Было четыре часа дня, или четыре часа вечера – кому как удобнее считать. Как обычно в это время, Изя и Абрам, вышли на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Было по-летнему тепло. Солнце приветливо улыбалось, отдыхая на крыше дома, в котором жил Абрам. Лёгкий, тёплый ветерок освежал воздух, наполняя его ароматами цветов, растущих в клумбах и украшающих «Скверик Горького». Так окрестили русскоязычные жители небольшое пространство между двумя двенадцатиэтажками, на котором были установлены лавочки, росла, аккуратно постриженная травка, несколько деревьев, а так же, по краям, словно красочная рамка, – декоративные цветы в клумбах.
– Здравствуйте, Изя,– первым поздоровался Абрам.
– Здравствуйте, здравствуйте,– бодро ответил Изя.
– Прекрасный летний денёк сегодня выдался, не правда ли?
– Да, денёк сегодня приятный,– согласился Изя и добавил,– так и хочется раствориться в нём. Смотрите, Абраша, какие «две фемины...» Не идут, а, я бы сказал, плывут по паркингу. Какая грация. Словно две белых лебеди.
– А Вы, Изя, романтик, как я погляжу. Никогда бы не подумал о Вас такое.
– Эх, Абраша, Вы меня совсем не знаете. Лет сорок, пятьдесят назад, когда я был высок и кучеряв, я менял девочек, как аристократ свои белые перчатки. А теперь… – Изя прервал свой монолог в задумчивости, словно решая свой же вопрос: «А что же теперь?» – теперь,– продолжил он,– я могу только любоваться женской красотой издалека, чтобы не спугнуть невинную птичку. Благо, моя старческая дальнозоркость, позволяет мне сделать это. Ну и побебать об этом с Вами или с кем-то ещё,– улыбаясь, добавил он.
– А вот в этом Вы не правы,– возразил Абрам.
– В чём? – Удивился Изя.
– В Америке нельзя говорить вслух о том, что Вы думаете о женщине, даже если ваши помыслы возвышенны. Помните, чему нас учили в Jewish Family Service*, на курсах ESL** и адаптации эмигрантов к жизни в США?
– Да, да, Абраша, Вы правы: негров, нельзя называть неграми, чтобы их, не дай Бог, не оскорбить, а так же, нельзя делать женщинам комплименты, чтобы, ненароком, не задеть их женское достоинство.
– Вот, вот,– утвердительно добавил Абрам.
– Абраша, а Вы случайно не знаете, что американские женщины, подразумевают под этим понятием: «женское достоинство»? Я знаю, что неприлично посягать на «женскую честь», но что значит задеть «женское достоинство», я так и не понял.
– Я думаю,– с усмешкой отвечал Абрам,– что они сами этого не знают. Но это хороший способ заработать деньги.
– А вот тут поподробнее,– заинтересовался Изя и Абрам продолжил:
– К примеру, Вы посмотрели на девушку, а ей это не понравилось. «Ну и что?» – спросите Вы. А я Вам отвечу, что в любой другой стране – это ничего страшного, но США Вам – не любая другая страна, – это Америка!
– Абраша, не тяните кота за хвост,– в нетерпении перебил его Изя.
– Так вот,– невозмутимо продолжал Абрам,– такое поведение может расцениваться девушкой (или женщиной, или даже девочкой), как Sexual harassment, что в переводе на русский язык означает «сексуальное домогательство».
– Вы хотите сказать, что если я посмотрел на девушку, то значит, что я её уже изнасиловал? – недоверчиво спросил Изя.
– Я ничего не хочу сказать, я лишь сообщаю Вам о том, что может сказать эта девушка в суде, вместе со своим адвокатом,– ответил Абрам и добавил,– и что самое мерзкое, так это то, что судья, даже если судья мужчина, признает Вас виновным в этом сексуальном домогательстве.
– Допустим,– предположил Изя,– а при чём здесь «хорошо заработать»?
– Тут только всё и начинается,– загадочно произнёс Абрам. Изя молчал, но выражение его лица, как бы, говорило: «Абраша, я весь во внимании».
– Вы же не хотите попасть в тюрьму за то, что просто посмотрели на девушку? – Спросил Абрам, но Изя лишь молча кивнул в ответ.
– Представьте себе, что ни девушка, ни её адвокат, тоже не горят желанием засадить Вас в тюрьму. Они хотят заработать! – Изя продолжал молчать, покачивая головой, но взгляд его кричал: «ещё немного и я задушу тебя»! Абрам, словно не замечая нетерпения своего друга, философски продолжил:
– А как заработать? А всё очень просто: надо договориться с Изей, чтобы он выплатил потерпевшей от его посягательств девушке, приличную сумму денег за нанесённый вред её «женскому достоинству». – Закончил он, наконец, свою лекцию.
– И что, это срабатывает? – Недоверчиво спросил Изя.
– Ещё как,– уверенно сказал Абрам. – Вы ведь не захотите париться на нарах, даже американских, с телевизором в камере, только за обращённый на красотку взгляд?
– Да, пожалуй,– согласился Изя и горестно добавил,– бедные американские мужчины…
– Но я бы, всё-таки, скорее пожалел американских женщин, нежели мужчин,– неожиданно заключил Абрам.
– Это почему же?
– Изя, представьте себе женщину, которой в жизни не сделали ни одного комплимента... – Абрам выдержал паузу, чтобы его друг, как можно сильнее прочувствовал драму американской женщины, и продолжил: – Пусть она тысячу раз будет гордой феминисткой, но поверьте моему опыту: каждая женщина хочет знать, что она красива. А как она может об этом узнать, если ей никто об этом не говорит? Вот и ходят они безвкусно одеты, жрут что попало и пахнут, кто во что горазд.
– Да, Изя, Вы, конечно, правы. И те две фемины, явно не коренные американки, причём, я не имею в виду индейцев, которых истребили предки сегодняшних американцев. Теперь, Абраша, когда Вы мне всё так обстоятельно рассказали, мне таки стало жаль американок, честное слово. Теперь я понимаю, почему во многих компаниях есть такое понятие, как «dress code», говоря по-нашему – форма одежды для персонала. Не укажи американкам, как одеваться на работу, они, чего доброго, придут туда по-домашнему: одетые в байковый халат и тапочки на босу ногу или в толстых носках, когда холодно.
– А чего стоит документ, который подписывает американец при приёме на работу, в котором он обещает не насиловать своих сотрудниц! – Язвительно сказал Абрам.
– А это что ещё за бред? – Удивился Изя.
– Это не бред, а американская действительность. Каждый американец, после того, как его приняли на работу, но перед тем, как начать непосредственно работать, подписывает некий пакет документов, часть из которых посвящена этому «Sexual harassment». А там, говорится, что он, даже в виде шутки или анекдота не может сказать женщине или о женщине что-либо такое, на что женщина теоретически может обидеться. В силу этого, американские мужчины стараются вообще не говорить о женщинах. При разговоре с сотрудницей говорят только о работе. Конечно, ни в коем разе нельзя прикоснуться к женщине: ни поздороваться, ни, дай Бог, поцеловать ручку. Даже если один мужчина вслух другому мужчине говорит что-то о женщине, а в это время какая-нибудь сотрудница это слышит, она имеет право пожаловаться на этих бедолаг начальству и даже подать на болтунов в суд.
– Так что, выходит, что мы с Вами тоже не можем побебать на эту тему?
– Выходит, что нет.
– М-даааа…– В задумчивости произнёс Изя. – Вот тебе и культурные достижения демократичного американского общества,– философски добавил он.
Солнце уже опустилось (словно на медленном лифте) до самого lobby. Небо, словно стыдясь сегодняшнего диалога Абрама и Изи, а, возможно, того, к чему привело женское феминистическое движение в Америке, густо покраснело. Два старых еврея засобирались домой. Поддерживая друг друга, они встали, обменялись немного трясущимся рукопожатием и, развернувшись каждый к своему дому, медленно, постукивая палочками, пошли по домам.
Февраль 16 – 21, 2011
* Jewish Family Service – организация, помогающая эмигрантам освоится в новой стране.
** ESL (English Second language) – программа по изучению английского языка.