Он был, как обычно, грациозен, отважен и чертовски обаятелен.
Одним словом, пьян.
Настоящий джентльмен – джентльмен всегда.
Светлана была не единственной замужней женщиной среди своих однокурсниц. Но только у нее муж учился в этом же институте. И даже учебные факультеты их находились в одном здании. И все же, несмотря на это, в учебные часы они встречались редко, разве что на большой перемене.
Муж ее был очень общительным человеком, поэтому всех его друзей, часто - иногда даже слишком часто – бывавших у них в гостях, она знала хорошо. Оттого она и не сильно удивилась, когда в переходе между учебными корпусами услышала характерные интонации: «Здравствуй, добрая Света». Так здороваться имел обыкновение только Палыч. И она, прервав болтовню с девчонками из своей группы, начала здороваться, ещё не обернувшись:
- О! Привет, Андрей.
Оставшиеся позади девушки хором охнули.
Зрелище было впечатляющим – перед ними стоял красавец-мужчина. Высокий и стройный, с аккуратным пробором, гладко выбритый, он был к тому же шикарно усат. Костюм цвета вороненой стали сидел на нем безукоризненно, элегантная складка под виндзорским узлом галстука придавала завершенность классической белизне рубашки. Вычищенные до блеска туфли сверкали, отражая широкую белозубую улыбку прямо в глаза девушкам. В общем, умереть – не встать, мечта, а не мужчина.
А когда этот «аполлон», изящно склонившись, поцеловал Свете руку с изысканной простотой – вздох, вылетевший из уст третьекурсниц, и волной прокатившийся по переходу, мог «снести могучим ураганом» рощу вековых дубов, окажись она тут.
После непродолжительной беседы, «присутствующие позволили себе откланяться». Беспрестанно оглядываясь, подружки вцепились в Свету, загомонив наперебой: «Кто это? Откуда ты его знаешь? Он студент или преподаватель? Что он делает в институте?...» Прервав взмахом руки нескончаемый вал вопросов, Света ответила: «Да тихо вы! Это друг мужа, часто бывает у нас в гостях, учится на четвертом курсе, на нашем факультете…давно учится…». И после эффектной паузы добавила: «Женат».
Всё – жизнь потеряла смысл…охота прекратилась, когти втянулись, блеск в глазах угас, дальнейшие вопросы отпали сразу и дальше все шли уже молча. Красавец их больше не интересовал.
По этой причине, когда через неделю, в том же переходе, практически в том же составе, они вновь услышали тот же слегка хрипловатый голос, произнесший: «Здравствуй, мужняя жена», никто не вскинулся. Повернулась сразу одна Света:
- Привет, Андрей. О-о-о!
И лишь на это «О-о-о» обратили внимание и остальные.
Красавец-мужчина был всё тот же. Только на этот раз с приставкой «бывший». Бывшим в нем было все – и костюм, измятый и изгвазданный почти до неузнаваемости цвета, и рубашка, оттенком сближавшаяся с лацканами пиджака, и туфли, незамеченные бы вовсе, стой он подле кучи песка.
Завершающим штрихом «перехода в сумеречное состояние» был галстук – завязанный тем же виндзорским узлом, он был затянут петлёй на ладонь ниже воротника рубашки, скручен спиралью, и вдобавок висел поверх пиджака, застегнутого на одну пуговицу (и ту сохранившуюся чудом).
Да и весь его облик имел все признаки длительного нахождения в «сумраке» - недельная щетина, помятое серое лицо, потухшие глаза…
- Ты чего такой, что с тобой, Андрей?
- Да засада, будь она неладна! Всю неделю просидел, да всё без толку.
- А-а-а, тогда всё понятно. Ну, пока.
- Пока, добрая Света.
Глядя на ошеломленных девчонок, Светлана произнесла сакраментальную фразу: «Эх вы, ни фига не поняли! Это же истинный джентльмен – в галстуке лег, в галстуке и встал».