Бог на небесах,
Мир безумен и красив,
Душа распята
1
Золотая пирамида была рядом. Вероника потрогала прозрачную грань и восхищённо провела ладонью по идеально гладкой стене. Если мысленно разделить пирамиду на три части, то на втором уровне обнаруживалась дверь, которая вела в другую, меньшую пирамиду изумрудного цвета. Здесь, в самом центре, на постаменте лежала скрижаль, тоже изумрудная.
– Я хочу показать вам святая святых Оркона – сердце мира, – вполголоса заговорил Герхард. – Никто и никогда не сможет близко подойти к скрижали. Само пространство охраняет её, и то, что на ней написано, остаётся тайной для всех.
Они стояли у входа во вторую пирамиду. Пол под ногами был прозрачным и казалось, что они висят в воздухе, наполненном янтарно-зо-лотым светом. Ника сделала шаг и с опаской оглянулась на Герхарда:
– Я читала про Скрижаль Гермеса. Он считался и человеком, и кастой, и божеством. Человек-Гермес – великий учитель; каста – жрецы, хранящие традиции; божество – планета Меркурий. Предполагают, что Гермес принёс людям небесное посвящение. Греки называли его Трисмегистом, или трижды великим, и передавали его знание от учителя к ученику.
Не отпуская руку Герхарда, Вероника сделала несколько шагов к центру пирамиды. Ей показалось, что скрижаль испускает слабый свет, от которого её тело стало лёгким, звенящим.
– Ваше предание утверждает, – отозвался Герхард, – что Гермесом был оставлен главный Символ Веры…
– Да, да, – перебила его Вероника, – Александр Македонский нашёл в Египте могилу Гермеса, а на ней – табличку из прекрасного изумруда, на которой был вырезан загадочный текст. Считают, что это он и скопировал надпись на скрижали. Потом этот текст бесчисленное число раз переписывался, но так и не был до конца разгадан людьми.
Голос Вероники, отражаясь от прозрачных стен, эхом возвращался к его хозяйке.
– Всё это красивая легенда. – Герхард указал в центр пирамиды. – Изумрудная скрижаль здесь. Та, что у вас, – тусклый отпечаток знания, доставшийся от первых небожителей.
На противоположной стене появилось изображение птицы-феникса, кормящей семерых птенцов.
– Это символ Души Мира, которая оживляет семь уровней вселенского бытия.
За птицей, в центре креста, светилась роза.
– Роза означает служение, – вспомнила Вероника.
– Жертвенное служение, – поправил Герхард. Он показал на скрижаль. – Вы можете задать ей любой вопрос, Ника.
Вероника задумалась. В душе она чувствовала благоговейный трепет. Так чувствует себя верующий человек в храме, перед лицом Господа.
– Как познать Бога? – тихо произнесла она.
По изумрудной стене побежали золотые буквы:
«Ни одна из ваших мыслей не в состоянии понять Бога и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно, невидимо и не имеет формы, не может быть воспринято вашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткой мерой времени; следовательно, Бог невыразим…»
– Но есть же люди, посвящённые в тайное знание?
«Иногда Бог может сообщить нескольким избранным способность подниматься поверх естественных вещей, дабы приобщиться к сиянию его духовного совершенства, но эти избранные не находят слов, которыми могли бы перевести на обыденный язык бесплотное видение, повергнувшее их в трепет. Они могут объяснить человечеству второстепенные причины творчества, которые проходят перед их глазами как образцы космической жизни, но Первопричина остаётся нераскрытой, и постигнуть Её возможно лишь по ту сторону смерти».
– Как тогда жить?
Золотое сияние заскользило по изумруду, отражаясь в расширенных зрачках Вероники:
«Слушай в своей собственной глубине и смотри в бесконечность Пространства и Времени. Там звучит пение небесных Светил, голос Чисел, гармония Сфер. Каждое солнце есть мысль Бога, и каждая планета – видоизменение этой мысли. Для того, чтобы познать божественную мысль, о души, спускаетесь и поднимаетесь вы по тяжкому пути семи планет и окружающих их семи небес…»
2
– Почему мы не спросили, кому принадлежит браслет? И про Леонардо тоже нужно было узнать, – огорчённо вздыхала Вероника, спускаясь по лестнице и стараясь не отстать от Герхарда. На ней была белая туника, подаренная Дусей, удобные туфельки и сумочка, прикреплённая к поясу. Старая одежда находилась в ужасном состоянии и была отдана Дусе на «реставрацию».
Они сошли вниз и двинулись к зданию напротив, которое чем-то напоминало пузатую улитку с острым кончиком наверху.
– Скоро у меня будет вся необходимая информация, а пока отдыхайте, Вероника. У нас с Вами запланировано посещение музея, вот и давайте его посетим, – как ни в чем не бывало улыбнулся Герхард.
Но стоило им войти в прохладное помещение чрева огромной улитки, как Герхард стал рассеянным, отвечал невпопад и, не дождавшись экскурсовода, виновато произнёс:
– Если я Вас ненадолго оставлю, Вы не обидитесь?
Как будто Вероника могла выбирать? Даже если бы она сказала, что десять раз обидится и вообще не будет с ним разговаривать после этого, ничего бы не изменилось – он всё равно поступит так, как ему нужно, а ей остаётся только смириться и не задавать глупых вопросов типа: «А как же я? Я так плохо ориентируюсь в этом странном остроконечном городе, и Вы оставляете меня одну?»
Она обречённо кивнула: ладно уж – и поискала глазами экскурсовода.
Зал, в который вошла Вероника, назывался Голографической экспозицией развития человечества и был заполнен детьми.
Высокий молодой мужчина, видимо, учитель, одетый в оранжевый костюм, возвышался в центре группы. Дети, облачённые в курточки такого же цвета, стояли полукругом и слушали его на удивление внимательно. Вероника придвинулась к группе, посматривая на экспонаты, среди которых проводилась экскурсия.
– … как видите, ребята, четыре расы, последовательно сменявшие себя в третьем слое земного Шаданакара, появились в различных странах, – продолжал начатый ранее рассказ учитель. В руке он сжимал маленькое устройство, похожее на пульт от телевизора.
– На протяжении тысячелетий каждый континент, поднимаясь из глубины морей, развивал свою флору и фауну, формируя своё человечество с определённым цветом кожи.
Учитель нажал какую-то кнопку и показал на голографическое изображение индейцев, появившееся в левом углу зала.
– Посмотрите сюда. Южный континент, поглощённый последним великим потопом, стал колыбелью красной расы. Индейцы Америки – всего лишь остатки тех, кто успел подняться на вершины гор перед разрушением континента.
Краснокожий воин, издав гортанный звук, жестом указал на восток. Вытянувшись в цепочку, соплеменники строем проследовали за своим вождём сквозь расступившуюся толпу изучающих их школьников.
Вероника чувствовала, как эти представители давно вымершего прошлого источали в пространство тоскливую меланхолию людей, потерявших надежду на будущее. Насколько могла вспомнить Вероника, учёные считали, что красная раса занимала континент, исчезнувший в океане и названый Платоном Атлантидой.
– Африка – продолжал учитель, показывая в противоположный угол зала, – мать чёрной расы, эфиопской…
Вероника знала, что хранителями характерных черт чёрной расы были вовсе не негры, а абиссинцы и нубийцы. По одной из теорий, в те далёкие времена чёрные сплошь наводнили юг Европы. Со временем они были вытеснены оттуда белыми, и даже воспоминание о них исчезло из народных преданий. Но если хорошенько подумать, то можно найти оставленный ими след в верованиях и сказках народов: страх перед драконом, который был эмблемой королей чёрной расы. С тех пор у белых появилась уверенность, что дьявол чёрного цвета. Чёрные тоже не остались в долгу и отплатили «бледнолицым братьям» за оскорбление, сделав своего дьявола белым.
– …Азия сформировала жёлтую расу, которая затем укоренилась в китайской народности, – монотонно говорил учитель, периодически меняя голограммы. – Последней возникла белая раса. Она благополучно созрела в лесах Европы…
В воздухе повисло сияние и подул холодный ветер. Вероника поёжилась. Рыжеволосые люди с голубыми глазами зашагали по залу в окружении собак и оленей.
– Отличительными признаками белой расы, – указывая на них, продолжал учитель, – являлась потребность в свободе, а также особая чувствительность, способная вызвать у мужчин привязанность к одной женщине. Тогда же появилась семья. Центром религии этой расы всегда оставался культ предков...
Под огромным дубом посреди лесной поляны возникла голограмма женщины. Сделав величественный жест, женщина заговорила. Торжественный ритмичный напев её речи был похож на музыку. Поднявшийся ветер, заглушая магические слова, растрепал белокурые волосы женщины и погнал клубы тумана с неясными, почти мистическими силуэтами. Вокруг пророчицы в призрачном сиянии луны сидели старцы.
Учитель выключил пульт, и поляна с её обитателями исчезла.
– Все расы поочерёдно господствовали в третьем слое земли, рождая могучие цивилизации, оставившие след в архитектуре, тайных письменах и иероглифах.
Вероника вспомнила беседу с одним скучающим профессором. Она участвовала в международном форуме, где готовила очередной материал для журнала. Профессор оказался общительным, а Вероника, передав материал в редакцию по телефону, томилась на пленарных заседаниях в ожидании окончания форума и была рада любому общению. Тогда-то она и узнала о разном способе письма, существующем и поныне. Оказывается, письмо было привилегией священнослужителей, и на него смотрели как на божественное вдохновение. Когда жрецы чёрной расы чертили на коже животных свои таинственные знаки, они поворачивались лицом к южному полюсу, рука же их направлялась к востоку – источнику света. Вот почему они писали справа налево. Священники белой расы научились писать от чёрных жрецов и вначале писали так же. Но затем вместо того, чтобы обращаться лицом к югу – стране чёрных, – они повернулись на север, чтобы смотреть в таинственный источник небесных зорь, продолжая во время письма направлять руку к востоку. Отсюда и написание букв слева направо.
Дети, окружив учителя, перешли в следующий зал. Пристроившись к стайке школьников, Вероника у колонны заметила Леонардо. Она замахала ему рукой и стала протискиваться между детьми, но Лео развернулся и быстро направился к выходу.
Отрывок из книги «Изумрудная скрижаль»