Из цикла «Псой Аполлонович помнит всё»
(Книга-мистификация)
Я помню Дюка Эллингтона,
Он забегал ко мне порой,
Играл, мурлыча монотонно,
И улыбался мне бездонно,
И растворялся за игрой...
Он так любил мою избушку,
Так обожал степную даль,
И леса милую опушку,
И колченогий мой рояль...
О Дюк, минувшего мне жаль!
Минувшего, где как в тумане
Мерцают мне твои черты,
И тот рояль, и те кусты,
Где черный, сквозь воспоминанье
Сам, как рояль, мерцаешь ты...
* * *
Я помню Сталина героя.
Твердят, что гад он и злодей.
А я не стану. И не скрою,
Что любовался им, взирая
На то, как он любил людей.
Детей – особенно. Узбечку
Особенную (Мамлакат,
Кажись) - в руках держал, как свечку...
А мог бы задницей о печку,
Когда б воистину был гад.
Но не был. Улыбался сильно.
И сильно тихо говорил.
И все росло при нем обильно,
А он лишь трубочку курил.
Бывало так, в денек погожий,
Зайдет ко мне на огонек,
А я и рад, - ну до чего же
Удачный выдался денек!
Пойдем, Иосиф мой пригожий,
Пойдем, присядем на пенек...
И шли, судачили... заметки
Свои черкал он на дворе
О том, о сем, о пятилетке...
Чай закипал к ночной поре...
И можжевеловые ветки
Уютно пыхали в костре...