И у домашних кошек бывают неразрешимиые проблемы.
Мои соседи принесли маленького котёнка и назвали его Муся, полагая, что он будущая кошечка. И только через некоторое время, они выяснили, что их котёнок кот, но упрямо продолжали (и продолжают) называть его Муся. Вначале он находился только у них в комнате, но потом постепенно стал осваивать всю квартиру: ванную – где оставлял лапками свои следы; кухню – где залезал на подоконник и опрокидывал горшки с цветами; чулан – где метил его дальний угол своим «присутствием», с последующим характерным кошачьим запахом.
Единственно куда он никак не мог попасть, так это моя комната, несмотря на все свои кошачьи ухищрения. В самом начале своих попыток, он стал применять свои хитрости, усиленно ластясь, надеясь, таким образом, стать, как бы, и нашим котом, чтобы потом (заработав это право своим льстивым поведением) иметь возможность посещать и мою комнату, чтобы в итоге абсолютно вся квартира была бы в его кошачьем ведении.
Он хорошо понимал, кто его хозяева, это те, кто его кормит, и выносят за ним его «отходы», и поэтому большую часть времени проводил на их половине квартиры, хотя с удовольствием носился галопом по длинному квартирному коридору от ванной комнаты до кухни и обратно.
Когда соседи или кто-то из них находился дома, кот исправно находился при них, неся свою кошачью службу. Но когда я приходил домой с улицы, то он стремглав нёсся в прихожую меня встречать, что очень не нравилось моим соседям, можно сказать, они некоим образом ревновали его ко мне, и было почему.
Во-первых, я его называл уже не женским именем Муся, а мужским Мусса, что они слышали, и это им не нравилось. Во-вторых, прибежав в прихожую, он сразу же ложился на спину, согнув передние лапки и начинал приветственно мяукать, что тоже соседям не нравилось, на что я наклонялся и чесал ему за ушками и под подбородком.
Потом, когда я уже шёл на ,кухню, я с ним играл особенным образом, чего не делали с ним его хозяева. Верхняя часть двери на нашу кухню была раньше стеклянной, но потом по «ряду причин» и не без помощи соседей, стала сквозной конструкции и теперь на эти перекладины забирался кот и начинал играть со мной и в салки и в некоторое подобие борьбы без правил, где он мог даже в азарте выпустить свои коготки, потому мне приходилось предварительно (по пути кухню) захватывать с собой шерстяную перчатку - все владельцы кошек знают насколько болезненны кошачьи царапины.
Все эти игры происходили, когда соседи были заняты.
В начале своего желания попасть в мою комнату, кот Мусса, после того как встретив меня в прихожей лёжа на спине и, как бы, «вытерпев» мои ласки, и восприняв их как заработанное им право на вхождение в мою комнату, вскакивал и мчался к моей двери, у которой ждал моего подхода к ней, вытянув шею в сторону моей комнаты, и с явным нетерпением ожидал её открытия.
Признаюсь, мне было очень приятно, такое его жгучее желание попасть в мою (такую неизвестную для него) комнату, но я хорошо понимал, что приучать его к «чужой территории» нельзя, куда потом, вслед за ним тихой сапой сунутся и его хозяева, ещё более любопытные соседи, поэтому пускать его ко мне не имело для меня никакого здравого смысла, не смотря на мою откровенную симпатию к этому белому, с чёрной меткой на лбу, коту Муссе.
И потому, подходя к своей двери, и видя сидящего у неё в нетерпении кота (буквально уткнувшего в неё свой нос), мне было откровенно его жалко, поэтому мне приходилось его мягко отодвигать и быстро проходить к себе в комнату, стараясь не стукнуть его своей дверью.
Что мне подкупало в нём, так это его личная вера в то, что рано или поздно лёд моего сердца растает от его активного участия в моём приветствии, когда я входил в квартиру, и он упрямо продолжал бежать к моей двери, в ожидании моего подхода, напрочь забыв о безуспешности всех своих предыдущих попыток попасть в мою комнату.
Но всё когда-то кончается, и вот наступило время, когда он перестал ко мне подлизываться, лёжа на спине, согнув передние лапки, уже понимая всю бесполезность своих, таких единственно для него возможных, способов проникнуть ко мне в комнату. Теперь он встречал меня сидя в конце квартирного коридора у открытых дверей своих хозяев, и смотрел оттуда на меня своими круглыми глазами, как я открывал свою дверь и входил к себе домой.
Соседи уже знали, что их кот, при моём появлении на кухне старается потом тоже там появиться, и поэтому загоняли его в свою комнату, где ему было откровенно скучно. И всё же желание играть в салки со мной было сильным, и он, улучив момент, когда соседям было не до него, появлялся на кухне одновременно со мной.
Когда Мусса сидел в коридоре у открытой своей двери в момент моего появления в прихожей, то прежде чем двинуться в мою сторону, он сразу же смотрел в свою комнату, и если на него никто не смотрел из его хозяев, то быстро шёл ко мне, если же в этот момент они на него смотрели, тогда он прижимал свои уши, сильно жмурился и начинал крутить своей головой, давая этим самым понять, что он занят, в смысле «под колпаком» у своих.
У Муссы были очень выразительные глаза, и когда я неожиданно входил на кухню, когда он там был, то сразу же вопрошающе смотрел на меня и глазами спрашивал, что от него хотят в данный момент, что ему ждать: приглашение на игру, тогда ему надо запрыгивать на кухонную дверь и свесить оттуда свои лапки, или же я вошёл туда, чтобы лишь полить цветы стоящие на моём кухонном столе, тогда он немного покрутившись на месте, степенно выходил из кухни и ждал меня в прихожей, где он обычно передо мной опрокидывался на спину.
Когда соседи уходили из квартиры то запирали его в своей комнате, и когда я заходил в ванную комнату (она находилась рядом с их комнатой), то он, слыша мои шаги, начинал жалобно мяукать, желая выйти в коридор, но что я мог сделать, только мяукнуть ему в ответ, у меня это хорошо получалось – (когда-то у меня был кот Барсик, но он убежал к своей любимой кошечке в Крюково, вместе с ней, которая прибежала оттуда за ним в Москву – после чего я написал рассказ: «Кот Барсик, жизнь и любовь») уже был большой опыт общения с кошачьей породой.
И вот некоторое время, прежде чем уйти из ванной, мы с ним перемяукивались, он жалобно мне – я ему в разной тональности, в различных кошачьих интонациях. Но так случалось не всегда, коты тоже иногда бывают не в настроении. Когда все живущие в квартире находились в своих комнатах, Мусса любил на кухне запрыгивать на подоконник и оттуда наблюдать за голубями, живо реагируя, когда те пролетали рядом с окном, а когда какой-нибудь голубь садился на подоконник с той стороны, в такой момент он нервно вскакивал в сторону прилетевшей птицы, которая при этом спешно улетала, надо полагать, к большому его разочарованию.
Любил Мусса прогуливаться по кухонному подоконнику уставленному горшками с цветочными растениями, обнюхивать их (пробовал ли он их на вкус, я не видел) и пробираясь между ними в обратном направлении иногда опрокидывал их, что нам, естественно, не нравилось – приходилось потом собирать высыпавшую из горшков землю обратно в горшки. Ещё Мусса любил залезать на аквариум, который стоял на кухне на отдельной высокой тумбочке, как он это делал я понять не мог, лишь заставал его стоявшем на стекле, прикрывавшем аквариум сверху и внимательно смотрящем сквозь стекло на плавающих в нём рыбок «гупяшек» - я тут же подходил и, подхватив его за мягкое брюшко, отправлял на кухонный дверной тренажор, и начинал играть в очередной раз с ним в салки, надев предварительно на руку перчатку -
жизнь продолжалась.
И в заключение:
Раньше я просто не задумывался, думают ли животные, теми же мыслительными блоками, как и люди, и протекает ли мыслительный процесс, возьмём кошек, и, конкретно, кота Муссу. Жизнь в коммунальной квартире с разными, не общающимися между собой соседями, накладывает на проживающего там кота особую манеру гармоничного поведения со всеми находящимися в ней людьми. Не надо забывать, что кот Мусса стал взрослее, и на всё происходящее в квартире стал смотреть более вдумчиво и спокойнее. Теперь, когда я входил в квартиру и кот Мусса не был заперт, а находился в конце коридора (с другого конца от входной двери), в этом случае он внимательно наблюдал за моими последующими действиями.
Вот я открыл дверь в свою комнату, потом вышел из неё, и иду в ванную комнату, чтобы помыть там руки, и по пути прохожу мимо неподвижно лежащего на паркете кота. Когда я выходил из ванной, то кота уже на старом месте не было, а был он уже рядом с моей неплотно закрытой дверью, и, вытянув свою мордочку, с любопытством нюхал воздух из приоткрытой двери (не пытаясь открыть её своими лапками, как это он уже научился делать с дверью своего хозяина). Но как только он заметил моё появление в коридоре, то тут же демонстративно отвернул свою голову в сторону от моей двери, как бы давая понять мне, что его уже больше не интересует, что находиться за ней, и теперь терпеливо ждал, совершенно не глядя в мою сторону, когда я подойду к своей двери, и к нему тоже совсем близко. И только тогда он, выпрямившись, медленно шёл в сторону кухни, этим самым как бы приглашал меня следовать за ним, как я уже понимал, таким манером он меня приглашал на игру в салки на кухонной двери. Тут явно котом мне была уготована роль основного его развлекателя.
Всё его последующее поведение доказывало то, что он научился анализировать сложившуюся внутриквартирную ситуацию, и путём своего кошачьего умозаключения пришёл к выводу быть в каком-то роде «слугой двух господ», с максимальной выгодой для себя (в общем, совсем как у людей). Я видел, что Мусса относился ко мне более душевно (что ли), чем к своему кормящему соседу, он интуитивно чувствовал мою искреннюю симпатию к нему, что способствовало выработке у него потребности в периодическом, общении со мной, что мне естественно импонировало.