За стенкой

Скрип половиц. Я затаил дыхание. Запела дверь в твою комнату, а за окном застрекотало какое-то насекомое. Даже если я закрою окно, я не буду слышать, как ты дышишь. Я не увижу, как ты снимаешь свою рубашку, там за толстенной стеной в своей комнате. Я не услышу, как ты насвистываешь май кемикал романс, как это делал за завтраком и на протяжении всего сегодняшнего дня. Я не услышу, но я знаю - ты там насвистываешь их новую песню и снимаешь рубашку, делая вид, что играешь на невидимой гитаре. Я скидываю с себя одеяло - чем больше я о тебе думаю, тем сильнее оно меня душит. Сейчас ты врубишь музыку на полную громкость и уйдешь в ванную, а мама снизу будет орать, чтобы ты вырубил эти адские вопли немедленно. Ты сделаешь вид, что не слышишь, а она сделает вид, что ты ее послушался и вырубил. Каждый день я сверлю глазами эту стену, надеясь, что она хоть на миллиметр станет тоньше. Огромная зеленая стена. А за ней орут май кемикал романс и ты подпеваешь им в душе. Когда ты выходишь, моя рука, которая была под головой, опускается в район живота. Я слышу твои мокрые шаги, шлепающие по полу, стена такая толстая, музыка невозможно громкая, но я все равно их слышу. Слышу, как шуршат простыни, когда ты ложишься в кровать. Музыка затихает. Я ненавижу эту зеленую стену и хочу, чтобы ее не было. Почему у нас не одна комната на двоих? Я бы смотрел, как ты спишь и мне было бы легче представить все, что угодно. Моя рука уже себя не контролирует. Мне легче представлять что угодно, представляя, что этой зеленой стены не существует. Я кончаю себе в руку и вытираю ее о пижаму и о валяющееся рядом одеяло. Ты спишь. Я бы спросил тебя сейчас, спишь ли ты. Мне иногда хочется тебя спросить. О многом спросить. Например, ты дрочил когда-нибудь, глядя на толстую зеленую стену? Наверное, это так по-идиотски бы выглядело со стороны. Если бы кто-то мог смотреть на это со стороны. Я такой смелый в своих рассуждениях, потому что уверен, что никто никогда не узнает. У каждого есть свой секрет. Ты мой секрет. Этот секрет знает только толстая зеленая стена. И я иногда бью по ней кулаком, сбиваю костяшки пальцев, когда никого нет дома. Я ненавижу эту стену. Я ненавижу себя и свою жизнь. Но нет, не время для истерик. Я накрываюсь одеялом, потому что мне вдруг становится нестерпимо холодно, я покрываюсь гусиной кожей и сворачиваюсь в клубок. Жалкое ничтожество. Кто знает? Мне всего четырнадцать. Мне пока рано интересоваться девушками. Так говорит мама. А еще мама говорит, что ты чертовски способный. А я за нее мысленно продолжаю, что я зато ни на что не годен. Если бы только она знала. Если бы только ты знал! Она бы наверняка перестала давать мне карманные деньги. А ты бы перестал учить меня играть на гитаре. Да что там - ты бы пинком столкнул меня с лестницы, чтобы я переломал себе все чертовы кости. Чтобы меня рвало моими костями. Чтобы я наизнанку вывернулся к гребаной матери. Я знаю, ты бы ненавидел меня. Но иногда мне ужасно хочется... я не смогу об этом даже подумать, чего мне хочется. Такой вот трус. Хотя мысленно сказать, наверное, не так трудно. Я хочу. Я прямо сейчас хочу. Хочу. Поцеловать тебя! Вот и сказал. Что это изменит? Ты по-прежнему будешь за этой дурацкой стеной, а я останусь лежать здесь под одеялом. Иногда я настолько хочу пойти к тебе, что мне кажется, что я иду. Встаю с постели, выхожу в коридор и шлепаю в твою комнату. Без страха и смущения я распахиваю дверь, а там! А там! И все. Я сразу понимаю, что это невозможно. Потому что ты спишь. Потому что я буду стоять на пороге, как кретин и жевать одну единственную фразу: "Эй, я просто хотел... хотел... хотел...", а ты поднимешь бровь, выжидающе будешь на меня смотреть и сонно моргать, и я не знаю, что я сделаю. Может, сделаю лужу под собой. Может, заору и убегу. Может, пущусь выплясывать фламенко. Тут много вариантов. Но ни один не сулит ничего хорошего. Я никогда не зайду к тебе в комнату и не скажу... Хотя что я могу тебе сказать? Это уже другой вопрос. Вопросов вообще целая куча. Я думаю о них постоянно. Они не оставляют меня ни на секунду. Дома, в школе, на физре, когда еду на велике, когда делаю уроки, когда слушаю музыку (особенно май кемикал романс), когда... Да всегда. Как так получилось, что я тебя... Что я на тебя запал. Да, запал. Я запал на тебя, понимаешь? Так тупо звучит. И я даже не могу точно сказать, когда это случилось. Ты на три года меня старше, ты был для меня примером для подражания. Не скажу, что ты был для меня, как отец. Отца у меня никогда не было и не будет. Так уж вышло. И мне не трудно жить без отца. Вообще не понимаю, зачем он нужен. Мама у нас самая лучшая. Она так тебя любит, я чувствую, как сильно бьется ее сердце за тебя, как она боится тебя потерять. Я не ревную, правда. Может быть, иногда я давал повод так думать - что я ревную, что я бы хотел, чтобы мама относилась ко мне так же. Может и хотел, но это не ревность. Как бы я хотел обо всем этом поговорить с тобой. Наверное, когда говоришь, вопросы решаются сами собой. Мне нужно много чего сказать. Я настолько заполнен словами, что вот-вот лопну. Слишком много секретов. Помнишь, мы смотрели дурацкую мелодраму по телеку... Зачем я к тебе обращаюсь, если ты все равно не слышишь? Эта стена бы ничего не изменила, даже если бы исчезла. Невидимая стена останется между нами навсегда. Я построю тысячи миллионов стен, только чтобы ты не узнал. Я буду биться о них головой, буду мечтать, чтобы они исчезли, но как только они рухнут, я буду выстраивать их заново. Вот к чему я пришел, братишка. А теперь о том дне. Мы смотрели дурацкую мелодраму, где та парочка без конца целовалась. На самом деле, это, кажется, была комедия. Я помню, ты смеялся и один раз даже сильно подавился попкорном, так что мама прибежала из кухни, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Не скажу, что это - я на тебя запал - случилось именно в тот день, наверное, гораздо раньше. Но в тот день я понял, что хочу немедленно тебя поцеловать. Я так сильно захотел этого, что не смог сделать ничего, кроме как побежать в туалет и напиться холодной воды из-под крана. И это было не из-за дурацкой мелодрамы и не из-за того, что ты подавился. Просто это чувство, наверное, росло во мне постепенно, чтобы, наконец, в один прекрасный день заявить о себе. Но есть одна маленькая проблема - я как-то должен с этим жить. Жить дурацкой жизнью подростка, где репутация важнее, чем все на свете. Я как-то должен смотреть в глаза тебе (это даже приятно), маме (вот это иногда пытка, я боюсь сорваться, разреветься и рассказать ей все), учиться в школе, болтать как ни в чем ни бывало с друзьями о девчонках (они по большей части болтают, а я помалкиваю). Я думаю о будущем и что я вижу? Я ничего не вижу. Потому что, о чем бы я ни думал, я вижу твое лицо. Твое лицо смеется и говорит мне. Говорит мне из-за стены: "Ты спишь?". И я не отвечаю. Я накрываюсь с головой одеялом и засыпаю.