Ты [не] можешь войти в космос
2. Виноватые
Ты всё ещё слышишь эти голоса, правда?
Не такие, как голоса людей, или животных.
Люди уходили из домов, покидали насиженные места. Города пустели. Почему? Какой смысл уходить, если уже выжил? Что их ждёт за километрами шагов?
Толпа людей без лиц медленно и уныло плыла прочь от своих домов. Семьи и одиночки. Откуда? Неужели нет способов перемещаться быстрее, компактнее?
И там стоял Осанн. Такой же безликий, как и толпа людей, что плыли прочь из города. Только Осанн шёл в противоположную сторону. И это зрелище его обескуражило. Люди просто уныло плыли. Достигли его, словно волна на мелководье, и так же уныло, словно бы не замечая, плыли дальше. По дороге. Скажи же хоть слово! С каждым новым человеком, не обратившим на него взгляд, Осанна переполнял страх, смятение. Люди… люди… а люди ли это? Вот они уже ныряют в тоннель, скоро исчезнут. Как будто и не было.
- Почему… почему… - бормотал Осанн, пытаясь проглотить приступ паники. – Люди же…
Он так хотел видеть людей. Но ноги не позволяли ему броситься за ними. Не позволили ему плестись за ними.
А перед ним лежал пустой город. Скоро мутная голубая дымка охватит почти весь мир Осанна. И он вновь упадёт на колени, чувствуя, как забывает значение слова «решительность».
И вот он, стоит передо мной, как отец, пришедший забрать сына из песочницы.
- Что, вспоминаешь потихоньку? – спросил он. С тревогой в голосе, с тревогой в глазах, что еле видны.
Я быстро замотал головой в стороны.
- Но, ведь, ты плачешь не от того, что просто ударился? – для наглядности Осанн ткнул пальцами во врезанные в мой противогаз иллюминаторы.
Я плакал. Правда?
Как же вытереть слёзы, не снимая противогаза? Нужен ли он на самом деле?
Невозможно было носить эту маску долго. Слишком жарко внутри. А когда медленно и осторожно снимаешь её – кажется, что вместе с маской слезает кожа. Я не говорил Осанну, что снимал противогаз. Просто, чтобы освежиться. Может быть, я просто не умею его носить. Но не представляю, как Осанн может носить его всё время. Он даже спал этой ночью в нём. На одном перекрёстке, под сделанными профессионально баррикадами из какого-то пластика, мы тогда развели костёр и долго говорили. Точней, говорил Осанн, а я лишь кивал. Потому что я ничего не знал – я не мог поделиться своими предпочтениями и мыслями. Я не имел собственного мнения.
Ощущал себя вещью.
- Не волнуйся, - сказал тогда Осанн, заметив, видимо, как я смотрю на языки пламени. И замолчал.
Казалось, что он хотел что-то добавить, но остаток слов утянуло мыслями, тонущими в треске костра.
У Осанна были такие глаза … виноватые. Создавалось ощущение, что именно таких людей можно встретить лишь пьяными, в подворотне, провожающих головную боль вонью мусора. За что-то он себя точно винил. Оно и понятно – в таком-то мире.
Вина… надеюсь, это чувство
гложет и меня…
- Ну что, пойдём дальше?
Вокруг лежали люди. Много людей. Я обернулся и видел десятки тел. Как я мог их не заметить раньше?! Почему так много? Почему они лежат и не двигаются?
- Ты чего это замер?
Почему? Почему? Я пытался выдавить из себя слова, но, кажется, бубнил лишь под свой нос. Здесь
Здесь
Здесь словно был оживлённый перекрёсток. Люди Горел зелёный для пешеходов свет, и десятки – может, сотни – людей ходили по длинным пешеходным переходам, и потом вдруг разом
полегли
Казалось, сама реальность шумела в моих ушах рёвом сирен. Волны проносились по небу – звуковые, ударные.
Л-люди.
- Миру?
Л-люди… что с ними?
Земля была усеяна людьми. Даже там, где не было зебры.
Поднялся. Упал. Вновь на ногах, я подбежал к человеку. У него было лицо, стрижка. Тёмные волосы. Высокий плащ, под ним – деловой костюм. Тело не холодное, нет. Что-то есть, я уверен.
Ветер зашелестел одеждами этих людей. Казалось, сам туман перестраивался.
А люди поднимались. Но тот, что теперь лежал на моих руках даже и не думал шевелиться. Словно спал. Как и говорил Осанн.
- Помогите! – крикнул я людям, что окружали меня. – Этот всё ещё не может встать. Нужна помощь!
Они встали. Люди встали. Обступили меня. С каменными лицами. Они же теперь двигались. Всё должно быть хорошо.
- Почему вы молчите?
Рука опустилась на моё плечо и мгновенно наполнила теплом. Я вскрикнул. Но это всего лишь был Осанн.
- Ты что-то видишь? – спросил он.
Что?
Осанн, помоги…
Яркие всплески дыханий. Пространство искажалось от биения сердец.
Никого не было. В руках – пустота. На коленях – пустота. На плече – рука Осанна.
Меня колотило, словно озноб скрутил все мускулы колючей проволокой. Голова страшно трещала. Осанн пытался прикоснуться ко мне, но каждый раз одёргивался, словно я раскалён до неимоверного жара.
Люди… Здесь были люди… куда же…
-Куда?
Осанн что-то говорил, пока меня колотило изнутри. Пытался помочь, но что он может? Даже я не знаю, как от этого избавиться, или просто … не помню.
- Что? – переспросил он, стоя на коленях прямо напротив меня.
- Куда подевались люди?
- Вирус же…
- Вирус убивает… но не уносит тела.
Я не знаю, был ли бы город полнее, если бы был усеян телами мёртвых людей? Но пока я точно знаю, что он ужасно пуст без людей.
- Я не знаю, - ответил тихо Осанн. – Наверное, большинство встретило вирус в своих домах. Или, когда заражённых было меньше, стали хоронить погибших…
Осанн выглядел виноватым.
- Извини.
Он опасливо коснулся моего плеча.
- Можешь мне не верить, я сам мало что понимаю в этом мире. Но одно я знаю точно – ты странный, - и улыбнулся. Я не видел его улыбки, но она слышалась в интонации.
Даже в интонации улыбка звучала фальшиво. Он сам себя пытался развеселить.
- Миру, - он вновь обратился ко мне. – Ведь ты ничего не помнишь об этом мире, ничего не знаешь, и я, как самая последняя сволочь, не помогаю тебе в этом. Тебе ведь страшно, да? Давай сейчас…
Но Осанн замолчал, увидев, что я медленно повертел головой.
- Во мне нет сил что-либо исправить. Самое хорошее для меня сейчас – это неведение.
- Уверен?
- Я боюсь… но не того, что что-либо не знаю. Пока что я боюсь знать.
Осанн молчал, переваривая мои слова. А потом кивнул, словно сбрасывая с шеи камень.
- Тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Ладно, извини… вообще история – предмет бесполезный. Никогда её не любил!
Осанн понимал… не меня, но то, что могло со мной твориться – кажется, он пытался просчитывать варианты. Я же стоял на коленях и требовал в бреду, спрашивал, куда исчезли люди… что со мной? Я не хочу знать, но даже сейчас я бы вновь и вновь повторял этот вопрос. Я точно странный…
На пустынном перекрёстке мы были окружены квадратом зебр, мёртвыми глазницами на нас смотрели светофоры, а здания, казалось, замёрзли от планетарного безразличия. Пока я унимал дрожь в руках, Осанн отошёл от костра – заглянул в один из магазинов-витрин…
Мне хотелось понять, кого я вижу в первую очередь в Осанне? Вообще, кто такой Осанн? Каждый раз, когда он отходит от меня, то каждое его движение напоминает заложника, которому к спине приставили оружие и сказали подавать виду.
Медленно Осанн зашёл в один из магазинов, видимо, чтобы обчистить очередную кассу и набить рюкзак очередной денежной добычей. Он хотел подержать в руках миллион.
Интересно, сколько сейчас времени? Костёр трещит, и тень, которую я отбрасываю, достаточно сочно выделяется на грязном асфальте.
Что делать? Как вернуть память?.. забавно, когда я спросил себя, что же я должен делать, невольно закрался вопрос о смысле жизни. Голубой туман, удивительным образом затапливающий город, преображал краски. Казалось, он играл на самом моём вкусовом и цветовом предпочтении. Становилось холодно лишь от одного взгляда на стены зданий, которые должны быть серыми, чёрными, но были синими. Казалось, что вот-вот над головой проплывёт косяк рыб.
Осанн вовсе не обчищал магазин. Он сидел на корточках и смотрел куда-то под прилавок. А когда я окликнул его, он вздрогнул.
- Извини, задержался, - сказал он.
- Что-то интересное?
Под прилавком лежал ребёнок. Обёрнутый в газеты наподобие кокона. Не больше десяти лет. Кожа бледная, гладкая, чёрные волосы, тревожное выражение лица.
- Он тоже…
- Ну а как же иначе? – ответил Осанн. – Он даже и не понял, наверное, почему выжил, когда остальные умерли, и теперь это неведение его доконало…
Но мы всё равно говорили шёпотом. Это немое городское молчание, там, на улице, оно было простым – можно было крикнуть изо всех сил, так, чтобы эхо разнеслось по городу, и чувствовать себя всё так же. Но здесь, когда я видел этого ребёнка, казалось, даже переход на нормальный тон меня бы оглушил.
- Осанн, - шепнул я другу. – А как ты отличил меня от тех, кто уснул навсегда?
Вместо ответа открылись глаза. Мальчика. Потом ещё шире. И ещё. Открылся рот и вырвался на волю пронзительный детский крик. На самом деле он не был таким уж громким, но я всю жизнь, которую могу вспомнить, прожил в тишине, и этот крик буквально прошёлся бороздками по моему тихому мирку. Я прижал уши руками и упал на пятую точку, а Осанн в растерянности стал оглядываться, будто бы боясь, что сейчас прибудут полицейские и посадят нас.
А мальчик кричал. Потом замолчал, чтобы втянуть в лёгкие побольше воздуха. И снова закричал. Но даже и не попытался сбежать. Заметив, что я был деморализован, Осанн наклонился к ребёнку и заткнул рот ладонью.
- Не дыши! – сказал он, и начал свободной рукой копаться за пазухой своей куртки.
Достав респиратор, он быстро налепил его на мальчика, который не закричал вновь, когда его рот внезапно освободили. Кажется, это действие его удивило.
- Теперь кричи дальше! – радостно разрешил Осанн и повернулся ко мне. – Я чертовски обожаю делать добрые дела!
Медленно убрав ладони, я заметил, что крика больше не было. Лишь голова тихо гудела, провожая последние кусочки эхо по своим стенкам. Вена на виске тревожно пульсировала, а руки дрожали – вот до чего меня довёл этот ребёнок.
- Прошу, не убивайте, у меня ничего нет! – сказал ребёнок, поняв, что слишком долго молчал.
- Молчи, сопляк, и будешь жить! – Осанн заговорил карикатурно-прокуренным голосом бандита. – Мы пришли забрать твои ноги!
- Забирайте! – даже не задумываясь, выпалил бедняга. Настолько ему было страшно.
Именно этот ответ заставил Осанна перестать издеваться над мальчиком.
- А если начистоту, - немного удивившись начал Осанн. – То что ты забыл здесь мальчик? Как ты прожил столько без маски? Где твоя семья?
- Без маски? Зачем маска?
- Видать ему нужна совсем огромная доза вируса в воздухе, - сказал Осанн мне, и вновь повернулся к мальчишке. – А ты – просто слон, малыш. Тебе чертовски повезло, что мы тебя нашли.
- Я бы так не сказал, - глаза мальчика с грустью упёрлись в носки ног, натягивающих газетное полотно, которым он был укрыт.
- Один остался, да? – понимающе протянул Осанн. – Прости, что мы так внезапно. Но мы же не просто так появились, чтобы тебя напугать. Мы пришли, чтобы спасти тебя и избавить от грусти! Мы, - Осанн бросил на меня задумчивый взгляд. – Мы – посланники Бога!
- Бога?
- Именно! – Осанн разошёлся не на шутку. – Он сожалеет, что всё это случилось с тобой. Меньше всего он хотел, чтобы это задело тебя. И он специально прислал нас для того, чтобы попытаться хоть как-нибудь всё исправить.
Он трагически склонил голову.
- Бог победил всех врагов, угрожавших нашему миру, но если бы он знал, как это всё заденет тебя, он бы позволил всем им жить.
- Мистер? – голос мальчишки вернул Осанна из фантазии, что волнами раскрашивала всё новые и новые картины в голове. – У вас есть что-нибудь поесть? Я не ел несколько дней.
Даже сквозь противогаз было видно, как засиял Осанн.
- Мальчик, поднимайся! – сказал он, гордо выпрямившись. – В нашей программе есть два места, которые ты просто обязан посетить!
Но ребёнок не вставал.
- Я не могу, - тихо ответил он, вновь потупив взгляд в носочки.
- Что, описался? – спросил Осанн. – Не волнуйся, тебя здесь никто не осудит. Мы всё же слишком страшные в этих противогазах.
- Нет… проблема в другом…
- Ну, не стесняйся, говори! Мы поможем! Ведь, правда? – он обернулся ко мне и я послушно кивнул. – Ну вот! Я, и мой друг – мы оба готовы на всё, только чтобы ты перестал хандрить!
- Я не могу … ходить.
- Что?! Ты покалечил ноги, да? Ты просто покалечил ноги. Не волнуйся, мы отведём тебя в больницу. Мы, кажется, мимо одной проходили. Уверен, наших знаний хватит, чтобы помочь тебе. Надеюсь, ты не долго был с травмами, дай посмотреть на твои ноги, ладно?
Медленно и осторожно Осанн прикоснулся к покрывалу из газет и надорвал его, освободив ноги. Штанины были практически в клочья изорваны. Многочисленные увечья и синяки.
- Господи, тебя что долго волочили по земле, бедняга?! – ужаснулся Осанн. – Ты… ты… ты что, ничего не чувствуешь, когда я касаюсь твоих ног?
- Это паралич, - объяснил мальчик. – Я не чувствую ног.
- Как ты столько прожил?
А потом подумал и сказал:
- У меня есть две мысли по этому поводу. Во-первых, не стоило мне прикидываться, что я хотел забрать твои ноги. Во-вторых, думаю, мне не хватит знаний, чтобы вылечить тебя.
Удивительно, но ребёнок улыбнулся.
- Тебе понравилось, да? – обрадовался Осанн. – Хочешь ещё шутку? Я много шуток знаю. И за всю жизнь не дорасскажу!
Я просто стоял в сторонке и молча наблюдал, как Осанн рассказывают мальчику под прилавком шутки, а мальчик скромно смеялся. Я даже и не представлял, что мог сказать. Я впервые видел чьё-то лицо. И лица меня завораживали. То, как губы подгибались в улыбку, как брови поднимались и опускались.
- Скажи, куда нам тебя отнести, и поговорим в дороге, - сказал Осанн. – На ходу лучше шутится.
Но мальчик помотал головой – ему некуда было идти. И всё же он улыбался, когда говорил это. Я так и слышал слова Осанна «Пока ты улыбаешься – ты жив». Почему я не могу улыбнуться? Почему я до сих пор мёртв?
- Не хочешь ли пойти с нами? Я просто так тебя здесь не оставлю. Тебя надо одеть и накормить. Больше ты не будешь ползти сам. Ползти будем мы!
Мне казалось, шутки Осанна могли обидеть, но мальчик не обижался. Улыбаясь, он протянул руки, и Осанн поднял его.
- Ууух! Какой тяжёлый. Слушай, тебе ж не нужны ноги, да?..
И мы направились к месту нашего отдыха.
The Album Leaf - Story Board