головорливые оргазматические паразиты мысли это внутренние интерьеры метастазов оргиастические ландшафты брызжущего на стены мозга небесный эдем погружённый в невидимый улей кошмара как в беременный живот бога то что входит в мозг христа без стука то что плодит мясные крючья похоти в бомбоубежище вечности сварливый кошмар испитый с ладоней чёрной Беатрисы среди клыков поэзии вооружённой скурпулёзными караванами безумия и клочьев милосердия то что срывается с холстов и крыльями увечит парящими арфами идёт по пятам и глоткам выдавливая младенцев из утроб страдание поэтов как мастурбация умирающих под вспышкми выстрелов смертельных камер папарацци надгробных венков соблазна осквернение половых визгов проецируемая редукция фантазма то что навечно застряло внутри обнажённое сердце чёрной Беатрисы держу в кулаке иней оседает на прах и немую наготу инцеста развоплощённого дитя мёртворождённой осени
Кимберли прибила свою улыбку к виску распятия распахивая платье объятия и улыбка летает по комнате за невидиым кимоно слепой Мицуко и играет кларнет сминая звуками мягкое тело подопытного Будды вскользь по спальням вен ангелы в больничных халатах спелые стулья правосудия в зрачках маленькой Кимберли
следы на полу неба выцветшие холсты мёртвого Эдема туши горящие тела распятий под ногами рай пропасть беззакония цепкая хватка астрального благовония
опиши мне очертания тайных ласк о которых мечтаю…в твоём теле сливаются воедино бескрайние пейзажи дней и ночей бессонных…в глазах твоих песни умолкших фонтанов…и жеманство бледной осени…любовь моя мимолётный хохот слоновой кости…любимый, дай руку…среди рваных тел, крови истории и слипшихся от пота и семени прядей неудачливых любовников, наши тени, искусственные слёзы ночей, останутся непогребёнными…испытание любовью…затянувшаяся проба смерти…боль, которая не глохнет…стук сердца и ты уже на краю могилы…свежие раны на обугленных руках…мальчик с профилем фараона…умирающий на моих руках…дрожание необозримых миров…сцена обрезания мёртвых младенцев…трупы голодных девочек разлагаются, как мухи…агония ангелов в час последнего суда…
мы поделим Ад пополам, о, мой невидимый сторож ночей, переливающий свет во тьму, превращающий кошмары в грёзы удивительной красоты
эта комната представляла собой уменьшенную копию нашего сна, где объятия длились вечно, на фоне необузданных совокуплений зеркал а поцелуи превращали кровь в вино, где лунный свет будил в нас солярную похоть, и анатомия грёз выдавала в нас нагих странников, обречённых жить вечно
Два разорванных лика в витраже, о, если б возникнуть посмели в здании Последнего Суда
ты одеваешься в обломки мёртвых теней неблагозвучно роя могилы для звёзд и хороня слова склепе чужого скальпа
порою наши сны встречаются как взгляды и пьяные карлицы устраивают стриптиз срывая друг с друга корсеты на берегу Сены
Херувимы прячут свою наготу в кровавых туннелях
ещё накануне нас пожирало солнце а теперь мы греем кости и наша кровь густеет на ветру
мои губы при свете луны пускаются в бегство
Я бросаюсь в свое детство как в море
брызги летят по театру, который готов, как ребенок, снова вернуться в цирк и стать арлекином рабом слепого акробата
на расвете кровать опустеет и тень ливня этого гаванского одиночества настигнет тебя
слева направо - деревья,
А на нижних ветвях музыканты и звуки их за спиной Господа как уходящее солнце инцест струй речных безымянных
наши сны это струпья душ измождённых небесной гангреной ангелов тяжёлой походкой выходят они из Инферналья и небо с зарубцевавшимися пурпурными ранами и снег тающий на обветренных губах и соловьи в рощах как незабудки и гроздья рябин невинность забытая в камышах невеста хлещет розгами по ногам жениха ослепшего от неонов Сан Франциско ангелы падают с небес как порнозвёзды и диснеевские галлюцинации оживают как подснежники тучи стонут и девочки страдают в пустынных ночах полных ветчины и маминого загара мне снится звук клавесина арто кусает губы и режет запястья влажный запах плывёт по холстам и простыни и сердца размоченные проказой и рвота в подворотне и пот бесплодного поэта чьи губы заплетаются в поцелуи невидимые бокалы в свете горящих как факелы ран никому не уснуть пока не затянутся пурпурные раны небес и не покажутся стены новых храмов
здесь и сейчас в этой фосфоресцирующей тьме имена имеют не больше смысла как и междометия
или скрипки распятия и тромбоны хаоса и лютни беззакония чёрные тени клавиш и белокурые карлицы прячущие свои гениталии в партитурах и пустых глазницах
каждый из нас блуждающий пейзаж перед лицом бесконечности этот милый мир обнажённой плоти и грусти китайской туши
я целую растерзанные следы твои
пока мёртвого жениха моего не занёс этот преждевременный листопад
смех твоего огня я привыкаю к жару твоих немыслимых глаз
иногда он стонет так пронзительно что и стены не помогают мы любим просто чтобы не разучиться любить или не начать ненавидеть?
только так можно не сойти с ума во время составить завещание для тех кто по-настоящему любит и верует
мальчики с коралловыми телами снятся друг другу в тайных будуарах небес их поцелуи цвета прошлогодней листвы рвут мою память в клочья
глубинные шумы биенье сердец параллельные взгляды нимф я наклонился к тебе чтобы поцеловать хотя мои желания всегда простирались дальше простых любовных или просто дружеских банальностей я заметил что у неё длинные ногти она держит в руках верёвку смотрит в открытое окно так откровенно выражение лиц по ту сторону реки мальчики давят виноград пока проститутки пишут мемуары восковые фигуры мокнут под дождём в зеркалах
я купался в её теле плёл плети из жемчужной плоти
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Мне кажется, я бог
тело лишённое невинности шелестит как прошлогодняя листва оно потеряло смысл
- Ты ведь pада, не так ли? Всем известно, что ты
потаскyшка. - И твеpдо: - Hy, отвечай!
- Да... Я pада...
- Рада чемy?
- Рада томy... что показала... что меня секли...
Лепет ее был едва слышен. Повтоpяла ли она, сама не понимая, что говоpит, или
была искpенна?
портовые портьеры и любовь как просвет между ягодиц той имени которой ты не заслужил но хочешь назвать своей сплести венок из плетей пока проститутки тушат окурки и убирают твою постель пока они моют посуду свои тела и просят прощения у уток
Не постоянные клетки сознания,
Дают повод для бесчастной агрессии,
В обстоятельствах не видит НИКТО,
Не понятных вин увидеть в тебе,
Тщеславные,не верующие лица происходящего,
Борятся за своё благословение,
Крики бунтующих в неСЕБЕ...
Как сожравшие клопы твоё тело не наСУЩЕЕ,
Уста скотчем заклеившие,
Изнуряют твоё противостояние,
Кровь безнадёжности,
Звоните,звоните в свои колокола...
Поднажать на ту суть,о которой мечтал,
Шкафом откроются глаза,
Жидкие стёкла по щекам не скажут верный прогноз,
Мчатся без остановки МЫ,
Солнце только мой и не важно кто ТЫ,
Мозайкой обернётся невидимый век,
Увидив полуночный ,бездвижный бег,
Для вечно-выжитого стаканного ДА,
НЕ дышать и громко провозглашать,
Тревог и волнений ,как бисер,
Зная не поймут моих писем,
Пробудивший подвиг НЕРВОразведчика,
Это всё акция чтобы жить неЛУЧШЕ.....
разбилась пурпурная плоть сна и плачет лик человеческий над морем и тонет беспомощный чёлн скорбей в ледяном потопе вечности
Пикассо: Готов ли ты вызвать жизнь на дуэль? Поплатившись за это своим талантом?
Бармаглот: скелеты лиц как паутина рвутся как листы бумаги
Пикассо: симптомы тянут к звёздам губы натянуты на табуретку сомнамбулическая печаль распятий водопады дрессированных сновидений славят Бога мрамора и девственного пепла
Бармаглот: Седой карлик повесился в беседке
Алиса: От всего отрекусь, кроме солнца. Розы милы мне садов Адониса, что расцветают с зарей и до заката умрут.
Пикассо: Дайте мне пройти язычником путь мой, слушая звучанье свирелей заглущающих
суету молитв всё тщетно перед этими порывами ветра
ты – чёрный лебедь подлунного будуара отражающийся в зрачках инфернальных грёз
абсент будоражит и вскипает любовь
мёртвая невеста идёт навстречу свадьбе с небесным женихом
соединившись с ним в вальсе или фанданго
в час когда луна обнажает своё лицо во сне когда жестокость проецируется на экран виртуального супрематизма и где та ****а которая окажет тебе бесплатный приют и чьё одиночество окажется твоим последним пристанищем путёвкой в ****ский эдем
Ожесточенный мороз покрывал землю в тот день, снег, подобно крупицам льда вонзался в тела идущих однй цепью людей…Не было причины…они просто шествовали взавшись за руки и окутанные металическими цепями…Метал сливался с обожженой кожей морозом, что едва оторвавшись отходил с плотью людей… Иней покравыл ресницы и пустые, слепые глаза…. Это напоминало парад слепцов, ищущих жизни лучшей, чтобы можно было прозреть… Я стояла там среди них…. Ощущая соитие металических оков с моей кожей…. Однако, увы я была не слепа….я могла лишь лицезреть уведенный кошмар… как старцы, дети , женщины, мужчины шли в неизвестном направлении… Чувствовуя обжигающее пламя льда на своемм теле я старалась идти, хоть ноги были настолько хрупки, что готовы были тут же разлететься на милиарды кусочков… Мне напомнило это мое сердце…что так же было заледеневшим….Но теперь я понимаю какого ему….ведь я вся, в сею секунду больше была похожа на ледяную скульптуру …однако.. ледышку с глазами наполненые болью, кошмаром и ужасами…
Обледеневшие люди стояли прикованные цепями к друг другу, метал сливался с кожей, обжигающе оседал на плоти человека… иней покрывал их тела..
одиночество убило наши чувства и это может быть то же плата за успех мастурбация на электрическом стуле не всегда приводит к оргазму в лабиринтах текста насилие становится перманентно неуязвимым боль улиц оседает на смущённых лицах непостижимой квинтэссенцией экзистенциальной пустоты наших распахнутых к небесам тел мы теряем свои тени очертания на тарелке детские гениталии разорванные половые мускулы твоя жопа открыта для ненависти всех туда входящих ты живёшь вне меры двести баксов и ты вывернешь свою ****у наизнанку неужели мы так и не научились поднимать себе настроение бесплатно топить свою скорбь в простых и аутентичных удовольствиях политики ждут перемен праведники вечности грешники отпущения грехов джанки товар звонит телефон может это бог тот кто оставил тебя в живых и обрёк на ****ские муки судороги мира конвульсии израненных влагалищ кому не нравится жить в любви придётся научиться получать простые удовольствия от фальшивых свобод бледные отверженные руки и вот уже всё вокруг пылает, летят щепки отрезанные конечности распятые туши свиней фригидные интонации мясника оторванные лепестки тонких губ кишки на площадке для гольфа использованные презервативы на детской площадке кость твоего *** застряла в моём горле большего я и не прошу сотни слов алыми каплями растекаются по манжетам газетных заголовков ты трахаешь слабоумную карлицу её сентиментальные причитания большего и не надо это любовь к экспериментам иногда, кстати, заводит в тупик вся эта хуйня пугает так же как куски обугленной плоти в твоём сортире остатки девственной плевы смытые в канализацию вернись к своему насильнику попроси прощения за бегство открой для себя небо заново бог зайдёт за тобой утром он не будет звонить в дверь ослепшая вселенная рассыпается как шутливые осколки родственных связей
её поцелуи прерывались пощёчинами она стала живым воплощением тайной женственности такая любовь - вызов сокрушающая сердца и звёзды
мы отправились в опасное путешествие к новым горизонтам и крутым берегам иных вселенных под бременем онтологического Содома
распыляя девственность на камни как милосердие
разве не могут слова падать на сцену как химеры танца как галеры с содранной кожей джонни помоги мне я умираю её труп был найден за пазухой арлекина за пазухой слепого арлекина она всё таки нашла его стала зеркалом она стала надгробьем она стала стеклянной куклой она теперь принцесса рабыня арлекина но только мёртвая распни и меня и сыграй на трубе реквием который звучит во мне пока проститутки тушат уток
Как ты смогла повеситься в открытом океане сансары?
Her Frau:
Наверное, змеям очень больно, когда они линяют или как это там у них называется? Выползают из старой кожи. А может и не больно. У них под старой кожей есть новая, а у меня, кажется, сразу мышцы.
Большие ожоги семидесятой степени на ключицах и плечах, на руках и на спине, на лице и на макушке, на ногах и на гортани, на лёгких и где-то внизу живота, зубы-угольки и уже запахший беконом пересохший язык. Я дымлюсь и думаю.
дымлюсь и думаю дымлюсь и думаю - шепчут стены и зеркла и даже Микки Маус лишился своего хвоста он долго терпел пока не настал его час стать тобой хотя бы на один раз
И фиолетовая листва осени склонялась к её ногам, только у меня одного был ключ к вратам её постельного рая
В лунном сиянии наши тела как тела неудержимых сатиров на берегу океана нас ласкает прибой и свет звёзд заставляет тебя снять с меня скальп одним своим поцелуем
мистерии нарумяненных звёзд
блуждающие огни беззащитных сердец
пристань девственных соблазнов
под сенью алмазных ангелов
мы поместились в спичечную коробку мы как стойкие оловянные солдатики межзвёздного холокоста нас не мучает ни совесть ни жажда
между листьями сновидения чёрных клавиш слезится голос виолончели стремится на стигнуть раненого внгела слепого матадора небес где вакханалия гелиогабала и его воины
ты надела кимоно рассвета прозрачное как нагота Ветхого Завета
ты была Христом и Антихристом одновременно Адамом и Евой в тебе сплеталось миров астральное круженье ты стала переводчицей с языка тишины и даже твоя красота не выдерживает бремени собственной наготы
Сначала круги света, потом кресты. Все это порхает. А вот и новая картинка – на сей раз в глубине моих закрытых глаз. Это девушка с красной повязкой на глазщах абсолютно нагая медленно выплывающая из мрачной залы и исчезающая в галлерее потом снова возникающая за колоннадой. Я вижу её хрупкий силуэт. Остальное скрыто туманом.
блеющие призраки острова мёртвых мумифицированная неподвижность сирен
внешнее безумие души зрелищно как бунт костей
марроканская юность опутана терновым венцом радости абортами преждевременными родами неоплаченными счетами молочными телами бездетных Лолит с проколотыми языками и погребёнными под грязными простынями и окровавленными платьями от Гуччи таитянская ночь искусственное молчание чёрного мальчика который ложится на белоснежное ложе погружаясь вместе со мной на глубину преступления страсти меланхолии тревог вгрызаясь в плоть соблазна оплёванных снов огни апокалипсиса на горизонте мы тушим свечи воск капает смешиваясь с потом и семенем речи горькие как бурбон глаза Де Сада
...он хотел убить меня...но он кончил и успокоился...что было потом... я продолжал ласкать себя... мы мастурбировали вместе... потом пришёл стыд смешанный с удовольствием и грустью вселенской похоти... это была моя первая любовь...Кен...потом Бен...потом...Микки...он кончил 4 раза подряд... в его распоряжении был мой зад...потом начался весь этот маскарад...соблазнительная видимость наших нагих тел подобна монументам среди галлюциногенных руин....фаллосы, как вулканы извергающие потомственное семя призрачных убийц, землетрясения, вызванные героиновыми лихорадками, преступлениями, выставленными напоказ и венерическими болезнями всех общественных связей…преступная халатность маленького человека виновна в истеричной привязанности к иллюзиям…обнажённое тело жертвы – симулякр…указывающий на местонахождение коленопреклонённого убийцы… Секс может быть важен, но только в том случае, если ты не чувствуешь боли. Если ты понимаешь, что только предательство приблизит тебя к свободе. Любовь есть закон. Любовь ниже воли». Если я прикончу тебя, то никогда не забуду. Сейчас ты отдаётся мне в последний раз. Я ещё раз докажу тебе свою бесконечную любовь, когда это острое холодное лезвие найдёт горячую возбуждённую плоть. Когда он войдёт в него по рукоять. В лунном свете кровь меняет свой цвет. Это обман зрения и разума. Эта возможная любовь, не ставшая реальной.
обычно всё самое важное происходит с нами ночью когда слова молчания застревают в трубке и возносят нас на небеса всё остальное болтовня по человечески говорить можно только ночью нащупать подлинную искренность вещей а ещё трахаться при полной луне немного подвывая и наивно трепеща перед бездомными созвездиями и наступлением дня ведь именно при свете солнца начинаются все революциии и террористы бомбят и захватывают наши города ночью они врываются в наши дома насилуют слова накидывая петлю на шею проституции, морали и смысла
отражается ли твоя жизнь в зеркале заднего вида?
да когда ты даёшь задний ход и нажимаешь на газ
истина ходит за нами по пятам пока мы играем с её отражениями в прятки мы сами стали испражнениями этого тайного посвящения в ничтожество и каждый может раздавить или ещё лучше задушить голыми руками собственную правоту тогда в процессе её удушения может возникнуть искра истины
мы дремлем в объятьях метели которая поёт суровые гимны любви и её распятых оков
мы по-прежнму вместе как эхо гибели богов
сумерки догорают на твоём лице отражаясь в тебе я прочно вхожу в твою плоть ты пьёшь меня как чёрное молоко Завета капля за каплей так муза поглощает поэта
тела наши хрупки как карточные домики но прочны как мосты к вечности нам уступает дорогу тьма и мы рукоплещем сиянию рассвета я пью нежность твою с острого ножа прикусив губы как будто началась война этот вальс с перебитыми крыльями уносит нас далеко над горами и над могилами вознеслись мы блаженно и легко пурпур твоих волос и влажный мрамор плечей освещает весь подлунный мир и не надо даже свечей сияние твоей наготы очищает и небеса и землю пробуждая лунные грёзы что заставляют биться наши сердца и окрыляют тоску по объятьям которым не видно конца
мы бродили в кошмарных лабиринтах замёрзших трюмах сознания слепые клоуны распятые между безумием и алкогольными парами разбитыми лицами и вспотевшими лбами оказавшись на месте
здесь даже наши отражения пахнут гиацинтами и розами
страданием по тайным ласкам
объятья как венки
терновые соблазны
астральной мглы
Возможно ли потреблять собственную смерть как истину ежедневно и регулярно в тех же объёмах что и сновидения?
"Сигареты и соло Колтрейна - это всё нужно человеку в жизни"
Жизнь - это... неверный монтаж
когда ты наступаешь на лягушку тебе становится противно но когда ты топчешь истину ты соскальзываешь в зону тотального наслаждения
Пугающая тишина парализованных городов навязывает свои жестокие правила здесь больше невозможно сохранить индивидуальность, прогнозы неутешительны, а гонорары недостаточны
улицы открыты для сексуальных меньшинств банкротов пацифистов видеокамер и свободного хронометража гнусный распухший язык прилипающий к горлу мешающий дышать тонкие полоски срезанной кожи в свете витрин чей бесполезный неоновый блеск расплавляет крылья твоих политкорректных кошмаров если сорвать наглую маску плоти можно обнаружить банальное отсутствие человечности кислый запах сгнившего мочевого пузыря трясущийся эпилептичный член ржавый женский анус в паутине сифилитичной боли лавина дерьма сметающая твои лицемерные поцелуи надежду на понимание и любовь близких кто сказал что всё должно закончится так быстро нет радость моя моё трепетное одинокое создание я найду тебе нового мальчика который приучит тебя жрать всю ту липкую ложь нагло вырывающуюся из его трусов капающую на твоё лицо как обжигающий воск как обглоданное до костей распятие
Я надеваю терновый венец и встаю на четвереньки во мраке пустой комнаты, в животной непредсказуемости я крадусь как послушный пёс к своему невидимому господину. Я хочу знать, кто управляет моим сознанием. Это не человек, не свинья и не ангел. Я знаю, что это существо хочет меня трахнуть. Но я не уверен, что оно где-то рядом. Я даже не знаю его имени. Я смотрю в зеркало и, возможно начинаю подозревать, что в этот момент я ненавижу себя даже больше, чем Бога. Это не развлечение, это предательство. В конце цивилизации нет нашей вины. Великое одиночество настигло нас, как разрушительные последствия экстатических опытов. Вечно новое видение мира в каждый миг своего существования, и в созидании и в разрушении... вторники преследовали пятницы...осенние листья связали нас невидимыми узами астрального брака... сновидение напрокат...кошмары прорываются сквозь кожу как личины добродетели дни прорывают плоть и заходит солнце сознание гаснет и образы паразиты душат голыми руками ослепшую душу внутреннего Ницше и растерзанного им Бога я ползу ползу к Истине восседающей на троне из костей откровения...легко вспомнить то что можно забыть но как вспомнить то что не было забыто то что не существовало в памяти а проскользнуло сквозь пальцы времени и лихорадочно забилось под стулом вечности в новом эйдетическом пространстве в молчании Пины Бауш...21 поцелуй утонул в крови с крыш стекают перья и дети играют в войну но осколки луж режут пятки и 21 поцелуй тонет в гипнотическом пространстве пентаграмма страдания горит с обоих концов от весны до весы свечи не обжигают увядшие цветы и поцелуи угасают вместе с розами... пространство сна растекается на твоих губах. Я хочу исчезнуть вместе с тобой, дождись меня, ты мне очень нужна, прости, что не могу снова быть с тобой остаться в твоём теле в тебе тебя, прости, что изменяю, но я пропитан твоей кровью, я хочу уйти вместе с тобой, туда, где слова исчезают во сне ночи, чтобы снова, каждый раз, по-прежнему искать твои губы, обмениваясь непостижимыми жестами, в тайной обители любви, освященной блаженством тысячи поцелуев, где ты всегда со мной, я вижу, как блестят твои глаза, и всё моё тело содрогается от твоих прикосновений, я слежу взглядом за движением твоих рук, как медленно они опускаются на мои плечи,…и её кожа отдавала нежным золотом зари, мы неизъяснимо стремились поглотить друг к друга в перверсивных эмбрациях…эти тела, которые истребляет экстатический голод ночей…тьма, из сердца которой на нас обрушивается рискованный свет похоти и безумия…
И фиолетовая листва осени склонялась к нашим нагим телам, но, только у меня одного был ключ к вратам нашего постельного парадиза
трупы света падали на руки остатки недопитого виски... и созвездие одноглазого сутенёра
и
оргазмы забытые на террасе приюты для мятежных тел прекрасные мучители просачиваются сквозь сновидения гниют в глотках гениталии старых городов машины повешенные на магистралях оглушительная музыка кино бойни оргия в вестерне остатки сновидений умертвляют зеркала мастурбирующие гипотезы незнакомцы ебутся в ресторанах срывая двери с петель кончая на обеденные столы утренний неон одиночества тишина рассвета не отбрасывает тени подземки поглощены сновидениями и брызжет на мутные промежности зеркал сперма призрачных мальчиков прекрасные мучители близко они бьют в барабан наша внебрачная кровь стекает по экспериментальным обоям осени растопленнная сперма затопила юные лица рассветных городов и вопят от одиночества в утреннем дожде травмированные улицы смертельные сновидения и эрекция дрожащих колен вечерняя нагота тишины протезы в дверях члены всё глубже зарываются в синеву нагие мальчики появляются на экране и их тут же умерщвляет закат дрожат простаты во взрывах фотовспышек запутавшиеся в воспоминаниях частной жизни плоти возбуждение ускользает из под ног тайный акцент проституции условности смуглых тел на вершинах быстротечных соблазнов вялотекущие успехи экскременты мучителей прилипшие к членам тела ускользают из сексуальной подоплёк снего проваливается сквозь ладони лондонских цитат и раскрепощённую грязь уличной брани юношеского маразма кресло режиссёра вакантно тени слухов и бесконечная жестокость редкий дар удовольствие от бесплатных пощёчин материальные манеры морали не стоят внимания слепой публики альтернативные миры долговязого секса сияющая роскошь голых вен глаза обращённые на запад мальчикам присваивают женские имена язвительные реплики усталых мышц странные пожары деревянных лестниц сопротивление крови бордельные практики вгоняют религию в кому туалетные обиды превышают лимиты паразиты ненавидящие чистоту тёмных волос интерес к твёрдым членам упиратся тебе в лицо кризис рациональности восприятие уходит на пенсию сны либерализма трепещут перед проститутками улыбка шлюхи единственный способ добиться твоего внимания хорошо ли быть девочкой которую продаёт её семья стук высоких каблуков и вой приближающихся полицейских машин чучела мёртых медсестёр клетки с мёртвыми эмбрионами предметы искусства хоронят в стеклянных музейных гробах невинность и свобода несовместимы пренебрежение к благу недоступно глазам мастурбирующие фантазмы истощённых тел галактики зачумлены истеричными воплями милосердия shake the desease невоспетая городами тишина разражается мумифицированной плотью иррациональности эрогенными пальцами кошмаров фантастический ландшафт тряпичный смех прилипающий к мускулистому телу успеем ли мы кончить до захода солнца незавершённый жест прерванных импульсов саморазрушающиеся лабиринты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли
every cunt looks the same... у кого билеты на поезд?
чем тебе запомнилась та шлюха?
у неё как и у Истины неухоженные ногти и толстая задница
и двое слабоумных детей - симулякров
я хочу каждое мгновение выходить поцелуем из твоего окровавленного рта как это необъяснимо о боже ты соединяешь эти гиацинты сплетаешь судьбы и сердца но страдание перевешивает часшу весов под высокими кронами этот полуразрушенный собор эти угли и и свечи на холодном ветру поцелуи наши сворачиваются и становятся горячими каплями янтарного дождя...
...барельефы брошенные храмы мы идём по невидимым ступеням а проходят века мы их не замечаем проплывают чёрные облака и встают кровавые радуги кого влечёт подобный путь?
это особый мир где мы все связаны наши лица пришиты наши души скрещены
возможно это философский инцестобнажённые нимфы с младенцами ...купание Дианы...одиночество Рембо вставшее поперёк горла как ванильный торт...времена года как трансвеститы в гротескных нарядах... арлекины и паяцы...сырые простыни ноября...когда Микки сова вошёл в меня...я распахнул свои объятия и он застонал...я отверг его просьбы...он заплакал...я смеялся...море стелет нам постель...волны разбиваются о наши неприступные тела...это Париж чёрно-белого сна... палачи гонят стада... какая странная тишина... погоня за тенью Ницше... задвинув жалюзи... расстегнув ширинку сна... день кончается...когда кончаю я...холодная тайна осенних постыней и любовного самообмана...у нас больше нет крыльев...мы берём сновидения напрокат друг у друга и каждую ночь меняемся телами...становясь священной пищей для дождя...мы загоняем своё ничтожество в угол, туда, где оно становится видимым. Когда моё лицо отражается в зеркале, оно становится непристойным. В приступе осознанного безумия я переживаю душераздирающий экстаз...взоры вдов крики сов алмазный лабиринт страха вороньё поднимается со свежих могил...я снова обхватываю зад Джоконды и улыбка исчезает с её лица и меои слова неуклюжи как верблюды...патология снисхождения сострадания к слёзам звёзд свет чёрных молний бьёт по глазам скитальцев и прижимаясь к обнажённым розам холокоста мы тонем в безжизненной пустыне небес и слышны вопли венецианских зеркал и голод фабричных шлюх затмевающий горизонты и пенисы свастики и белые рояли и ослиные туши и электрический ток и пот похорон и семя катафалков и зыбь острых стрел и членов и пуантилизм духа суицида и орнаментальной тоски и розовощёкой грусти экскрементов бумажные тигры обнажают свои игрушечные клыки и бегут к последнему водопою
Радостное забвение обезличенного существования. Цвета и звуки сходятся на одной стороне вещей - декораций юности жизни, той, что отличается активной природой. Текущая из других пределов, она входит в нас и из ран поэзии бьёт кровь. Все эти нервные окончания пространства, мириады электрических разрядов, унаследованный жребий смертных. Безумие стоит выше жизни. Экстатическая энергия, устремлённая в распахнутые тела-гробы, пульсирует от звука к звуку, пользуясь ресурсами жалкой человеческой природы. Каждая падшая мысль равна звуку. Агрессия мимолётного желания, ставшая видимой, локализуется в чужом сознании. Когда извращённость мнений большинства доходит до предела, складывается противоречивое впечатление, что что-то человеческое всё же присутствует в дьявольском коварстве при отрицании трансцендентного. Скрытая тайна распада и катастрофы, которая длится уже тысячи лет. Архетип единого контраста рушится на окраине сознания. Воплощённый содом предстаёт перед нашими глазами как преданный Эдем. Кристальное сердце падшего ангела приобретает форму спектрального разложения, как следствие – разрушается иллюзия вселенского маскарада, маски снимаются по обоюдному согласию.