Советский фильм Цирк
1936 г. , режиссер Г. Александров
«Цирк» - бесспоро является шедевром советского кино, так как содержит в себе всё, чем советские люди вскармливались и вспаивались на протяжении всей истории Советского Союза. Вся советская идеологическая кухня предстает в фильме в сладко пахнущей нарядной обертке лирической комедии об артистах цирка.
Ключом к фильму является песня «Широка страна моя родная», эмоциональное и нравственное воздействие которой, благодаря музыке и извращенческому смыслу слов «как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать», на формирование психологии советского человека, отрицать просто невозможно.
Именно совместное исполнение этой песни доводит героев фильма - советского циркового режиссера Мартынова и американскую циркачку Мэрион - до высшей точки сексуального возбуждения. Более сексуального эпизода из тех, что мне когда-либо доводилось видеть в кино, что-то не припоминается! (Разве что, сцена из итальянского фильма «Ключ» - режиссера Тинто Брасса со Стефанией Сандрелли в гл. р., перекликающегося, как с далекого берега, со знаменитым фильмом «Конформист» Бернарда Бертолуччи).
Как это ни парадоксально, но Мартынов лишен своего собственного «я» , поскольку оно полностью и навечно слилось с его «сверх-я» , куда, по-видимому, уже давно въехала его всепоглощающая и далеко небезответная любовь к Родине. Поэтому он не может просто взять да полюбить Мэрион, хотя ему этого очень хочется. Ему мешает его любовь к Родине - этот своеобразный Эдипов комплекс с угрозой кастрации, исходящей от любимой матери. Это она стоит на его пути к полюбившейся ему Мэрион. Устранение данного препятствия как раз и происходит в процессе совместного пения героем и героиней песни «Широка страна моя родная» – неофициального гимна Советского Союза. (Эту сцену можно сравнить с обрядом мистерий, практиковавшимся первыми христианами для сближения верущих). В результате - у Марион не только зарождается любовь к Родине-матери ее возлюбленного, сближающая их, как ничто другое, но и ее собственное «я» частично деформируется или конформируется. Это следует из эпизода написания письма Мартынову, где она зачеркивает подпись «Мэрион» и подписывается «Маша». Однако полная утрата ее собственного «я» произойдет только после того, как она вместе с Мартыновым исполнит советскую версию аттракциона «Полет на Луну», ее чернокожий ребенок Джимми будет публично обласкан советскими людьми, а сама она пройдет, одетая, как все, в белую униформу, по Красной Площади в колонне первомайской демонстрации.
Вторая по значимости сцена фильма – когда присутствующие в цирке зрители передают маленького Джимми (роль была сыграна советским поэтом Джеймсом Патерсоном в соответствующем возрасте) из рук в руки, спасая его от фон Кнейшица, и поют колыбельную песню на всех языках народов СССР, включая идиш (в кадре - знаменитый Михоэлс).
Для Мэрион - это катарсис, поскольку ей уже не нужно больше ничего и не от кого скрывать, так как она видит, что ее проблема в американском расистском обществе – совсем не проблема в многонациональном советском обществе. Для ее сына – это торжественный прием в общность советских людей.
Соотнести эту сцену с катарсисом (очищением) помогает комическая реплика, произнесенная Скамейкиным по поводу Джиминной черноты, которую он пытается ликвидировать с помощью носового платка.
Теперь взглянем на менее эффектный аспект этого фильма, но не менее важный с точки зрения советской пропаганды. На неуклюжую идею о том, что советское должно быть лучше иностранного - замысел директора цирка в фильме создать советский вариант немецкого аттракциона «Полет на Луну», в котором выступает Мэрион. В связи с этим интересно обратить внимание на фамилию «Мартынов», которую носит главный герой. Эта фамилия ассоциируется с печально известным Мартыновым, убившим на дуэли Михаила Лермонтова – русского поэта шотландских корней, а стало быть не такого уж русского. Две приведенные ниже детали с известной долей вероятности свидетельствуют о том, что выбор фамилии Мартынов был навеян кому-то из создателей фильма обстоятельствами гибели Лермонтова. Вот эти две детали.
В начале фильма Мартынов точным выстрелом из пистолета мастерски сшибает деревянную финтифлюшку на мебели. А в заключительной части фильма мы видим цирковую мартышку (достоверно известно, что поручик Лермонтов за глаза величал своего коллегу Мартынова - мартышкой), производящую выстрел по фон Кнейшицу из его же пистолета, который во время общей свалки попадает к ней в клетку.
Просмотр этого фильма вызвал бы у меня тяжелую депрессию, если бы не мелодия танго, звучащая во время совместной прогулки фон Кнейшица и Райки и их сидения в ресторане отеля «Метрополь» на веранде, выходящей на Большой театр.
Fin