Глава 24
Допрос.
В штабе комдив явно нервничал.
- Ну что там с пленным? До сих пор ничего неизвестно. Можно его допросить или нет?
У Слышкина было дел по горло, которые нельзя было отложить, и не было времени. Комдив обратился к полковнику Джанджгаве:
- Вот что, Владимир Николаевич, лично вам поручаю, как моему непосредственному заместителю во всём разобраться и проконтролировать это дело. Вы лично отвечаете за это, поскольку я вынужден отлучиться.
Пока мы смеялись, в санчасть вошли трое, доктор и с ним еще два офицера, майор и капитан. Лица их мне показались знакомы.
- Что за смех? – спросил майор сурово и строго. – Что здесь происходит?
Я вздрогнул от неожиданности.
- Товарищ майор, этот клоун меня насмешил, - ответила Катя.
- Насмешил? Ну что ж юморист, посмотрим, как дальше смеяться будешь, – сказал он серьезно.
Мне стало не по себе, душа ушла в пятки, улыбка сползла с моего лица. Я почувствовал, что началось и сейчас мне влетит по полной программе!
- Выйдите пока, – майор обратился к девушке. – А с тобой мы сейчас поговорим.
Придвинули стул, сели рядом…
- Ну что, сволочь? Тебя на немецком допросить или по-русски хорошо понимаешь? Ну?! Я так понимаю переводчика вам не понадобиться? Тем лучше. Ну что, будем говорить?
- О чем? О птичках? Может… сразу капут?
- Капут будет, потом, когда все расскажите. Значит так, зовут меня Савинов Павел Григорьевич, майор, и сейчас я буду задавать вам вопросы, а вы должны на них отвечать. Только не смейте мне врать! Ясно? И так, кто вы такой? Откуда? Имя? Фамилия? Звание? Номер части? Что делали в нейтральной зоне вблизи русских позиций? Я слушаю…
- А если я не скажу?
- Ну что ж, тогда считаю до трех, больше не умею, – ответил Савинов, достал пистолет и приставил его ко мне, к подбородку. – Ра… два… - начал отсчет, – Говорить будем?
- Стреляйте, – произнес я спокойно.
- Ты что щенок?! Героя из себя корчишь?
Майор на меня замахнулся, и чуть было не дал мне пощечину, но сдержался.
- Мне жить надоело, я умереть хочу. Все равно расстреляете.
Сообразив видимо, что выбрал не ту тактику, что запугать и что-либо добиться от меня таким способом не удастся, майор решил действовать по-другому.
- Нет, если все скажите, не расстреляю. Обещаю вам, даю честное слово. Вас вылечат, а потом отправят в лагерь для военнопленных.
- Не н-надо, не обманывайте меня, пож-жалуйста.
Доктору, очевидно передали, что комдив сбился с ног разыскивая Савинова, и попросили сообщить ему об этом.
- Он здесь, у меня, – сказал доктор.
Дверь осторожно приоткрылась, и в нее заглянула Катя.
- Товарищ майор, там… - произнесла она робко.
Тот оборвал ее на полуслове и закричал, так что стены содрогнулись.
- Выйди сейчас же!!! У меня допрос!
Увидев сцену, я явно обалдел, причем здесь девушка и почему он так на нее кричит? Не выдержав, я попытался вступиться.
- Зачем на девушку кричите?
- Тоже мне, защитник нашелся! Сколько таких девушек, как эта Катя, в наших городах, деревнях селах убиваете, насилуете, пачками в Германию увозите!
- Неправда, я женщин не обижал! – он нашел во мне все-таки слабое место и задел за живое, надавив на мою больную совесть, которая у меня наверное еще осталась.
- Да что вы! А сколько вы мирного населения истребляете, бомбите города, сжигаете наши деревни и села? Мы к вам с мечом пришли? Вы что вообще творите, волки позорные?! Нам вас за это миловать?! Головы вам оторвать мало!
Это выдержать я уже не смог. На глаза навернулись слезы и я зарыдал как мальчишка. Господи! Я почувствовал, в каком дерьме оказался! Мне было так плохо, что хотелось провалиться сквозь землю! Я впервые пожалел, что не умер.
- Хорошо, товарищ майор, я все расскажу.
- Тамбовский волк тебе товарищ!
- Господин майор…
- Это у вас господа!
- Я не знаю, как к вам…
- Ладно, я слушаю... Имя? Фамилия?
- Краузе, Ханс Вильгельм.
- Год, место рождения? Дата рождения?
- Штеттен, тысяча девятьсот двадцатый. Двадцать восьмого мая.
- Звание? Должность?
- Лейтенант, заместитель командира взвода, переводчик.
Капитан все записывал в протокол.
- Номер воинского подразделения, части?
- 258-я пехотная дивизия, 478-й полк, 2-й батальон, 9-я рота, подразделение разведки.
- Что делали в данном районе, в близи Тагино?
- Вели разведку на местности, определяли границы, передовых позиций. Отслеживали передвижение людей, военной техники, фиксировали все, что происходит на передовой, по возможности, захват пленных. Ночью мы вели наблюдение, группой в количестве шести человек, утром, возвращались с задания. В близи Тагино, в лесу, наша группа попала в засаду, и была уничтожена. Пять человек убито. Я был ранен и взят в плен.
- Вы командовали группой?
- Нет, обер-лейтенант Иоганн Вейсман погиб. Унтер-офицер Пауль Шольц, ефрейтор, младший сержант и связист тоже.
- Где находится ваша дивизия? Сможете указать? – он показал мне карту.
Я указал примерное расположение.
- Здесь, восточнее Тагино, в районе поселка «Садовод». Слева танковый корпус, сорок шестой, справа артиллерийская батарея, соседняя, шестая пехотная дивизия…
Я рассказал все что знал: кто командующий, расположение частей, сколько людей в дивизии и многое другое. Допрос продолжался почти час, минут сорок. Меня окончательно вымотали, выжали как лимон и вытянули все соки.
- Когда планируется наступление? В ближайшее время?
- Нет. Приказа об этом не было, я бы знал. Скорее в июне, возможно в конце.
- Точнее? Точная дата!?
- Не знаю. Не знаю! Честное слово!
- Врешь?!
- Нет, правда, не знаю! Клянусь! Не могу говорить, дышать тяжело, мне плохо.
- Катя, воды принеси!
- Ваши хлопцы, меня подрезали…
- Зачем бежать пытался? Еще и гранату достал?
- Они стрелять начали, я бежал, потом ничего не помню. Меня ударили ножом…
Выбившись из сил я уже простонал:
- Я устал, дайте мне умереть спокойно.
- Умереть говоришь? Это можно, - майор наставил на меня пистолет.
Я замолчал, ожидая, что сейчас он выпустит пулю и на этот раз мне пощады не будет. В конце концов, меня уже допросили и вряд ли ему еще что-нибудь от меня нужно. Но выстрела не следовало. Чтобы его не смущать, я отвернулся и опустил глаза.
- Сейчас наверное мои мучения закончатся, надеюсь что это мгновенно… - подумал про себя.
Посмотрев на меня, майор вдруг убрал свой «тт» и спрятал его за пояс.
- Хорошо, с вас достаточно. Ладно, живи... Вы действительно немец?
- А что, не похоже?
- Русский откуда так знаешь? В Абвере обучали?
- Нет, от бабушки.
- Ты что, мне сказки решил рассказывать?
- Сказки? Я же не Ханс Христиан Андерсен.
Савинов рассмеялся, капитан тоже.
- Интересно, что у тебя за родня. Кто родители?
- Отец у меня немец, дед – поляк, а бабушка русская, из Одессы. Они в семнадцатом, уехали из России.
- Из Одессы?! Оно и видно. Откуда еще такие берутся?
Обоих разбирает смех, ну ржачь просто дикий!
- Ладно, разберемся еще, что с вами делать, - заключил Савинов.
Нахлобучив на лоб фуражку, одернув ремень, майор с капитаном вышли.
После допроса я плакал. Плакал от боли, собственного бессилия, унижения и позора который мне пришлось пережить. Вошла Катерина и уставилась на меня. Она стояла молча и смотрела. Мне стало ужасно стыдно, я вовсе не хотел показывать своих слез.
- Ты что плачешь? - спросила она.
Я не ответил, только отвернулся и закрыл лицо одеялом. Девчонка все равно продолжала пялиться на меня! Не выдержав, я уже закричал:
- Не смотри! Оставь меня!!!
Катерина немедленно вышла, после чего вошел доктор. Он тоже посмотрел на меня, но допытываться не стал, только сказал:
- Ладно Катя, оставь его пока. Пойдем, пусть успокоится.
Все что мне было нужно в этот момент, этот то что бы меня оставили в покое.
Минут двадцать, я лежал неподвижно, уставившись в потолок. Мне было плохо, рана заныла, вернулась боль, которая острым кинжалом отдавала в плечо и в левое предплечье.
В комнату снова вошла Катя.
- Ну что, развязали тебе язычок? – съехидничала девица.
- Отстань. Тебе то что?
- Так тебе и надо! – продолжала она с явной издевкой.
Я передразнил ее, скорчив рожу и показав язык, отвернулся и сделал вид что обиделся.
- Злая, змея подколодная. Ведьма! – подумал я про себя. – Итак тошно, она еще издевается!
Катя снова бросила взгляд на валяющуюся шоколадку. Не выдержав, она схватила ее и вонзила в нее свои зубки. Аж до дури в глазах! Как будто вообще ничего вкуснее в жизни ни ела. Тут она и попалась!
- Ты же не х-хотела?
Девица покраснела, как спелая ягода. Видно, что ей было стыдно, но ничего поделать с собой она не могла.
- Возьми ты эту шоколадку. Мне не жалко, я и так его наелся, что даже тошнит.
На что, демонстративно надкусив еще один кусок шоколадки, она гордо вздернула свой курносый нос и выдала следующую фразу:
- Назло врагу! - после чего она хлопнула дверью и вышла.
Чем снова меня рассмешила, аж до слез и до дикой истерики! Только вот смеяться я не мог, итак все болело.
- Как он? – спросил доктор Катю.
- Уже лучше.
- Истерика прекратилась со слезами? Сопли высохли?
Доктор заглянул в палату и пристально посмотрел на меня.
- Досталось? - спросил он.
- Ничего, все в порядке. Я просто устал, – ответил я с грустью.
- Самочувствие нормальное?
- Больно... рана болит.
- Обезболивающее надо? Укол?
Я кивнул.
- Если можно…
- Я вам сделаю сейчас перевязку, сделаем обезболивающий и успокоительный. Согласны?
Я молча кивнул, мне сделали перевязку.
Рана была зашита, но я заметил, что сбоку из тела торчит какая-то резиновая трубка.
- Что это? - задал я вопрос.
Доктор объяснил, что это дренаж и он мне необходим, через него мне также шприцем вводили антисептик.
Через какое-то время, снова вошла Катя, сделала мне укол, потом принесла чашку.
- Пей.
- Что это?
- Молоко. Парное, еще даже теплое.
Я выпил, после чего закрыл глаза и уснул, не знаю, сколько проспал, вздремнул ненадолго. Услышал шаги, потом чью-то речь за стеной. Как оказалось, в санчасть зашел зам комдива.
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Где раненный, тот «фриц», которого принесли?
- Здесь лежит. Только что майор Савинов был, с капитаном, недавно ушли.
- Ясно.
Полковник прошел в палату, Катя сидела возле меня.
- Здравствуйте Владимир Николаевич!
- Здравствуйте, – он посмотрел на меня, окинув оценивающим взглядом, как мне показалось свысока, ни то презрительным, ни то снисходительным. – Это что, и есть наш пленный?
- Да, он самый.
- Ну-ну! Уже допросили, как я полагаю?
- Так точно, только что вышли.
- Ну что ж, ладно, – еще раз смерив меня своим пронзающим взглядом, он вышел.
- Кто это? – спросил я у Кати.
Как выясниться позже я попал в одну из советских дивизий, входивших в состав 13-й армии, точнее в 15-стрелковую под командованием генерал-майора, на тот момент Слышкина Афанасия Никитовича,(позже, полковника Джанджгавы Владимира Николаевича, с 26.06.43 по 14.07.43 г).
Перед уходом, зам комдива перекинулся словом с доктором.
- Ну что, какой прогноз? Жить будет?
Доктор закурил.
- Не знаю, – пожал плечами. – В ближайший день два видно будет, все может быть, сейчас не скажу. Если ни каких осложнений не будет.
Глава 25
Майор Савинов и капитан Колесов, явились в штаб дивизии, там собрались еще офицеры.
- Только что в санчасть заходил, хотел вас застать! – ответил зам комдива.
- А мы сюда заходили, Вас нет!
- Разминулись значит, я к вам заходил, сказали в санчасти. Посмотрел я на этого «фрица», видал, что за птица. Ну что, допросили, товарищ майор?
- Так точно.
- Личность установили?
- Да. Краузе Ганс Вильгельм - лейтенант, 22 года, офицер 258-й немецкой пехотной дивизии, подразделения разведки. Состояние у него конечно тяжелое, показания давал с трудом, но кое-что все же удалось выбить. На русском говорит хорошо, мне даже переводить не пришлось, он сам оказывается переводчик!
- Вот как? Что, в самом деле, так хорошо говорит на русском?
- Ну, как мы с вами, разве что акцент небольшой. Говорит бабушка у него русская и жил он в Польше…
- Интересно. Ну ладно, с этим мы еще разберемся. Дайте мне протокол допроса.
Комдив внимательно прочитал записанный протокол, вплоть до мельчайших подробностей.
- Все как я и думал. Значит, он утверждает, что в ближайшее время, гитлеровцы не собираются переходить в наступление?
- Именно так, – сказал Савинов.
- Ясно, только вот стоит ли этому верить?
После комдив взял трубку и связался с кем-то по телефону.
- Генерал Пухов, слушаю…
- Командир 15-й стрелковой, Слышкин.
- Доложите обстановку. Что у вас там? Тихо?
- Да, товарищ командарм. На моем участке все относительно спокойно. Никаких изменений. Вчера наша группа, дивизионной разведки, уничтожила разведгруппу противника, в количестве шести человек, проявляют активность время от времени. Проводили разведку на местности, с целью уточнить границы и расположение наших передовых частей. Пленного одного взяли, лейтенанта.
- Допросили уже?
- Так точно! Пленный из 258-й немецкой пехотной дивизии,478-го полка, 9-я рота. Рядом действительно, находится артиллерийский корпус, и прямо напротив нас 6-я пехотная дивизия. Данные допроса, подтверждают все наши предположения, в том числе и данные нашей разведки о расстановке и численности сил противника. Самое главное, пленный утверждает, что в ближайшее время наступление не планируется, по крайней мере, до июня вероятно точно.
- Не очень конечно верю, эти данные, все равно надо подтверждать, показаний одного вашего пленного мало. Нам поступают сообщения о движении и сосредоточении дополнительных сил противника на нашем плацдарме, надо бы его еще допросить в штабе армии. Сможете его мне доставить?
- Сомневаюсь товарищ командующий, возможно ли это. У него ранение тяжелое, состояние критическое, он и показания то давал с трудом. Пока находится в нашей санчасти, может даже не выживет.
- Ладно, просто вышлите мне копию протокола допроса, со всеми подробностями, этого будет достаточно
- Хорошо.
Я наверное очень перенервничал из-за допроса, к вечеру мне снова стало плохо, появился озноб, поднялась температура.
- Сестра. Катя! – я крикнул, насколько хватало сил.
Девушка подошла ко мне.
- Мне плохо. Х-холодно.
Она потрогала лоб.
- Ты весь горишь, у тебя температура. Григорий Яковлевич!
- Что? – отозвался доктор.
- У него температура.
Врач осмотрел меня, поставил градусник.
- Тридцать восемь и пять, - лицо у доктора сделалось озабоченным. - Да... Дело плохо, не знаю что делать. Кажется, начались осложнения. Пойдем, – сказал Кате.
Они куда-то вышли, вероятно, беседовали о чем-то наедине.
- Может не выживет… - озабоченно сказал доктор.
- Вы думаете дело уже безнадежное? – спросила Катя.
- Не знаю… Подождем до завтрашнего утра, может ночью уже помрет. Но все равно температуру надо сбить, сделай жаропонижающее. Там видно будет…
Минут через десять вернулась Катя с наполненными шприцами.
- Что это? - спросил я
- Еще обезболивающее и жаропонижающее.
- Господи! Майн Готт! А яду у тебя нет? Чтобы легче умереть, уснуть и не проснуться.
Она посмотрела на меня с укором.
- Ты что такое говоришь? Разве можно?! Давай, я сделаю укол.
- Зачем? Не надо, я не хочу. Все равно умру...
- Дурак! – разозлилась на меня. – Мужчина, а ведешь себя как капризный ребенок! Мне еще с тобой возись. Повернись набок!
Абсолютно не церемонясь, она повернула меня и вколола уколы в мягкое место. Первый укол был ничего, а второй больной.
- А-а! Больно! Что за укол такой?
- Так тебе и надо. Терпи! Кто-то просил вас сюда соваться, как будто в гости звали!
Доктор куда-то вышел. После уколов я снова заснул.
Мне приснился сон, будто иду я по лесу, кругом деревья, вдруг мне является Кристиан.
Лицо его бледное, выглядит несчастным, в глазах тоска.
- Ганс. Ганс! - он позвал меня. – Мне плохо без тебя, пойдем с нами, Ганс!
Я вдруг испугался, мне стало страшно, и я ощутил холодный ужас.
- Нет!
- Ты предал нас Ганс! Предал!
- Нет!
Передо мной лежали тела убитых товарищей. Я подошел к одному из них, повернул лицом, он вдруг открыл глаза и схватил меня за руку! Тянул и тянул к себе, начал душить, вовлекая меня под землю, вероятно в объятия ада. От собственного крика я проснулся. Мне трудно было дышать, лицо покрылось холодным липким потом.
- Ты чего кричишь? - услышал я голос Кати.
- Они мертвые, мертвые, – бормотал на–немецком.
- Тише, успокойся.
- Их убили, убили! Они мертвые… - сказал я уже по-русски.
- Кто?
- Они хотят меня забрать. Я не хочу... Нет! Нет!
Мне вдруг захотелось жить, я понял, что не хочу умирать, мне стало страшно.
- Катя, К-катюша… не уходи, пожалуйста. Я умру...
- Не умрешь! Перестань, не говори так!
Я вцепился в нее клещами, схватил ее за руку.
- Прости меня, я не хотел…
Сначала она растерянно посмотрела на меня, а потом зарыдала. На глазах у девушки вдруг появились слезы! Кажется, за все это время она впервые пожалела меня.
- Ты что, плачешь? Не надо меня жалеть… Я же…
- Зачем ты так? Не надо, не умирай.
Температура упала, но мне стало совсем плохо. Когда пришел врач, у меня появилась, слабость, нарастали боль, одышка, давило на сердце. Он осмотрел меня снова - пощупал пульс, измерил давление, оно наверное было очень низким.
- Чего медлишь? - назвал препараты. – Набирай!
Мне что-то ввели внутривенно. Я перестал метаться, успокоился, закрыл глаза и уснул…
Глава 26
Катя сидела у постели раненого и молча на него смотрела. Тот спал совсем тихо, провалившись в глубокий сон, казалось не дышит, лицо его было спокойным. Доктор пощупал пульс.
- Живой? - спросила девушка.
- Живой еще. Спать иди, - ответил ей доктор.
- Сейчас.
Во сне я видел своего отца, он звал меня к себе, предлагая переправиться на лодке на другой берег.
- Папа?
- Садись. Здесь много рыбы. Хочешь, я возьму тебя с собой?
- Ловить рыбу? Но у меня ничего нет!
- Ничего и не надо. Там её можно ловить даже руками! Ты даже не представляешь, какая она большая. Идем… Я так долго тебя не видел, ты вырос без меня. Сынок! Иди ко мне.
Я подошел к лодке, намеривая сесть в неё. Страшно не было, а присутствие отца успокаивало…
Доктор ушел, а Катя продолжала смотреть на спокойное лицо Ганса, прощупав через какое-то время пульс, попытавшись определить дыхание, она вдруг забеспокоилась.
- Эй Ганс! Не надо! Слышишь? Не надо, Ганс! – взяла его руку. – Ты же слышишь меня? Не надо пожалуйста! В плену не так страшно, ну заставят работать, но ты выдержишь… Я знаю, ведь ты же не злой, не злой, в самом деле… Это Гитлер во всём виноват, будь он проклят! Это он во всём виноват! - она вдруг снова заплакала. Ей было почему то жаль молодого симпатичного парня и было немного не по себе от мысли, что сейчас он умрёт и ей придется сидеть одной с покойником. Как она уснет, если он будет лежать здесь рядом? Во всяком случае, все равно не было слишком приятно. Доктор наверное уже спал у себя и будить его до утра ей не хотелось.
Сквозь сон, я вдруг услышал её голос, который звал меня, увидел её, почувствовал как она взяла меня за руку… пошел за ней, а видение отца вдруг исчезло.
Катя увидела, как парень вдруг вздохнул, шевельнул пальцами…
- Нет, живой… Живой, слава Богу! Гад же! Не шути так больше со мной! Не пугай меня так больше!!! Я и так покойников боюсь, не хватало, чтобы ночью ещё с покойником сидела!
Она уснула прямо возле него, сидя на стуле.
Проснулся я утром, когда открыл глаза, увидел спящую прямо на стуле, около моей постели девушку.
- Неужели она просидела возле меня всю ночь? – подумал я с удивлением.
Катя проснулась.
- Как ты?
- Ничего, мне уже лучше.
- Григорий Яковлевич! - крикнула девушка.
- Что случилось? Ганс этот помер? Покойников что ли никогда не видала? – доктор зашел в палату.
- Да нет, он живой. Глаза открыл!
Доктор был несколько в замешательстве, наверное, ожидавший увидеть другую картину.
На лице его выражалось недоумение.
- Что, в самом деле?
- Ну, видите же!
Доктор меня осмотрел.
- Надо же? Я уже думал ты на том свете... Как самочувствие?
- Мне лучше... Только сил еще нет.
- Слабость чувствуете?
- Да, голова кружится, немного.
Врач измерил давление.
- Давление еще низкое. Катя, сделай ему перевязку. Чай крепкий, питья больше.
- Хорошо.
С этого момента я стал поправляться. Температура больше не поднималась, хотя еще раз была 37, и мне с каждым днем становилось немного лучше.
Девушка принесла кружку.
- Пей. Это чай, сладкий, с сахаром, легче будет. Сейчас перевязку сделаем.
- Катя, - обратился я к ней.
- Что?
- Это ты меня звала? Разговаривала со мной, когда я спал?
- Да.
- Зачем? Я…всё слышал. Ты не хотела меня отпускать, не хотела чтобы я умирал. Почему?
- Я покойников боюсь! – засмеялась и ответила она шутливо.- А ты даже почти не дышал, я думала ты умер. Напугал меня, дурак! Ещё ночью! А я одна.
- Прости… я не хотел, - улыбнулся я. - Я больше так не буду.
- Только попробуй!- она погрозила мне кулаком.
Стали снимать бинты, Катя резко дернула повязку.
- Ай!
- Чего кричишь? Все уже сняла.
Доктор осмотрел швы, рану обработали йодом, наложили салфетку и снова завязали. Дали обезболивающую таблетку.
После, в процедурной доктор осматривал и делал перевязки солдатам, у которых были легкие или незначительные ранения, они лечились на месте. Все тяжелораненые как я говорил, были в госпитале, поэтому в санчасти, я лежал в гордом одиночестве, рядом стояли еще три кровати, которые были пустыми. До меня доносились голоса, но я никого не видел.
Закончив перевязки, Катя зашла ко мне с тазиком теплой воды, полотенцем и мылом.
- Ты что собираешься делать? – спросил я ее.
- Помыть тебя, ты весь вспотел.
Она откинула простыню, села рядом. Сначала умыла лицо, потом шею, мне было приятно. Поочередно она протирала все открытые участки тела, плечи, руки, живот. Наконец дело дошло до ног.
- Что она сейчас со мной сделает?! - вдруг пронеслись мысли.
Мне стало ужасно неловко. Глаза сделались круглыми, я отчаянно завопил:
- Эй! Ты хоть штаны с меня не снимай! Партизанка!
После этого, это прозвище прочно приклеилось к Кате. Я часто называл ее так, но она кажется не злилась, а развеселившись начинала смеяться.
А ей хоть бы что! Делая равнодушный вид, она продолжала делать свое дело.
- Подумаешь, что я там не видала? Надо бы их с тебя снять и отшлепать по заднице ремешком хорошенько!
- Развратная девка! Совсем стыд потеряла здесь с мужиками, – подумал я. В слух произнес, – Мне и так уже досталось!
- Наверное, еще мало!
- Опять издеваешься!
Закончив, водные процедуры, Катя сменила белье, постелила чистую простынь, надела на меня чистую белую рубашку из хлопка и льна, которую носили советские солдаты под формой, такие же брюки. После этого снова накрыла меня простыней и сверху легким одеялом. Мне стало хорошо, я снова уснул. Больше в этот день меня никто не беспокоил.
Покорми его, - сказал доктор. – Может он хоть что-нибудь поест? Сходи на кухню, попроси куриный бульон, скажи, что для раненого. Катя принесла мне бульон.
- На, поешь. Я бульон куриный тебе принесла. Ну…суп. Понимаешь? Он силы тебе придаст. Ешь… - она пихнула ложку мне в рот.
Но мне ничего не хотелось, разве что пить, и совсем не было аппетита. Несколько ложек я съел, но больше не смог проглотить.
- Съешь ещё ложку, - настаивала Катя. Но я замотал головой и отвернулся.
- Не хочу… не могу больше!
- Ты должен поесть. Давай еще одну, – она совала мне ложку, одну и другую… - За папу… за маму… - совсем как с ребенком.
- Катя. Катя!
- Чего ты кричишь?
- Доктора позови.
- Зачем тебе доктор? Вышел доктор, нет его пока.
- В туалет хочу.
- Я тебе помогу.
- Не надо!
- Ну нету доктора! Нет!
Тут я завыл.
- Да не реви ты!
Вскоре пришёл доктор.
- Как больной?
- Сил с ним нет! Все время стонет, капризничает, отказывается меня слушать… К тому же надо за ним уход, а он меня даже к себе не подпускает.
- В чем дело? – доктор спросил меня строго.
- Я…я не хочу, чтобы девушка...
- Хорошо. Если вы понимаете русский язык, то постараюсь вам объяснить, если не понимаете, то ничем не могу вам помочь. Эта девушка медсестра, она для того и приставлена, чтобы ухаживать за раненными. Я не могу с вами сидеть постоянно, у меня и так дел хватает. Если вы думаете, что с вами будут здесь нянчиться, то нянчиться с вами, здесь никто не будет. Если нужен за вами уход, то обращайтесь к медсестре, её зовут Катя, со всеми вопросами к ней… Вам оказывают медицинскую помощь, вас лечат и будьте довольны! Если вас что-то не устраивает, вас выкинут отсюда, вам ясно?
Вообщем не было со мной сладу. Поначалу пациентом был я совсем капризным, только потом попривык понемногу и перестал стесняться девчонки.
На следующий день, с утра мне как обычно стали делать перевязку, дренаж наконец решили убрать, поскольку держать его уже не было необходимости. Но стоило только доктору попытаться это сделать, как я заорал от боли как ненормальный.
- Ты чего орешь?
- Больно, - ответил я доктору.
- Терпи.
Мне снова попытались вытащить эту трубку и снова я заорал во все горло.
- Больно! Ай! Не надо... Больно! Больно!!! Больно!!! - заладил как попугай.-А-а-а-а...
- Так! А ну прекратил! Тебя что, режут? Нет - тогда замолчи! Когда тебя резали ты тоже так орал?
Я замолчал. Потом набрался сил, но еле вытерпел.
- Все успокойся...
Мне сделали обезболивающее и успокоительное, после чего я попытался заснуть и лежал с закрытыми глазами.
В тот же день в санчасть заглянул Мелешников. В дверь постучали и я услышал голос, показавшийся мне знакомым.
- Здравствуйте, товарищ майор!
- Здравствуйте!
- Что с этим пленным, немцем которого мы взяли, живой еще? Меня узнать просили, хотят решать, что дальше с ним делать, куда, и можно ли его отправлять?
- Живой. Состояние конечно еще тяжелое, но стабильное, может выкарабкается.
- А увидеть его можно?
- Можно, проходите он там…
В палату вошли.
- Эй ты! Га-анс!
Я открыл глаза, он смотрел на меня. Увидев знакомое лицо, сам не знаю почему, я вдруг улыбнулся.
- Узнал меня? – спросил он.
- Узнал. Я тебя уже видел. Зачем пришел?
- Посмотреть на тебя хотел, давно не видал. Самочувствие как? Здоровье? – он усмехнулся.
- Спасибо, хорошо. Замечательно! – я попытался ответить шуткой.
- Вижу.
- Зачем тогда спрашиваешь?
- По делу.
- Ты обо мне беспокоишься?
- Очень! Места не нахожу!
- А-а. Что черви в могиле меня еще не съели? Прости что еще живой, – я сказал виновато.
Оба мы рассмеялись.
- Для вас хороший «фриц» - мертвый «фриц».
- А вот это верно! Какой ты догадливый? Даже чувство юмора еще есть?! Ты что на нас ничуть не обижаешься?
- Нет, я не гордый. Можно узнать, как тебя зовут?
Тогда мне было плохо, и я не запомнил.
- Иван.
- Иван? А настоящее имя?
- Так и зовут, Иван. Это и есть мое настоящее имя.
- Иван… Ты, наверное меня ненавидишь?
Ваня молчал, видимо не находя ответа.
- Зачем же вы товарищей моих убили? Я один теперь, без друзей остался.
- Извини, так уж вышло. А ты как хотел?
- Я ведь такой же простой солдат, как и ты, выполнял приказы. Глупо все как-то… Все же спасибо тебе.
- За что?
- За то, что не бросил, помощь мне оказал. Я был ранен, ты мог бы меня убить.
- Ты же знаешь, почему я этого не сделал.
- Знаю, но все равно спасибо. Знаешь сказку, про Маугли?
- Читал.
- Мы с тобой одной крови.
- Ну, уж нет! Тут ты ошибаешься. С чего это ты взял? У меня не может быть с тобой ничего общего.
- Мы же коллеги…ты тоже разведчик. Бабушка у меня русская. Их с дедом выгнали из России, большевики забрали все, что у них было.
Мы действительно были похожи, и у нас было много общего. Ваня оказался моим ровесником, ему тоже было 22 года, только я был на несколько месяцев старше. Оба лейтенанты, оба служили в разведке.
- И поэтому ты воевать пошел?
- Может, быть… Ты меня понял. А теперь… видишь, как вышло? Не могу я больше. Ничего не хочу, устал. Дай мне руку, – я протянул свою. – Мир?
Ваня, немного замешкавшись, выдержал паузу. Сначала мне даже показалось, что он на меня надулся или испытывает презрение, но затем он все-таки сделал то же самое, мы пожали друг другу руки.
- Ладно, Ваня, ты пока иди, я хочу побыть один. Не обижайся, мне лекарство какое-то дали, спать хочется.
- Ладно, я пойду. Интересно было побеседовать.
Честно говоря, я даже обрадовался, когда Ваня пришел ко мне. Мне было тошно и хотелось с кем-то поговорить. Что-то было в этом парне, я вдруг почувствовал к нему симпатию и доверие, моя интуиция подсказывала мне, что он очень надежный и на него можно положиться. Уже то, что они так ловко нас обхитрили, обвели вокруг носа, стоило уважения!
Я еще не знал что со мной будет и даже не мог предположить, что потеряв своих друзей, Кристиана и Алекса приобрету новых, которыми мне станут те самые русские парни, с которыми мы были врагами! Причем некоторые из них мне будут не мене дороги, а дружба с ними не менее крепкой.
Лейтенант зашел в штаб дивизии, там собрались Савинов и Колесов.
- Разрешите товарищ полковник? - доложили Джанджгаве.
- Что с пленным? Мне надо знать какое у него состояние и можно ли его куда-то сейчас отправлять?
- Доктор сказал состояние тяжелое, но стабильное, вероятно жить будет, но надо еще подождать.
- Ладно, – сказал зам комдива.
- Я сам его видел, даже разговаривал. Мы побеседовали минут пять, он отвечал, вполне нормально. Только немного вялый еще конечно, – добавил Мелешников.
- И о чем же вы говорили? – спросил полковник.
- Так. Я только спросил как здоровье, как себя чувствует? Он ответил что хорошо, даже шутить пытался. Вообщем ничего, держался. Есть у него чувство юмора, спросил меня: « Ты что обо мне беспокоишься?», я ответил: «Конечно! Места себе не нахожу!» А он говорит: «Что черви меня в могиле не съели? Прости что живой».
Офицеры рассмеялись, разразился дружный хохот.
- Вот как? Ну-ну! – произнес зам комдива.
- Он же говорил, что бабка у него из Одессы, есть в нем что-то такое! Я и сам заметил,– сказал майор.
- Да… Что вот только прикажете мне делать с ним? – задумался Джанджгава.
Мелешников, прямо из штаба вернулся во взвод.
- Только в санчасти был. Угадайте, - спросил Ваня ребят, – с кем разговаривал? С Гансиком нашим!
Бойцы оживились.
- Представьте себе?
- Да ну! Он что еще живой?!!! – спросил Федя Семенов.
- Живой, лежит, отдыхает. Привет вам передавал, мне улыбался.
Раздалось общее ржание.
- Черт, холера его не берет. Сволочь! – сказал Николай.
- Даже обрадовался когда я к нему зашел! Поговорил со мной по душам, побеседовал, сказал, что бабушка у него русская.
Вечером к Кате заглянули подружки и позвали её поболтать. Отпросившись у доктора ненадолго, она выбежала к ним.
- Привет! - Поздоровалась Катя с Верой и Маринкой.
- Привет! – Поздоровались подружки.
- Отпустил тебя доктор? – спросила Маринка.
- Ну да… У меня пока дел немного, есть свободное время.
Девчонки присели на скамейке.
- Катя, - спросила Маринка, – говорят у вас в санчасти немец пленный лежит, которого раненым приволокли?
- Ну да…
- Значит тебе ходить за ним приходится? – спросила Вера.
- Приходится, - вздохнула Катя.
- И как он? – спросила Марина.
- В тяжелом состоянии, пока все лежит. У него ранение ножевое в грудь.
- И сколько ему лет?
- Не знаю. Лет наверное двадцать, парень молодой.
- Я бы ни за что за ним ходить не стала! – выдала Вера. – Пускай бы помирал фашист проклятый. Так ему и надо!
- Еще к тому же урод какой-нибудь противный, - добавила Маринка.
- Ага, рожа кирпичом, амбал под два метра ростом, - воображала Вера.
- Или худой как жердь, уши торчком, рыжий весь, конопатый… Фу, фу… Все они такие.
- А вот и нет, - отрезала Катя.
- А какой?
- Да обычный… Нос прямой, глаза серые, волосы темные, рост наверное средний, ни худой и не толстый. На рожу даже симпатичный.
- Уж не понравился ли он тебе? – Вера удивленно заморгала глазами. – Смотри не влюбись! – зло съязвила она.
- И не собираюсь! – обиделась Катя. – Мне его просто жалко… Ранение тяжелое, лежит и стонет все время, беспомощный как ребенок. Температура у него была под сорок, думали, что умрет… сейчас уже лучше немного.
- Жаль, что не помер! Туда ему и дорога! – выпалила Вера возмущенно.
- Ну раненный он! Что мне бросить теперь его? Ну не могу я так, когда он такими глазами жалостливыми на меня смотрит.
– Ей какую-то гадину фашистскую жалко, которую не добили. Я бы собственными руками его задушила!
- Злая ты Вера, - с обидой сказала Катя.
- А ты у нас добрая! Ангел прямо! Дурочка глупая! Пошли Марина, пусть она возится с этим фрицем, или Гансом… как там его? Ему наверное писать охота, путь утку ему подает!
- Ну и иди! – Катины глаза наполнились слезами, и она зарыдала навзрыд.
- Марина ты идешь? – Вера раздраженно спросила подругу.
- Зачем ты так с ней? Не плачь, – Марина принялась успокаивать Катю.
- Ну и оставайся с ней! Можете на пару… - раздраженная Вера развернулась и ушла.
- Ты наверное тоже считаешь, что я? - Катя спросила Марину. – Теперь все считать меня будут предателем.
- Успокойся… - Марина прижала Катю к себе, погладила по голове.
- Я не виновата, что его к нам в санчасть притащили… Он пленный, его допросить надо было…
- Не плачь, ну продержат его в санчасти, а потом отправят в лагерь для военнопленных. Подумаешь…
- Ну не могу я так его бросить, когда он в беспомощном состоянии, он ведь такой же раненый.
В палату Катя вернулась заплаканная и ужасно расстроенная. Увидев её в слезах, я спросил:- «Что случилось?» На мой вопрос она сначала промолчала, а потом раздраженно сказала, что все из-за меня.
- Почему?- попытался узнать у нее, но она опять промолчала.
***
На фото Савинов. П.Г. Именно он допрашивал пленного.
Продолжение следует...
к части 8 перейдите по ссылке:
http://www.proza.ru/2011/03/02/780