Маленький Ко шел по ночной улице под крышами домов и, привставая на носочки, заглядывал в окна. Чаще других, он видел шторы. Иногда - лица. Лампу в цветастом абажуре. Тостер. Усталость. Сердечко, нарисованное на запотевшем стекле. "***", - написанное на соседнем. У одного окна маленький Ко стоял особо долго. И вот почему:
... девушке было едва ли больше пятнадцати, но выглядела она на все двадцать два. В душе ей было, как и в сумме - десять. Вероятно, потому она сперва рвала письма. Потом сжигала их и себя. Себя изнутри. Курила. Жадно, рвано, оставляя окурки тлеть и заражать воздух никотиновой безысходностью. Плакала. Почти без слез. Кричала. Опасной бритвой срезала свои длинные темные волосы. Выпила залпом сперва стакан, потом еще - водки. Опасной бритвой взрезала себе бледную кожу от запястья до локтя, пропоров стенку вены. Уже не кричала. Напевала что-то беззвучно. Кровь расползалась липким и пренеприятным страхом по душе маленького Ко и грязным пятном по футболке, джинсам и полу. Звонил телефон, забытый на подоконнике.
Маленький Ко разбил окно камнем, сбросил вызов и набрал "скорую".
Телефон снова звонил, мигая тегом "любимый". Ко улыбнулся как-то очень-очень печально и быстрым шагом пошел прочь, оставив телефон на окне. После тот, кажется, упал с подоконника, от нового виброзвонка. "Оно и к лучшему", - подумал маленький Ко, шагая по парку, подальше от окон, - "прошлое должно оставаться прошлым, а не звонить по ночам".
Маленький Ко был глупым, но честным.
Хотя бы с самим собой.