Бывает в жизни так, что вот встретишься с кем-нибудь, совсем немного времени с ним проведешь, а потом эту встречу вспоминаешь всю жизнь. Вот и я не могу забыть одну малышку и то, какие были у нее глаза, когда она сказала всего одно слово: «Маме!».
В тот день меня какими-то судьбами занесло в почти незнакомый мне район. И я, решив сократить путь до остановки автобуса, пошла не по тротуару, а по тропинке, убегающей чуть в сторону. Сначала тропинка шла прямо, потом делала поворот, и вскоре я поняла, что ведет она мимо стройки. Пройдя вдоль забора стройки, я наткнулась на сваленные в кучу железобетонные сваи. Валялись они как попало, но гора из них получилась довольно внушительная, по моим оценкам, высота этой горки была метров пять. И вот, разглядывая эту свалку, я с удивлением обнаружила на самом верху совсем маленькую девочку.
На вид девочке было годика четыре. Судя по всему, родители ее не принадлежали к состоятельным людям, так как одета она была в старенькие джинсики и такую же старенькую, видавшую виды, курточку. На головке ребенка красовалась красная шапочка с забавным белым помпончиком. Подивившись тому, как столь маленькая девочка сумела забраться на такую вершину, я огляделась вокруг и не увидела никого рядом. За забором шумела стройка, видно было, как работает кран, с другой стороны тропинки простиралась пустошь, и только вдалеке виднелась дорога.
Девочке явно было опасно там находиться. Чтобы не испугать ее, я заговорила с ней негромким голосом.
- Привет! – сказала я, - Ух ты, куда ты забралась!
- Привет! – ответила девочка, - а я еще и не так могу!
Мне стало страшно. Одно неловкое движение, и девчушка упадет и покатится по этим сваям, и может сильно покалечиться. Надо было как-то снять ее оттуда. Оглядевшись, я поняла, что помощи ждать неоткуда. Пока добегу до стройки и позову кого-нибудь, ребенок может сто раз свалиться. Сама забраться наверх, а потом спуститься с ребенком на руках я тоже не смогу. Кое-как вскарабкавшись чуть повыше, я протянула к ребенку руки:
- Ты молодец, но маленьким девочкам не стоит забираться так высоко. Давай, спускайся потихоньку.
Девочка послушалась и стала спускаться. Как только смогла, я подхватила ее на руки и, спустившись вместе с ней, поставила ее на землю.
- Как ты здесь оказалась? – спросила я ее.
- А просто пришла.
- С кем?
- Ни с кем. Сама.
- А где ты живешь?
- Там, – малышка показала рукой в сторону видневшегося вдалеке жилого массива.
- Не надо так далеко уходить от дома. Пойдем, я тебя провожу, - я взяла девочку за руку.
Мало того, что девочка одна ушла так далеко, она как-то сумела еще и самостоятельно перейти дорогу, по которой в обе стороны практически непрерывным потоком ехали огромные грузовые машины. Никакого светофора или перехода там, конечно же, не было. Преодолевая вместе с ней это препятствие, я подумала, что таких детей, наверное, хранит сам Бог. И еще меня поразила доверчивость, с которой ребенок охотно пошел с совсем незнакомым ему человеком.
Девочка была очень общительной, разговорчивой, и всю дорогу болтала со мной без умолку. Я чувствовала, как цепко она ухватилась ручонкой за меня.
- Ну, показывай, где живешь, - сказала я, когда мы подошли к жилым домам, решив отвести ее прямо домой.
Девочка показала мне на один дом. Вместе с ней мы вошли в подъезд, поднялись на этаж, и я позвонила в указанную ею квартиру. Открывший дверь мужчина с удивлением уставился на нас. Оказалось, что этой девочки он не знает и здесь она не живет.
Мы спустились вниз и вышли из подъезда. Я решила, что девочка ошиблась и попросила ее немножечко подумать и постараться вспомнить, где она живет. Малышка как-то очень быстро указала еще на один дом. На этот раз дверь открыла женщина, и оказалось, что здесь девочка тоже не живет. Не знать свой дом для такого самостоятельного ребенка было довольно странно.
- Ну зачем ты меня обманываешь? – спросила я ее, когда мы вышли и из этого подъезда.
Девочка насупилась и ничего не ответила, по-прежнему крепко держа меня за руку. До меня дошло, что она специально морочит мне голову, чтобы подольше побыть со мной. Тогда я подошла к игравшим неподалеку ребятам и спросила, знают ли они ее.
- А, знаем, ее здесь все знают. У нее мамка – вечно пьяная шалава.
И мне показали дом и сказали номер квартиры. Я почувствовала, как рука девочки дрогнула в моей, посмотрев на нее, увидела, что в ее глазах стоят слезы. Малышка явно все понимала, ей было и стыдно, и обидно за свою маму. Чтобы как-то отвлечь ее, я стала отряхивать на ней курточку, приговаривая, что она сильно выпачкалась, сейчас мы ее почистим, и все будет в порядке. Тут я вспомнила, что в сумочке у меня лежат две мандаринки, купленные по пути в киоске для сына. Я достала одну и протянула девочке.
- Держи. Только сейчас ее не надо кушать, она не мытая. Придешь домой, вымоешь водичкой под краном, и тогда ешь.
Девочка взяла мандаринку и стала засовывать ее в кармашек курточки. А потом подняла на меня полные слез глаза и сказала:
- Маме!
Я почувствовала, как в горле у меня запершило. Маленький ребенок, явно если и видевший фрукты, то очень редко, в кои-то веки доставшуюся ему мандаринку решил отдать маме.
В указанной квартире на звонки нам долго не открывали. Наконец дверь распахнулась, на ее пороге стояла женщина в халате далеко не первой свежести, с давно не чесаными волосами и с опухшим лицом. От женщины довольно прилично несло перегаром. С трудом сфокусировав на мне взгляд, она спросила:
- Че надо?
- Ваша девочка? – я пропустила ребенка вперед.
- Ну, моя, а че?
- Она гуляла одна рядом со стройкой. Там ребенку опасно. Вот, привела ее домой.
- А-а-а, уродина. Сколько раз говорила, чтобы не шлялась, где попало, - и женщина отвесила такой подзатыльник девочке, что та пошатнулась и еле устояла на ногах.
Второй раз за день я увидела слезы в глазах этого ребенка. Я тихо закрыла дверь и начала спускаться по лестнице, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься самой.