Но в казарме ночами нам частенько не спалось.
Ночами мы, как правило, вели беседы «за жизнь», рассказывали смешные или ужасные истории.
- Вот, пацаны, мне недавно Потя (прапор Потеряев) рассказал, - начал татарин.
Прикол этот случился в нашей части где-то в восьмидесятых.
Послали, значит, бойцов в помощь колхозу на картошку, ну, и с ними студентки работали. Но поскольку девчонок было слишком много, то бригады сформировали таким образом: 9 – 10 чувих и один солдат. Корзины, там, мешки носить. Так вот, был там один, большой прикольщик, и у девок пользовался большим успехом. Как-то утром он после особливо бурной ночи просто упал в поле на пустые мешки и заснул без задних ног. А девицы, его жалеючи, мешки и корзины сами ворочали, давали страдальцу отдохнуть, короче. Но тут завозбухала тетка-бригадирша, толстая и оручая.
- Ты, - стала кричать тетка, - тут развалился, как тебе не стыдно, девушки корячатся вон, а ты дрыхнешь!
Ну понесла, в общем, - «такой-сякой, комсомолец, поди, солдат гребаный…»
- Да пошла ты!
- А вот я все вашему командиру расскажу. Как твоя фамилия?
А пацан спокойно так ей отвечает: «Пенис». «Пенис, - говорит, - моя фамилия».
И что вы думаете? Женщина простая, необразованная, поперлась в штаб к командиру, начальнику тыла, и промеж ними происходит следующий диалог:
- Ты сидишь тут в кабинете, бумажки пишешь, а вот пенис у тебя не работает!
Командир удивленно:
- Почему это он у меня не работает?
- Да вот так вот! Девушки и так, и сяк корячатся, а пенис твой валяется, и хоть бы что ему!
- А откуда вы знаете?
- Да я своими глазами вижу, что я, слепая? Да за такое наказывать надо, я выше напишу, если мер не примете!
- Нет уж, с пенисом я сам разберусь.
- Разберитесь, разберитесь. Выговор дайте или там в стенгазете нарисуйте.
- Да это фигня все, вот я счас расскажу, - заговорил Пух. – Вчера звоню на КПП. Какая, спрашиваю, машина вышла? Тимербай мне: зеленая. Я, мол, говорю, знаю, что зеленая, номер какой? А он мне, прикинь, хрен нерусский, «белый», говорит.
Так мы сочиняли довольно долго, затем наставал момент «глушить дизеля». Но глушили мы их по-своему, по-особому, можно сказать, любя.
Прислушиваясь, мы услышали храп. Витал встал, взял полотенце, подошел к спящему, растолкал его, но не сильно.
- Где ключи от танка?
- Какие? Не понял… В кармане возьми… - залепетал спящий.
Витал сунул ему в руки полотенце:
- Брат, подержи коня, я пойду до сортира сгоняю.
Спящий сжал полотенце. Витал, немного погодя, стал слегка подергивать его за край, на что спящий начал вскрикивать:
- Тпру! Тпру, я сказал!
Так мы бродили по спальному корпусу, выделывая всякие глупости, и наткнулись на спящего солдата с погонялом «Гладкий». Гладкий спал, в чем мать родила, и храпел так, что стены тряслись. Мы аккуратно подняли его вместе с кроватью и перенесли в туалет – там он никому не помешает. Затем унесли туда его обмундирование, а потом нарисовали на лысой голове свастику, а на лбу йодом жирную звезду.
Утро было неспокойным: нас подняли по тревоге в четыре часа. Мы стояли в строю и слушали дежурного по части:
- Рота! У вас сегодня ушел в самоход боец. Кто он?
Молчание.
- Слушаем список, проверяю.
Список остановился на фамилии «Гладиков».
- Где Гладиков?
Тишина.
- Дежурный, выгоняй роту на плац!
И тут в туалете послышалось движение, и в коридор выскочил голый, с испуганными глазами и большой звездой на лбу Гладиков. Ошарашено посмотрев на нас, он рванул в спальник.
- Кто это?
- Гладиков.
Гладкий тем временем просвистел в голом виде обратно в туалет и через минуту выбежал уже в форме и встал в строй. Ржанию нашему не было предела. Ни дежурный по части, ни Гладиков не могли понять, что случилось.
- Рота, кто это сделал?
- ?!
- Дежурный, я спрашиваю, кто это мог придумать?
- Не знаю, товарищ майор. Аномалия, полтергейст какой-то…
Магии в армии тоже хоть отбавляй. Однажды ночью мы занялись спиритизмом. Подготовили все, как положено, сели в кружок, положили руки на блюдце и Мелкий начал загробным голосом при свете свечи вызывать духа:
- Нострадамус, приди к нам!
Блюдечко зашевелилось.
- Ух ты, пацаны! По ходу пришел, задавай вопрос.
- Какого цвета лампочка?
- Да ладно ты, давай чё-нибудь нормальное, дух-то ведь может и не знать про лампочку.
- Ладно. Скажи телефон Моники Левински.
Смех, раздавшийся в спальнике, разбудил полказармы. Наконец, успокоившись, мы начали вызывать следующего духа.
- Юрий Гагарин, выходи!
Тишина.
- Юрий Гагарин, приди к нам.
Тишину прервал крик дневального:
- Дежурный по роте, на выход!
- Ссека, ссека, пацаны! Проверка!
В считанные секунды мы разбежались по кроватям и принялись храпеть. В спортзале, оказывается, в это время кто-то между делом бил наколку и теперь тоже скакал по кроватям.
- Блин, чуть-чуть недоколол!
- Да ладно ты! Прячь все в тумбочку.
- Ё-мое, жженку (черная смесь, добываемая путем разбавления в новокаине жженого каблука от сапог – для татуировки) пролил!
В спальнике загорелся свет. Проверяющий прапор стал вслух пересчитывать нас по головам. Затем он остановился в проходе:
- Дежурный, я не понял, что это такое? – спросил он, указывая на предметы нашего гадания.
- Рота, подъем!
Мы построились, делая сонный вид, и внезапно расхохотались. Оказывается, жженка пролилась в аккурат на лицо Тамчелая, и теперь он стоял с черной мордой и белыми зубами, как негр.
- С тобой что, боец?
Тамч стал придумывать отмазки, но дежурный его опередил:
- Это он работал до отбоя, уголь таскал, а вот умываться не любит.
- Понятно. Ладно, боец, иди, умойся. А теперь скажите мне, что за хренотень в предпоследнем проходе?
Молчание и удивление, сонные лица.
- Если сейчас я не узнаю, что это, вы пойдете ползать по плацу!
Опять тишина, и тут вякнул Мелкий:
- Товарищ прапорщик, это я… гадал.
- Твою мать, гадалка хренова, быстро всем спать!
От плаца мы были избавлены. Такие вот ночи, беспокойные сны.
Утро, как обычно, началось с крика дежурного о подъеме. Утренняя зарядка, развод шли своим чередом. На разводе ко мне подошел какой-то душара:
- Фима, сегодня в ПМП стрела будет после обеда, - сказал дух и скрылся из виду.
Понятно. Стрелой называлось собрание всех положенцев гарнизона – по три человека с каждой роты, для решения каких-то проблем.
Мы с Виталом прибыли на стрелку, взяв с собой журналы для записи больных. Войдя в столовую, увидели, что все уже в сборе – сидят за столом, накрытым всякими армейскими деликатесами.
Положенцы связи начали первыми.
- Пацаны, на КИЧу скоро должны будут закинуть дага Малыша.
- За что?
- За ним большой косяк. Бетора знаете? (Бетор был самым что ни на есть настоящим лохом и тормозом, и почти всю службу провалялся в ПНО – психо-неврологическом отделении). Так вот, этот гад пытался Бетора отыметь. Понимаете?
- Урод, он не только погранвойска опозорил, он еще и русских опустил.
- Да Бетор и сам-то лошак. Ну, и чё теперь? Что решать будем?
- Я предлагаю Дага опустить. Кто «за»? Единогласно.
Затем начали мы.
- Ладно, пацаны, дага мы на КИЧе опустим, вопросов нет, но есть другая проблема. Я гляжу, связь по-тихой стала борзеть.
- Почему это? – возразили связисты.
Витал спокойным голосом продолжал:
- До нас все чаще доходят слухи и жалобы из других рот, что вы ставите их на бабки, и двигает все это по-тихому Седой.
- Да, пацаны, - поддержал я. – Так дела не делаются! Вы гребете под себя, уже и к нашей роте подбираетесь. Сапая на бабки поставили, а сегодня я узнал, что и Мелкому счетчик включили. Что за дела-то?
Седой начал было что-то возражать, но Витал его остановил:
- Осади, Седой, ты кто такой вообще? То, что ты местный, - нам это как-то побоку. Мало того, что ты молодой, мало того, что ты птица, ты вообще тут никаких прав не имеешь, так что кончай беспредел!
В конце концов, все накопившиеся вопросы и проблемы были разрешены мирным путем и стрела завершилась небольшим банкетом.
В гарнизоне же продолжалась все та же бурная, но однообразная жизнь.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/02/28/1227