила из Луганска студентке продукты. По советским меркам продуктовое обеспечение Донбасса считалось сносным. По крайней мере, в магазинах лежало два-три сорта колбасы, пару сортов сыра. Имея знакомого мясника, можно было купить с черного хода кусок мороженого мяса. Периодически в продаже появлялась свиная и говяжья тушенка.
   Новочеркасск же был городом полнейшего продовольственного ничтожества. В магазинах мяса не видели месяцами. Сливочное масло появлялось, но не часто.
   На крупных предприятиях города в те времена существовали ОРСы (отделы рабочего снабжения). Благодаря  ним работники предприятий как-то перебивались.
Была ещё так называемая система заказов. Т.е. работающим периодически предлагался скромный набор продуктов по государственной цене. В нехитрый набор входила курица или говяжьи косточки с кусочками мяса на них, бутылка подсолнечного масла или пачка сливочного, какая-нибудь крупа или макароны, банка рыбных консервов, чай со слонами, иногда пакет сахара. Но даже такие скромные наборы были подспорьем для семьи. Редко, чаще перед праздниками, ходили на рынок. Там можно было купить парную свинину, птицу, кусок говядины. Но цены! При скромной зарплате мало кто мог позволить себе такое базарное роскошество.
   В мае 1962 года я как раз проводил свой отпуск в
               
Луганске. Тетка моя в очередной раз повезла дочери две здоровенные сумки груженые продуктам. А в начале июня отцу предстояла командировка в Новочеркасск. Он должен был ехать туда на служебной машине.  И поскольку случилась такая оказия, договорились, что папа заберет тетю Веру с собой при возвращении.
   Второго июня рано утром отец уехал. Должен был пробыть в Новочеркасске несколько дней. Но вдруг вечером, еще засветло возвращается. Выглядит каким-то растерянным. В город его не пустили. По всему периметру Новочеркасска стояли танки.
   Мы понимали: что-то произошло. Но что? Этого никто не знал. Неизвестность крайне угнетала. Дозвониться до Новочеркасска было невозможно. Не соединяли. По радио и телевизору бодро рассказывали об очередных успехах в народном хозяйстве, привычно ругали империалистов, в промежутках эфир заполняли развлекаловкой.
   Вечером следующего дня мы с отцом попытались послушать вражьи голоса – так тогда называли передачи зарубежных радиостанций, вещающих на русском языке. Но Би-би-си, «Голос Америки», «Свободную Европу» нещадно глушили. В сплошном шуме удалось разобрать только отдельные слова: Хрущев, Микоян, Новочеркасск, расстрел…
   Единственно понятно – произошло что-то страшное. На душе  тревожно. Я гонял приемник до часу ночи, но ничего больше не выудил. Так и уснул.
   Проснулся где-то в начале шестого утра. Яркое июньское солнце заполонило комнату. Тихо работает радиоприемник. И вдруг совершенно отчетливый голос: «А теперь мы вам расскажем, кто такой Никита Хрущев и откуда он взялся». Это была какая-то зарубежная станция. Очень странно, что её не глушили. Возможно, идеологические надсмотрщики полагали, что время раннее, кто-то спит, а кто-то собирается на работу. Не до голосов. А может,  имела место традиционная российская расхлябанность. Но, так или иначе, я услышал о том, что в Новочеркасске расстреляли демонстрацию рабочих, город оцеплен войсками. Есть большие человеческие жертвы. Повсюду производятся аресты. Потом стали передавать биографию Хрущева, рассказывать о его участии в сталинских репрессиях, о том, как на Украине он подписывал расстрельные списки. Но вдруг, словно спохватившись, динамик опять зловеще завыл и слова диктора стали неразличимы.
   Подробности события я узнал позже. А они были жуткими. Их распространяло «сарафанное радио», поскольку в советских СМИ тема эта изначально строго табуирована. И до сих пор не все материалы по Новочеркасскому делу раскрыты.
   А случилось вот что.
               
   Незадолго до этого события правительство повысило цены на мясо на 30%, на масло на 25%. Особенно противным было то, что в газетах писали, будто бы советский народ одобряет это постановление правительства и относится к нему с пониманием.
   Конечно, к лживой пропаганде наш народ попривык. Но эта ложь была уж слишком бессовестной.
   В одно и то же время с повышением цен на продукты на градообразующем электровозном заводе Новочеркасска рабочим на треть снизили расценки. Хотя по времени это вполне можно было развести. Наши люди не собаки. К любым издевательствам привыкшие. Повозмущались бы на кухнях и дальше выживали. Но здесь произошло наложение одной неприятности на другую. В тот же день на заводе возник стихийный митинг. К волнующейся массе вышел раздраженный директор Курочкин и сразу же стал разговаривать с заводчанами не тем тоном, которым успокаивают разъяренную толпу.
   Кто-то крикнул: «На что нам жить? Чем кормить семью?»
Невдалеке стояла лоточница с пирожками. Директор взглянул на неё, лицо налилось кровью: «Денег нет? Пирожки с ливером жрите»,- сказал, как выплюнул.  Это была та спичка, которая взорвала бочку с порохом. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный стал разворачиваться со всей силой отчаяния. На другой день по улицам города шла многочисленная демонстрация. В её поток вливались ручейки, и поток нарастал быстро и бурно. Ворвались в здание городского комитета коммунистической партии. Стали крушить всё подряд. В окна выбрасывали портреты Хрущева и топтали их ногами. В колонне демонстрантов несли  чучело Никиты Сергеевича и плакаты: «Хрущева на мясо!»
   В какой-либо европейской стране разгоряченных людей поливали бы водой из брандспойта. Полицейские со щитами и дубинками вклинивались бы в толпу, отсекая особо буйных. Но не у нас. На всём протяжении советской власти с недовольными разговаривали с помощью свинца.
     На сей раз исключения тоже не случилось. По толпе, где были женщины и дети, стали стрелять. Кто-то крикнул: «Не бойтесь, холостыми стреляют». Но на землю стали падать люди и возле них появлялись лужицы алой крови. С дерева упал подстреленный подросток, залезший туда из любопытства. В парикмахерской пуля угодила в сердце парнишке, который, к несчастью, решил в этот день навести красоту. Люди в ужасе стали разбегаться, затаптывая по ходу тех, кто споткнулся и упал. Морги города были переполнены. Смерть в этот день собрала большой урожай. В который раз за многовековую историю окропилась кровушкой русская земля.
        Вспоминая прошлое и пристально вглядываясь в сегодняшний   день,   невольно   проникаешься    горькой
               
мыслью: нет и не было у народа нашего каникул в тяготах жизни.
   В 1964 году в результате заговора партийной верхушки Никита Сергеевич Хрущев был снят с должности и отправлен на пенсию.  К эпохе его правления прикрепили дефиницию – волюнтаризм.
   Словарь иностранных слов характеризует лицо, подверженное волюнтаризму, как человека, не считающегося с объективными законами исторического процесса, с реальными возможностями и руководствующегося субъективными желаниями и произвольными решениями.
    Наступало новое время, время развитого социализма, позже названного застоем.