***
На небе включили солнце. Я научу тебя отмечать солнце: во-первых, варишь кофе. Во-вторых, поднимаешься на крышу и всматриваешься в облака. Они обязательно скажут что-то. В-третьих, говоришь протяжное: «Здрассссьте». Воробьи, голуби, пчелы, цветущий розмарин и одетые в дождевой полумрак горы. Здрассьте небо, здрассьте голоса, здрассьте новый день.
Спасибо.
… Я помню комнату с тенями на стенах, старой мебелью и окном в сад, которых никогда не было в моей жизни. Фортепиано, цветущие деревья, библиотеку. Это странное воспоминание, печальное и воздушное.
… Я помню ее. Массу чего-то страшного и родного. Неразделимого с запущенным домом и двором. Нашу любовь. Старческую и детскую. Последнюю и первую.
…Я помню сигналы радио утром. «Говорит Москва». Советское радио спало по ночам и просыпалось в шесть.
…Я помню крышу сарая, на которой сидела все время. Я помню моих кур. Я помню мою хризантему. Я помню кран с водой, который иногда замерзал и мы его оттаивали кипятком. Канавы. Оранжевые лилии. Жасмин. Бульденеж. Смородину. Туи. Орехи. Инжир. Калину. Сливу. Яблоню. Я помню побеленную известкой стенку с тряпичным ковром, в который я засыпала. Качели под завитой виноградом беседкой. Мусор, который мы сжигали на костре. Железную кровать. Рыжий деревянный покрашенный пол. Окно с видом на горы, где светилась телебашня. Снег за окном.
Я помню. Я рядом. Просто еще в другом мире. Мне здесь так часто пусто и холодно. Мне так мешают время, одежда и обязательства. Пол, еда, необходимость разговаривать. Я заставляю себя любить этот мир.
Я не знала, как смогу жить без нее, но смогла.
Я до сих пор справляюсь с этой жизнью.
Где и когда начинаются наши мысли?
Я устала тянуть за собой тонны памяти, она мешала мне дышать, думать, жить настоящим. Каждое мановение времени или желтый след на песке погружали меня в пучину какого-то прошлого, которое волочилось и не давало ни нырнуть в него, ни оттолкнуть. Все было переплетено: рассветы, искры на волнах, музыка, руки.
Я помнила больше, чем может вместить одна человеческая душа.
Я шла в будущее вслепую.
Я отыскивала в своем сердце настоящее.
Я боялась, что мне остается слишком мало времени.
…Мужчина курит сигару на парапете. Солнце и все вышли на песок. На маленькой машинке подъезжает женщина, включает арабскую музыку, открывает дверцы и тоже вглядывается в горизонт. Запах сигары стелется по пляжу. Он перемешивается с восточной мелодией, их глаза встречаются, они взлетают, а мы уезжаем в маленькое кафе у Франка. На миниатюрных столиках скатерти, можно задрать ноги на цветочную изгородь и греться. Можно не спешить. Наконец, можно не спешить…
Мне все время чего-то не хватало. Как будто отсутствующая половина ныла и не могла найти себе пристанище. Я вставала рано утром, писала планы на жизнь. Я убежала ото всех, от своего города, от прошлых жизней, ни в одной из которых я не была счастлива. Я убежала, остановилась, как птица, на крыше и искала попутный ветер. Он звучал как Шопен. В нем было много-много лиц, листьев, фотографий и старых писем.
Мы все рождены зимою.
Кто кормит птиц, кормит ангелов. Небо так близко, что мне страшно. У меня умирают цветы. Дышать становиться все сложнее и сложнее. Лед подходит и стоит за моей спиной. Лед забирает мою жизнь. Высасывает. Приносит страх. Они забирают мое тепло. Кожу. Меня саму. Они делают меня трупом и надевают мне в обмен маску без внутренностей. Иногда им кажется, что они уже победили. Но я их останавливаю и говорю: "Я прощаю".
Я прощаю. Я люблю. Мне некуда идти.
Надо мною только небо.
Мы не знаем, как наши мысли меняют реальность. И что первично – реальность или мысли. Я чувствую, как одна-единственная нейтрализующая мысль останавливает и разворачивает вспять каток совпадений, который уже подошел близко, чтобы начать тебя перерабатывать в пустоту.
Ты говоришь ее, потом ты падаешь, у тебя горит все тело, ты проваливаешься в сон, ведь именно в это время прилетели птицы и сели вокруг: на тумбочках, на светильнике, на балконе. Они помогают ангелам штопать тебя, заживлять. А потом опускается белый голубь. Ты, чья пустота, как воронка, губит все живое, способна этот поток остановить.
Словом.
Они садятся, убаюкивают. Их глаза мудрые, человеческие. Он смотрит на тебя через все их глаза. Он отвечает на все твои вопросы. Он не отходит, пока ты не отходишь сама.
Я в своей жизни никогда не выбирала обстоятельства, это они выбирали меня.
Любовь нельзя ни найти, ни взять, ни вырастить, ни раскопать, ни развить. Она приходит, как ветер и уходит как ветер. Ты над ней не имеешь власти. Власть ты имеешь только над возможностью изменить себя. Продукты своего производства. Свои мысли. Даже не другого человека. Любовь это дар, который ты должен научиться отдавать.
Когда спотыкаешься о самые простые истины, мир переворачивается. А ты становишься немного сумасшедшей.
Я никому ничего не должна.
Солнце перемигивается с дождем. С каждыми лучами мир заливается щебетанием и у-у-уканием, а полумрак приносит тишину. Капли стучат по стеклу и стекают, оставляя, как улитки, следы своего движения. Этот март еще не знает, каким ему нравится быть больше: мокрым или сухим. На балконе голубка снесла два яйца. Я ее подкармливаю и искренне за нее переживаю. Она меня уже совсем не боится. Может однажды я была птицей. Или рыбой. Старым комодом в комнате, с отсветами от пронизанных солнцем цветущих яблонь. Оконным проемом. Белым хлопковым платьем, помнящим локоны и родинку на спине. Фортепиано с пожелтевшими клавишами. Камнем. Может даже надгробием. Не думаю, что была человеком. В этом случае я бы родилась немножечко мудрее и спокойнее.
Иногда я его спрашиваю: можно я ничего не буду делать сегодня? Не буду писать-рисовать-страдать-царапаться о стекло реальности? А, например, возьму тряпку и буду натирать до блеска кран в ванной или дизайнерить какой-нибудь ресторан. Но слова приходят быстрее мыслей. Я их ловлю как кузнечиков и запихиваю в корзину, накрывая сверху белым платком с голубыми узорами. И, когда я слышу сверху улыбающееся: «Ну конечно, можно…», уже слишком поздно. Они шуршат и могут убежать. Или еще страшнее - их склюют мои голуби, перепутав с тортом.
Нельзя быстро забывать, потом становится тяжело вспоминать.
Он посадил тебя здесь и сейчас – Делать. Его мысли. До самой себя я была здесь же. В этом воздухе, на этом столе, в этой минуте. Дождем или иконой. Подсвечником или картой Флоренции. Ветром и облаком одновременно.
А потом ты рождаешься в бога, чтобы он родился в тебя. Это ничто, из которого ты создаешь свое прошлое и будущее.
Это ты.
Здравствуйте…
***
MEMORY
On the sky switch on the sun.
I'll teach you how to celebrate the sun: first, make a coffee. Secondly, you climb onto the roof and peer into the clouds. They always say something. Third, you whisper: «Zdrasste» (Hello). Sparrows, pigeons, bees, blooming rosemary and dressed in the rain shadow of the mountain. “Zdrasste” sky, “zdrasste” voices, “zdrasste” new day.
Thank you.
... I remember the room with shadows on the walls, old furniture and a window into the garden, which has never happened in my life. Piano, flowering trees, a library, a shadow. It's a strange memory, sad and windy.
... I remember her. Mass of something old and terrible, which was my family. Indivisible with trashy house and devastated yard. Our love. Senile and childish. Last and First.
... I remember the radio signals in the morning. “Moscow Speaking”. Soviet radio slept at night and woke up at six.
... I remember the roof of the shed, where I was sitting all the time. I remember my chickens. I remember my chrysanthemum. I remember the water tap, which sometimes was frozen and we thawed it in boiling water. Ditches. Orange lilies. Jasmine. Buldenezh. Currants. Arborvitae. Nuts. Figs. Viburnum. Drain. Apple. I remember the whitewashed plaster wall with a rag rug, in which I fell asleep. Swing under the curled vine arbor. Rubbish that we were burned at the stake. Iron bed. Ginger-painted wooden floor. Window overlooking the mountains, where was the light tower.
Snow outside the window.
I can remember. I'm close. Just in a different world. It’s so often empty and cold here. I'm so tired of time, clothes and obligations. Sex, food, need to talk. I force myself to love this world. I miss you. I didn’t not know how I could live without her, but I could. I still cope with this life.
Where and when our thoughts begin?
I'm tired of pulling over a ton of memory, it prevented me to breathe, think, live in the present. Each time yellow mark on the sand immersed me into the depths of a past, which trailed and did not give any to dive into it, nor repel. It was all intertwined: sunrises, the sparks on the waves, music and hands. I remembered more than he can accommodate a human soul. I walked blindly into the future. I sought out in his heart now. I was afraid that I can do is too little time.
... A man smokes a cigar on the parapet. Sun and all came out onto the sand. On the small machine pulls a woman, includes Arabic music, opens the door and peers into the horizon, too. The smell of cigars is spread along the beach. It is mixed with oriental melodies, their eyes meet, they take off, and we're going to a small cafe near Frank. Miniature tables tablecloths, you can put his feet up on a flower-fence and get warm. Finally, you can not rush ...
All the time something was missing. As if missing half whined, and could not find a place to go. I got up early in the morning and wrote plans to life. I ran away from everyone, from his city, from past lives, none of which I was not happy.
I ran away, stopped, like a bird on the roof and looking for a tailwind.
It sounded like Chopin. It was many, many individuals, photographs and old letters.
We are all born in the winter.
Who feeds the birds, feeding the angels. The sky is so close that I'm scared. I'm dying flowers. Breathing becomes harder and harder. The ice comes and stands behind me. Ice picks in my life. Sucks. Brings fear. They take my heat. Skin. Myself. They make me a dead body and put me in exchange for a mask without viscera. Sometimes they feel that they have already won. But I have to stop them and say: I forgive you.
I forgive you. I love you. I have nowhere to go. Above me only sky. We do not know how our thoughts change reality. And what comes first - reality or thought. I feel like one single neutralizing the thought stops and unfolds backwards skating matches, which already came close to start your process in a vacuum.
You say it, then you fall, you have lit the whole body, you sink into sleep, after all this time the birds came and sat around: on the bedside table, the lamp on the balcony. They help to angels, darn you, heal. And then falls a white dove. Thou whose emptiness, like a crater, destroying all living things, can stop this flow.
Word.
They sit down, lull. Their eyes are wise men. He looks at you through all of their eyes. He answers all your questions. He does not leave until you leave yourself.
I am in my life has never picked the circumstances, it is they chose me.
Love can neither find nor taken, nor grow or dig or build. It comes as the wind and goes like the wind. You're over it you have no power. You have the authority only over the possibility of change itself. Our production. Their thoughts. Even without the other person. Love is a gift that you must learn to give.
When stumble on the most simple truths, the world turns. And you get a little crazy.
I have nothing to anyone should.
The sun winks with the rain. With each world is filled with the chirping of the rays and y-ukaniem and dusk brings silence. Drops pounding on the glass and flow, leaving as the cochlea, the traces of their movement. March this still does not know how he likes to be more: wet or dry. On the balcony pigeon laid two eggs. I fertilize it and genuinely worried for her. She did not quite afraid. Maybe one day I was a bird. Or fish. Old chest of drawers in the room with the glow of the sunlit and apple blossom. Window opening. White cotton dress, mindful of the hair and the birthmark on his back. Piano with yellowed keys. Stone. Maybe even a gravestone. I do not think that was the man. In this case, I would have born a little wiser and calmer.
Sometimes I ask him: is it possible I'm not going to do today? I will not write, draw-suffer-scratching on the glass of reality? And, for example, take a rag and rub to a shine will tap in the bathroom or design a restaurant. But the words come faster than thought. I catch them like crickets and stuff in a basket, covering the top of a white handkerchief with blue patterns. And when I hear from the top, smiling: "Well, of course, you can ..." it's too late. They rustle and can escape. Or even worse - they sklyuyut my pigeons, having mixed with the cake.
Can not be quickly forgotten, then it becomes hard to remember.
He put you here and now - do. His thoughts. Prior to herself I was here. In the air, on this table, in this moment. Rain or icon. A candlestick or a map of Florence. Wind and cloud at the same time.
And then you are born in God that he was born in you. This is nothing from which you create your past and future.
It's you.
Zdravstvuite.