На даче жизнь особенная. Неспешная что ли. С утра грядки, цветы да ягодник, а вечером душевное общение.
Часто собираемся у соседки на веранде, посидеть за самоваром. Чай, у Юрьевны, так уважительно называем ее, отменный, семи травный, да с медком. Сидим, пьем его по старинке, из блюдец. Новости обсуждаем. Бывает споем, бывает поплачем.
Поспеет в лесу ягода, мы дружной компанией по ягоду. А в конце лета за грибами. Собираем их да перекликаемся.
Прибилась к нам Людка, замужняя женщина, со следами былой красоты, а в действительности очень одинокая душа. Людка пьет, часто без меры. Причины тому есть. Слаб человек. Вот и она перешагнула край человеческой нормы. Женщины ее прижаливают, не прогоняют. Она и греится у чужого костра.
Как-то Юрьевна блины пекла - хозяйка ждала мужа к обеду. Приехал Петр Иванович с зятем. Сели за стол, Юрьевна суетится, угощает мужиков. Вдруг муж глянул в окно и выскочил из-за стола. Вскоре на пороге появилась Людка. Вроде ничего особенного, она бывало, по-соседски, за день не один раз наведывалась. А тут на стук открываемой двери все повернули свои головы и обомлели – Людка стояла, в чем мать родила.
-Где дед? Приехал?! Надо бы за «беленькой» съездить.
-Петра Ивановича нет, - отвечает зять, - я приехал один.
-В чем проблема? С тобой поехали.
-Нет, не поехали. Вас в таком виде в магазин не пустят.
-В каком таком виде? – выдавила из себя Людка. Ее слегка покачивало, и, схватившись рукой за косяк, она нагнула голову.
-О, Господи. Да я мигом переоденусь, - нисколько не смутившись, вымолвила гостья и вывалилась за дверь.
Людка ушла, а за столом словно нависла тишина. И вдруг откуда-то сверху раздался голос Петра Ивановича: "Мать, подставь лестницу к лазу. Помоги спуститься".
-Да как же ты туда, милый, забрался без лестницы то? – опешила Юрьевна.
А мужчина уже спускался под дружный смех гостей. Потом еще не раз не без шуток вспоминали, как Иваныч взял второй этаж без подручных средств. А тот смущенно оправдывался: "Я же дед, а тут дети, внуки... Да ну вас."
Картина художника Лорана Парселье
Посмотрите этот восторг души.