XIII. БЕЗ ПРАВА НА СХОД
1
Двое суток семейной жизни Дербенёвых пролетели как две минуты. Забылись нелепости, даже переживания, бытовые проблемы отошли на второй план. Мышкин успешно справился с «поставленной задачей» и даже умудрился отыскать для Дербенёвой цветы к приезду. Правда, до сих пор неизвестно, куда он отправил целую ванную мокрого белья. Однако всё хорошее, как известно, однажды заканчивается, независимо от наших желаний.
Не успев за две ночи почувствовать себя женой и за два дня хозяйкой в доме, Татьяна узнала, что Дербенёв опять собирается в море. Александр также не успел нарадоваться свиданием с любимой, не насытился общением с дочкой, этим маленьким белокурым ангелочком. Однако, в отличие от Татьяны, Александр понимал, что не только изменить ничего не может, но и рассказать не вправе о том, что очень скоро им вновь предстоит долгая разлука. Пока же его прикомандировали на чужую подводную лодку, выходящую в море для выполнения ракетных стрельб. Предстоял непродолжительный, но очень ответственный поход.
Вызвав лейтенанта на инструктаж, Чуйков акцентировал внимание Дербенёва на том, что очень скоро, после докования в ходе отработки задач, им также предстоят аналогичные стрельбы и не исключено, что они будут проводиться на приз Главнокомандующего ВМФ.
– Тебе, штурман, по-прежнему следует набираться опыта. На тебя, не скрою, у меня имеются большие планы. Поэтому пока мы в доке, ты походишь в море с другими экипажами в качестве прикомандированного специалиста.
«Все нормальные люди пока лодка в доке с семьями живут, а я опять в море» – подумал Дербенёв, кивая головой и кисло улыбаясь в знак согласия с командиром.
– Ты не криви физиономию, я не стоматолог. У всех нормальных людей жёны живут с мужьями, а не так, как у некоторых: наездами прилетают на случку и быстро, быстро уматывают обратно, – почти дословно, прочитав мысли Дербенёва, добавил командир.
Дербенёв в недоумении поднял глаза.
– А Вы откуда знаете, о чём я подумал?
– А ты, что считаешь, я лейтенантом никогда не был? Вот так сразу командиром и капитаном второго ранга родился, в погонах и шапке с зелёным крабом?
Дербенёв улыбнулся, он даже готов был захохотать, но удержался.
– Так-то лучше, штурман, – улыбнулся в ответ и командир. – Да и стрельбы второй раз Москва разрешила проводить на Балтике, так что недолгими будут твои моря…
2
«Правду говорят, что чужая семья ; потёмки. А чужая лодка это тоже семья, но не твоя», – подумал Дербенёв, возвращаясь в док после посещения экипажа, с которым сегодня в ночь предстоял выход в море. – «Как оно там будет на стрельбах? Многому ещё предстоит научиться по ходу дела…».
– Дербенёв, вы бы зашли ко мне на пять минут сегодня. – услышал за спиной голос замполита Александр, когда подошёл к трапу.
– Товарищ капитан третьего ранга, а нельзя ли перенести мой визит на более поздний срок? Я только за личными вещами прибыл. Сегодня ухожу в море на восемьдесят первой, а хотелось бы ещё домой забежать…
– Нет нельзя! Комсомольские дела не терпят отлагательства. Или вы уже не секретарь комсомольской организации корабля?
– Да секретарь, секретарь, – махнул рукой Дербенёв, быстро спускаясь в лодку.
Маленький и неуклюжий Улитин за ним еле поспевал, но отставать не собирался.
– И возьмите с собой шкатулку с комсомольской документацией.
Дербенёв замер в шахте люка, он кажется опешил от услышанного.
– Шкатулка у меня на базе. Там, в дивизии, в Новой гавани, – робко произнёс лейтенант, поднимая голову к верху.
– Вот и привезите её мне на проверку сегодня не позднее 17 часов.
– Товарищ капитан третьего ранга, я физически не смогу этого сделать, поскольку сейчас убываю на известный вам экипаж согласно приказу командира дивизии.
– А вы постарайтесь, коммунист Дегтярёв. И не забудьте ; не позднее 17.00!
Дербенёв, внешне спокойный, внутри весь вскипел как раскалённый чайник. Грязно выругавшись «про себя» он спустился в гиропост и попросил Ивашникова привезти из береговой казармы злосчастную шкатулку замполиту, а сам, собрав необходимое, поймал такси и помчался домой, чтобы ещё раз, может быть на миг, но всё же увидеть своё любимое семейство.
К ужину Александр был уже на Б-81, а в 20.00 лодка, пройдя средние ворота гавани, вышла в море, чтобы к рассвету скрытно занять назначенный район учений.
На борту оказалось много прикомандированных офицеров различных штабов, управлений и служб флота. Кроме того, сразу несколько корабельных расчётов других лодок во главе со своими командирами готовились по очереди выполнять ракетные стрельбы, и для каждого расчёта, по замыслу командования, был назначен свой эпизод учений. Шутка ли, теперь для отработки экипажей не надо было осуществлять ежегодный переход на Северный флот, что бы выполнить задачи, связанные с применением ракетного оружия. Второй год все задачи можно было отрабатывать в условиях театра Балтийского моря.
Заняв назначенную точку, лодка погрузилась на безопасную глубину и начала скрытный переход в район стрельб. Отстоял положенную вахту и Дербенёв. Не найдя нигде свободного места, на отдых он направился во второй отсек, где по имеющейся информации ещё не все места на палубе кают-компании офицеров были заняты. Для короткого ночлега пришлось приспособить несколько спасательных жилетов, предварительно надув их воздухом.
Впотьмах пробравшись под стол, Дербенёв наткнулся на отдыхавшего уже подводника.
– Ты кто? – поинтересовался Александр у соседа.
– Тень твоя, спи, леший, всего два часа до начала предстартовой подготовки, – ответил незнакомец.
– Жорка, Ткачёв, ты, что ли? – не успокоился Дербенёв.
– Да, я, чего тебе? Сказано, спи!
– Ну, ладно, я прикомандирован, но ты ведь штатный командир группы управления, а чего здесь развалился, а не в каюте?
– Спи, говорю! У нас на каждое койко-место по три прикомандированных… Не то, что лейтенанты, как мы с тобой, а махровые капитан-лейтенанты вон возле посудного шкафа сопят.
Дербенёв, можно сказать удовлетворившись полученным ответом, примостился между стойками обеденного стола, свернулся калачиком и наконец закрыл глаза. Что-то металлическое, покалывало в кармане и мешало уснуть. Александр засунул руку в карман и извлёк оттуда... ключ от шкатулки с комсомольской документацией…
«Тьфу, ты» – возмутился он и уснул.
3
На чужой лодке не сладко, но впереди участие родного корабля в состязании на лучший корабль в ВМФ, значит надо терпеть. Отстреляв за десять дней учений весь боекомплект оружия, лодка получила распоряжение на заход в военно-морскую базу Балтийск. Дербенёв стоял на мостике и впервые в жизни участвовал в проводке подводной лодки за тралами при заходе в незнакомую ему базу.
– От чего такой счастливый, лейтенант? – не удержался от вопроса командир лодки, глядя на сияющее лицо Дербенёва.
– Белому дню и первому визуальному контакту с берегом за неделю, товарищ командир, а то всё ночь да ночь.
– Надолго ли? Сейчас ошвартуемся и набегут целыми стаями проверяющие, завтра в десять утра предварительный разбор учений и снова в море.
– Так у нас же целая ночь впереди, успеем подготовиться.
– Ты, пожалуй, успеешь…
– А куда же я денусь, товарищ командир, с подводной лодки? – не понял сарказма в голосе командира Дербенёв.
– В сеанс телеграмма пришла: «Лейтенант Дербенёв избран делегатом на XIX комсомольскую конференцию флота, которая состоятся завтра в Доме офицеров города Балтийска, начало в 14.00. Форма одежды повседневная» вот как! А теперь радуйся!
Дербенёв не знал радоваться ему или огорчаться и поэтому промолчал.
Вечером, после успешно пройденной проверки прикомандированные старшие офицеры собрались в ресторан. Благо местная достопримечательность под названием «Золотой якорь» находился неподалёку, но в ходе подготовки выяснилось, что у помощника флагманского штурмана нет надлежащей для таких случаев формы одежды. Олег Георгиевич сначала огорчился, но потом вспомнил, что у него есть подчинённый по фамилии Дербенёв, который в аккурат приготовил форму одежды для участия в конференции, надо только погоны перешить...
– Не горюй, лейтенант, годковщину на флоте никто не отменял, а с меня причитается, – прокричал Гречихин, спускаясь по трапу, а погрустневший Дербенёв с завистью смотрел вслед сходящим на берег офицерам.
4
И снова морские мили, и снова ночной фарватер, но теперь это заход в родной порт Лиепая. Пройдя около 160 миль, Б-81 возвращалась домой. Штатный командир ЭНГ лейтенант Гавриш находился в штурманской рубке и отслеживал местоположение лодки на фарватере по техническим средствам навигации, а Дербенёву соизволением помощника флагманского штурмана дивизии было разрешено находиться на мостике вместе с опытными штурманами и даже исполнять роль старшего штурмана на заходе. Александр не однажды отрабатывал подобные действия на своём корабле, но сейчас «на людях» всё же немного волновался.
«Ну, здравствуй Лиепаяс-Бака, а ну-ка подсвети огоньком командиру его командирский створ» – мысленно подбодрил себя Дербенёв, увидев знакомый силуэт маяка, а за ним очертания собора Святой Троицы и тут же, определив место корабля, произнёс:
– Время поворота влево, товарищ командир.
– Вижу, – ответил Зайков. – Боцман, лево руля.
Лодка, как бы немного задремав, сначала нехотя, а потом послушно втиснулась между молами Южных ворот Новой гавани. Дербенёв прильнул к окуляру пеленгатора.
– Лодка на рекомендованном курсе, товарищ командир, – доложил он через мгновение.
Старшие товарищи штурманы Гречихин и Соловьёв, молча переглянувшись, только улыбнулись. Оставив за кормой Южные ворота, лодка снова повернула влево, на сей раз, чтобы ошвартоваться у сорок седьмого пирса с юга.
– А кто это там раскорячился у сорок седьмого с севера, только корма торчит из-под воды? – уточнил Зайков у своего старшего помощника.
Капитан второго ранга Некрасов вскинул бинокль и направил его в сторону освещённого места на пирсе.
– Похоже, Чуйков грузит торпедный боезапас в корму, Владимир Петрович.
– Вот повезло тебе, Александр Николаевич, – не удержался Зайков, – из огня да в полымя! Пока ты с нами ракеты отстреливал по всей Балтике, твои из дока вышли и похоже не на шутку в море готовятся…
– Штурман! В морях твои дороги! Так было начертано на учебном корпусе Каспийского училища, которое я закончил. – С напускным равнодушием ответил Дербенёв, хотя на душе откровенно скребли кошки, да так, что хотелось выть.
Но что поделаешь в данной ситуации, когда сам выбрал такую профессию и, что оставалось ему – лейтенанту, в качестве утешения? Наверное, только то, что дома его обязательно ждут, любят и сопереживают, а поход рано или поздно закончится. Хотя, как говаривал кладезь подводной мудрости и знаток всех без исключения аспектов семейной жизни Б-224 старший мичман Василенко: «Не каждой женщине дано свыше умение, а может быть и талант ждать. Также, как и не каждому подводнику начертано судьбой вернуться».
5
– Товарищ командир, лейтенант Дербенёв прибыл из командировки. – Подойдя со спины к стоящему на пирсе Чуйкову, доложил Дербенёв.
Командир, руководивший погрузкой торпед, даже вздрогнул.
– Фу ты, чёрт, заикой оставишь, – Чуйков повернулся к своему подчинённому. – Чуть сигарету не проглотил.
– Виноват, товарищ капиатан второго ранга, это всё ветер. Думал, не услышите.
– А я думал, командирский голос вырабатываешь, – улыбнулся Чуйков. – Как сходили?
– Нормально сходили, без происшествий и поломок.
– А ты как, не подкачал?
– Это вы лучше у Зайкова спросите или у Гречихина. Мне трудно себя оценивать.
– Ладно, ладно. В базу ты заводил лодку или штурман Савельев?
– Я! – не без гордости ответил Александр.
– Значит, уверены в тебе и Зайков, и Гречихин. Просто так лейтенанту столь серьёзное дело не доверят. Ладно, шагай на отдых до утра. Да, зайди в казарму, там тебя Улитин дожидается с нетерпением. Говорит, ты всю проверку политуправлением флота ему загубил, какой-то ключ не оставил.
– Когда в море, товарищ командир? – обречённо поинтересовался Дербенёв.
– А ты что, соскучился? – удивился Чуйков. – В море мы пойдём сразу после отработки береговых задач. Так что не завтра. Не переживай, отоспишься.
– Да, я собственно хотел своих увидеть…– обрадовался Александр.
– Своих, в смысле жену и дочь? – уточнил Чуйков.
– Да!
– Ну это ты сильно не переживай, не увидишь. – как обухом по голове «обрадовал» командир. – Они, кажется, уехали, или улетели. Я уж и не уточнял.
– Это как? – не понял Дербенёв.
– А так, что вчера к тебе домой ходил замполит, причём дважды. Всё ключ пытался найти от твоей шкатулки, но в течение дня никого так и не застал, а вечером соседи сообщили, что супруга твоя уехала третьего дня и ключи от квартиры не оставила.
– Понятно, – с грустью ответил Дербенёв.
– Да ты не переживай, Александр Николаевич. Вспомни, что по этому поводу говорит наш старпом.
– Не помню…– безразлично произнёс лейтенант.
– Если семья мешает службе, брось семью. – прокричал с мостика Манишевич, всё это время невольно подслушивая диалог.
Потеряв всякий интерес к берегу и его бурной жизни после услышанных новостей, Александр направился в казарму на «душещипательную» беседу к замполиту. Войдя в здание, остановился на свету, чтобы проверить: «при себе ли тот самый злосчастный ключ?» Ключ оказался в кармане. «Слава богу» – подумал Александр и открыл входную дверь. Дневальный по команде поприветствовал офицера и вызвал дежурного. В это время из каюты замполита, расположенной слева от входной двери с визгом выскочила молодая раскрасневшаяся девушка, на которой из верхней одежды была только юбка и бюстгальтер, остальные вещи охапкой она держала в руках. На ходу надевая пальто, девушка бросилась на выход.
Прибыл дежурный по команде мичман Ивашников.
– Что это у вас тут происходит? – поднимая дамскую перчатку с пола, поинтересовался Александр.
– Да это Улитин официально беседует с некоторыми жёнами и невестами офицеров и мичманов, которых не берут на боевую службу.
– И с этой, девушкой тоже беседовал? – оцепенел Дербенёв.
– Да бог с вами, Александр Николаевич, я же пошутил. Девицы эти, его постоянная клиентура. Он их на «Лауме» собирает пригоршнями, это вторая за сегодня. Но что-то видно сорвалось…
– Хорош гусь. Пока экипаж прозаически грузит боевое оружие на ветру и морозе, его доблестный замполит героически проверяет баб на профпригодность в неприспособленных для этого условиях. А мы, что опять на боевую службу, или Евгений Михайлович снова пошутил?
– Снова, снова!
– Что снова?
– Значит опять! – без тени сомнения подтвердил Ивашников. Начало в апреле, но я вам этого не говорил!
Дербенёв постучал в дверь замполита и тут же открыл её. Посредине комнаты стоял письменный стол, перпендикулярно ему ещё один, на столе красовались открытая бутылка корабельного вина и заводская фляжка, в которую обычно наливают спирт. Два бокала, один со следами помады стояли в стороне. На разобранном диване лежала раскрытая коробка шоколада. Улитин в майке и брюках стоял у окна смотрел на город и курил, потом повернулся вполоборота и сквозь зубы процедил:
– А разве вас не учили лейтенант входить, только тогда когда вас пригласят.
– Я, товарищ капитан третьего ранга, прибыл с моря и командир отпустил меня домой сменить бельё после похода и заодно отоспаться до утра, но потребовал, что бы я обязательно зашёл к вам и отдал ключ от шкатулки с документацией.
– Да выкинь ты свою шкатулку вместе с ключом за борт и забудь. Она также мне нужна, как и ты. Вон из кабинета и жди, пока я не вызову. – Улитин явно не ожидал, что кто-то вскроет его «рабочую» обстановку, и поэтому нервничал.
Дербенёв вышел из кабинета, но через несколько минут был вызван обратно.
Везде, в том числе и на столе, воцарилась вполне рабочая обстановка, без фляжек и бутылок. Диван был приведён в «сидячее» положение, а Улитин облачился в кремовую рубашку и застегнулся на все пуговицы.
Дербенёв обратил внимание на то, что замполит по-прежнему сидит к нему вполоборота, демонстрируя только правую щеку.
– Коммунист Дербенёв, вашими доблестными усилиями наш корабль и комсомольская организация, которую вы возглавляете, не прошли проверку политуправлением флота. Лично вы постоянно допускаете халатность в работе с комсомольцами, партийной и комсомольской документацией, считая эту работу второстепенной.
– Но, товарищ капитан третьего ранга, на комсомольской конференции флота говорилось совсем другое. Член Военного Совета флота вице-адмирал Аликов нашу партийную и комсомольскую организации назвал лучшими на флоте. Именно поэтому нам доверено в этом году вновь стать первопроходцами, то есть осваивать южную Атлантику и Средиземноморье.
– Коммунист Дербенёв! Оставьте свой детский лепет на ближайшее партийное бюро для его членов, которые будут судить вашу безобразную работу на порученном партией участке. И перед которыми, я лично поставлю вопрос о необходимости списания вас с экипажа. – В порыве гнева Улитин встал и всем лицом повернулся к Дербенёву…
– И когда оно состоится? – очень спокойно поинтересовался Александр пристально посмотрев в прищуренные глаза Улитина.
– Через три дня! – резко ответил замполит. – Вы свободны.
Дербенёв молча направился из каюты, но у выхода остановился и как бы невзначай переспросил:
– А коммунист Улитин уверен, что за три дня его знаки «отличия» на левой щеке сойдут? И девушка, которую этот честный и очень ответственный коммунист хотел изнасиловать прямо на рабочем месте, не пойдет ни в политотдел, ни в прокуратуру?
– Ты, что щенок угрожать, мне-е-е? – Замполит выскочил из-за стола и с кулаками бросился к Дербенёву, но тот резко открыл дверь и вышел в коридор, где Ивашников встречал прибывший с погрузки экипаж.