Я никогда не знала твоих мужчин, не слышала о твоем досуге и не ужинала с тобой. Я помнила только о твоей аллергии на сладкое и спиртное, что безудержно сводило тебя с ума и заставляло постоянно жаловаться.
Все, что я ощущала в тебе за последние четырнадцать лет – наверное, ничего. У нас были разные площадки с юности, хотя периодически мы пытались сидеть за одной партой.
Ты часто казалась мне глупой и наивной, и своими рассказами я делилась, потому что тогда кроме тебя никого не оказывалось, так близко.
Еще ты любила вафли. Я помню эту голубую мебель на твоей кухне – стол у окна, полотенца на батарее, вечно зеленый чай в стеклянных банках. И, почему-то, вафли. Я ненавидела вафли.
Иногда, когда я забывала о мечтах, я начинала заниматься работой. Я проводила время в разговорах, встречах, я просто проводила время. Бездумно. Я переставала писать и, на мгновение мне чудилось, что все мои мечты – это просто мои мечты. А реальность тикала и продолжалась. И зачем мне были мечты. Я работала.
Но тогда появлялась ты. Широко открыв глаза, ты пересказывала свой очередной сон и говорила, как я могла забыть о том, что моя работа это не то, что нужно моей душе и куда я опять спрятала сердце.
В такие дни я просто слушала тебя. Ты была гениальной, сильной и умной. Ты боролась за наши души, те, которые когда-то дышали в нашей юности, в наших мечтах.
Мне было все равно. Мне было достаточно того, что ты помнишь и говоришь.
Ведь потом приходила жизнь. И все, чем приходилось мне заниматься – была работа.
Хотя ты неустанно продолжала вспоминать и рисовать. Ты рисовала картины, ты рисовала стихи. Листая твои строки, ты все больше становилась для меня глупой. Но это, наверное, потому, что я много работала.
Когда закончилась юность, пришла лихая забота. Я помню, ты пыталась и, даже на отлично, затесывать стены занятости. Ты взметнулась ввысь так скоро, что у меня оставалось времени лишь отметить, что ты перестала мечтать, пеленать меня глупостями и, наконец, стала как я. Ты начала работать.
На протяжении я слышала твои всплески, твои мини взрывы. Как будто ты тщетно пыталась держать за руки нас из далекой юности, при этом упорно настигать настоящее взрослое. Порой мне казалось, что тебя разрывает по обе стороны. Порой мне казалось, я даже ждала, что какая-то из нитей лопнет. Я ждала, кем станешь дальше ты.
У нас нет семей, у нас есть миры, которые мы создали по типу удобств. Мы оплескали наши образы мишурой, которая неплохо вписывается на обложки будничных событий. Мы стали персонажами обыденных дней, ночей. Мы перестали рассказывать сны, а еще страшнее,- записывать их. Наши мечты даже меньше, чем воспоминания. Я перестала чувствовать их запах.
Ты вчера приходила ко мне. Взрослость еще не закончилась, но ты впервые зашла преждевременно. Ты опять пересказывала маршрут, словно мы были там, снова на твоей голубой кухне с прозрачными банками. Ты ведала мне века. Внутри дрались ощущения, что мы живем здесь ни один час. Что мы снова мы.
Ты не была ни глупой ни умной ни наивной ни сильной. Ты ставила цели вместо меня, когда я уступала тебе место сыграть мою роль. Ты помнила всегда про свои мечты, и напоминала мне о возможности мечтать снова и снова. И никогда тебя не пугала древесность моих рассуждений.
Я ни смеюсь ни горюю. Но живу ли? Конечно, я работаю. Конечно, я продолжаю ненавидеть вафли. И однозначно - Ты продолжаешь неустанно верить, что внутри меня живет свет.
03.03.11