Вяжу носок
Сижу вяжу. Одна. Носок начала вязать. Кому не знаю . Пригодится. Вчера вот выменяла на носки петуха., а то куры чисто затосковали, без мужика всем плохо. Раньше на посиделки ходили, вязали и разговаривали, а теперь у одной глаза стали слепнуть, у другой пальцы скрючило, а третья богатая стала, а разбогатела она из-за плетней. Ой, и во сне не снилось, чтобы плятень из хвороста длинной чуть больше метра стоил полторы тыщи. Это все богатые попридумали, в старину вдарились. Я на днях старый дерявянный половник за 200 рублев продала, какой-то придурок купил, говорит еслибы не трещина на боку, 300 рублев бы дал. Я им мужа усмиряла, ежели пьяный являлся, ну последний раз дюжа поусердствовала. Давно я хотела этот половник выкинуть, но приловчилась собаке кашу им месить. Да я его в кои веки за десять копеек купила.
Ой, люди добрые, как плятни людей измянили! Всю жизню звали в хуторе его Жоркой, а теперь, как стал плятни продавать, как с изнанки на лицо вывернулся, жана Дуня стала звать Гошей, да так нажимает на эту букву Г, аж в ушах шипит. И подбирает такую речь с буквой «G».
- Гоша, гляди в гамно не наступи, граблями сгряби».
Ее мать приезжая была, тожа на ету букву спотыкалась. Так все ее и передразнивали:
-Гришка, гад, подай гребенку, гниды голову грызут.
Вот сижу вяжу, спицы цок, цок, а я думаю - деревня большая, а начни перебирать по дворам мужиков, так и остановиться не на ком.. Вот начну с правой стороны. Пятро. С виду ничова, не сгорбленный, идет шагает широко, аж ширинка трещит, а вот как сядет за двором на лавку с кучей газет, так и не сгонишь. Вчера иду мимо и спрашиваю:
-Пятро, ну че там пишуть?
- Да сплошные аварии и кактаклизмы
- Так у тебя газета вверх ногами, переверни и аварий не будет.
Да ну его грамотей.
Дальше Савелий. Этого не поймешь — то ли он дюжа работящий или дурак. Лежит на самом солнцепеке пузо греет, глаза щурит на солнце, потом вскочит, схватит тяпку и давай огород полоть. Кучи травы и голая земля. Все прополол и редиску и помидоры посрубал, Зоя жана отбирает тяпку и гонит его взашей. Непутевый.
Дальше хата Хомяка, все его зовут так, а он привык и отзывается . А Хомяком его прозвали за обжорство. Были на сенокосе, сели в обед перекусить. Достает он трехлитровый бидончик щей, луковицу с кулак, кусмягу сала, штук десять яиц , трехлитровую банку молока и булку хлеба. Все умЕл, живот поглади, крякнул, взял косу, как маханул, сразу на пенек попал и коса пополам. Зачем он мне такой, он меня с патрохами съест.
А дальше Антоша. Длинный, худой, расчетливый, скряга, аж скрипит весь.
Жена варит еду, а он контролирует:
Одной спичкой можно три горелки зажечь, а ты на каждую тратишь по спичке.
Все, что ему дарят на праздники, он собирает и дарит другим, запутался и куму назад его же зажигалку подарил, а жене принес ее же букет, только на другой день, подвялый, с мокрой открыткой.
Получали зерно. У кого веревочки из шпагата мешки завязывать, у кого проволока медная, я клочок полотна порезала на ленточки, а у него самые крепкие — резинки из старых трусов. Как на грех у меня не хватило одной веревки, у него пучок из кармана торчит. Прошу дай одну, так он не дает, говорит самому пригодятся. Поискала я в траве , нашла кусок проволоки, а он тут как тут:
-Давай поменяю на резинку.
-Да проглоти ты ее свою резинку, чтоб
она всегда из задницы торчала.
Да ну его, думать за него не хочется.
А дальше Фунтик. Этот совсем мне не понятный мужчина, если его так можно назвать. Страшно любопытный. Вот все ему надо знать. Сидим в сторожке ждем бригадира, свои бабские новости рассказываем, чую кто-то под дверью сопит. Подхожу тихонько и рывком открываю дверь вовнутрь, он от неожиданности на пол свалился и руку от уха оторвать не успел.
А дальше Лявонтий. Холеный, как медный таз для варенья, блестит. На нем ни одна пылинка не задерживается. Да откуда ей той пылинке быть, он в поле ни одной ногой не ступал. Писатель. Пишет, и пишет, одна строчка на другую драться кидается, все тетради из магазина исписал, ученикам не досталось. Дисер.., диститрация говорит, труд многолетний. Курит и пишит, опять курит. Весь огород в окурках и дым из трубы валит.
Ну вот ишо подумаю за Григория и начну носок сбавлять. Мужик по всем статьям подходящий, одна червоточина — на носу бородавка. Говорю его жене Христе — выведи эту нечисть. А она в ответ:
-Пущай растет, так надежней, бабы не позарятся.
Бабы тоже бывают дуры.
Ну вот, пока всех перебрала и носок связала, все не без дела. Пока думала, так и мужиков полная хата была, а за стол сяду, одна, чего хочу и сколько хочу поем и спички не считаю. Да ну их. Завтрева переберу остальных мужиков с другова края и второй носок свяжу. А на посиделках языками чесать — грех брать на душу. Вот так то оно и лучше. Вроде и одна и не одна. Со всеми переговорила, никого не осудила.