11 февраля от Тегерана до Каира

       
        Февраль. Первое весеннее солнце среди холода. Пушкинский «день чудесный» наверняка был в феврале. Хотя по старому стилю, может, был и январь. На «тот» январь пришлась и пронзительная смерть Поэта.
        И не его одного.


        «Того» 30 января 1829 года лютую смерть принял российский посланник в Персии, автор великого «Горя уму» Александр Грибоедов. Вчерашний враг, принуждённый к унизительному для него Туркманчайскому миру, «молчаливо одобрил» нападение на русское посольство в Тегеране местных «исламских революционеров». Да-да, озверевшая толпа уже тогда шла на ненавистного Вазир-Мухтара как на притеснителя мусульман.
        И случилось это по новому стилю 11 февраля. И была потом встреча Пушкина, направлявшегося в Арзрум, со своим мёртвым другом на горной дороге у Тифлиса. «Что везёте?» «Грибоеда». А до того была встреча у живописной крепости Ананури и с персидским принцем Хозрев-Мирзой, что направлялся в Петербург просить прощения за Грибоедова. Просьба подкреплялась, как потом выяснилось, увесистым алмазом «Шах», что и сейчас украшает Кремль. Плата за кровь…


        В советском отрывном календаре день 11 февраля 1979 года, хорошо помню, был отмечен как 150-летие смерти Грибоедова. И в этот день Тегеран снова был в центре мирового внимания. Ровно 150 лет спустя Вазир-Мухтара снова убивали – и уже окончательно. Для иранцев он был не с севера – он и такие, как он, были с запада. Не совсем был точен Есенин, обращаясь к загадочной персиянке Шаганэ «потому что я с севера, что ли». Шаганэ в чёрном хиджабе шла в первых рядах сторонников Хомейни.
        В тот день «полностью и окончательно» победила исламская революция – и всё немногое «западное» в Иране перестало существовать.
        Я, молодой тогда комсомолец, радовался. Ещё бы – на глазах сбывались заветы Ильича о революционном пробуждении Азии и неизбежности мировой революции. Ну, пусть сперва зелёные знамёна ислама – всё равно ведь исторически неизбежно «перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую» (конспектируя лекции по истории КПСС, я даже придумал для этого ильичёва откровения удобную аббревиатуру – ПБДРВРС).
        Однако «иранский Ленин» аятолла Хомейни что-то никак не «перерастал» – вместо этого начал возрождать мрачное средневековье с лесом виселиц и побиванием камнями прелюбодеев (потрясающе звучит английское слово stoning!) Вспомнить бы тут пророка Ису, пусть и не признаваемого Христом, но чтимого же и в исламе! Не вспоминали. На смену виселицам быстро пришли автокраны – как гильотина на место топора. Попасть на эти краны стало возможным, в том числе, «за богохульство» и за «моральное разложение» – по навету завистливых соседей, чем не инквизиция?
        Ну, а родине мирового социализма досталась сомнительная честь стать по науке Хомейни «вторым мировым сатаной» после Америки. Иранские революционные плакаты, свободные от суннитских запретов, изображали этого сатану с серпасто-молоткастыми очами, напоминая стилем родной журнал «Крокодил».
        Никак не побеждала полностью и окончательно революция и в соседнем Афганистане – а ведь там воевали наши солдаты, мои сверстники (не поступи в институт, мог бы воевать и я). В итоге сдавать научный коммунизм, да на «отлично», стало уже душевной мукой. Очень скоро грянет перестройка, и споёт Юрий Шевчук своё знаменитое: «Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра!»


        Что ж, не у одной России «свой путь». Когда стала ясна вся уникальность исламской революции, когда она, пожрав немало своих детей, всё так же публично вешая и «камнюя», всё ж повела Иран по пути модернизации (и без кавычек), когда сделала возможным даже пребывание у власти президента-реформатора Хатами – тогда вдруг выступила пугающая аналогия уже не с ранней весной, а с поздней русской осенью. 1979-й год на глазах становился примером востоку, как 1917-й – западу.
        Да и только ли востоку, только ли мусульманам? Ведь, вглядевшись в политическую систему современного Ирана, вдруг понимаешь – да тут, по сути, то же разделение трёх ветвей власти, те же политические свободы (их на бумаге везде больше, чем в жизни!) – только во главе не исполнительная власть, а «всего лишь» судебная. Жесток шариатский суд (хотя без автокранов жесточе ли нашего "басманного"?)– но главная ли это деталь в общей картине?  Ну, а если без шариата? Что, новая модель политического устройства?
        Есть, отчего задуматься «привычным демократиям», не исключая и российскую. Есть, отчего грозить «мировой контрреволюцией» за такой пример.
        А тут ещё выяснилось, что "благодаря-вопреки" исламской революции иранские режиссёры стали снимать замечательное национальное кино, а иранские музыканты - лабать полуподпольно национальный хард-рок. Ничего не напоминает?
        А молодые персияночки, правнучки есенинской Шаганэ - ну, просто непередаваемо сексуальны в своих чёрных нарядах (видел их в Дубае - весёлых, радостных)! И куда аятолла смотрит? Впрочем, не вздумай: за связь мусульманки с немусульманином для обоих уже припасены камни "стандартного" размера (он строго регламентирован официальным документом).
        А недавно попался журнал "Деловой Иран" - и впрямь деловой. Но под конец последовал и рассказ об иранской школе. Оказалось, что с прошлого года там введён курс "полового воспитания". Вот это да! Вот это исламское общество! Это кто ж после этого "мракобес"?


        32-я годовщина исламской революции ознаменовалась революцией новой – египетской. Её апогеем вновь стало 11 февраля уже текущего, 2011 года. Египтяне, четверть всех говорящих по-арабски, за две недели добились отставки Хосни Мубарака, правившего почти 30 лет. Невиданно! Давно ли я сам, загорая в Хургаде, глубокомысленно рассуждал о некоей «египетской силе» тамошнего режима? А сила-то оказалась вовсе не у него.
        Вместе с египтянами ликовали и иранцы. Президент Ахмадинежад вообще назвал уход Мубарака «новой исламской революцией». Что это он так? Будто не знает о роли «главного мирового сатаны»! "Идейная слепота" вроде той моей, комсомольской? Или что посерьёзнее?
        Да, «демократиям» впору и «репу чесать» – куда теперь кривая вывезет? К Ирану или к «Аль-Каиде»? Ведь, кто бы ни пришёл к власти в Египте, «нового Мубарака» уже точно не будет. Мир меняется на глазах. Будущее тревожно – что будет «со свободой и демократией»?


        Впрочем, и Иран то и дело закипает "народным гневом" - "главный сатана" не дремлет. Дошло до того, что жестокие стражи исламской революции стали отказываться стрелять в "братьев" - вот ведь "сатанизм", а? Но если закипит - тут и Каддафи невинным котёнком покажется.
        Свержение Мубарака "обошлось" Египту в несколько сотен жертв. Свержение "демократического" шаха в 1979-м "обошлось" Ирану, говорят, в двести тысяч (да миллион унесла война с Ираком, да "всего" сто тысяч - сами аятоллы за тридцать лет). Во сколько встанет свержение "кровавого режима" аятолл? И так ли оно нужно?
        Атомная бомба? Страшнее ли она будет в руках Ирана, чем некогда в руках Сталина? Или Мао? Или Кима, что совсем не Юлий? Или соседнего столь же "фундаментального" Пакистана?


        Устал рассуждать. Прогнозы – слишком неблагодарное дело. А главный ограничитель любой свободы и любой демократии – в смертности нас грешных.
        Но магия даты 11 февраля не отпускает. Почему? Грибоедов – Хомейни – Мубарак?


        Да, нет! Всё гораздо проще.
        11 февраля 1963 года Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Стар собрались в студии на Эбби Роуд, чтобы записать свой первый лонгплэй «Please, Please Me». В тот же день запись была окончена. Опасения Ринго, что его выгонят из ансамбля за слабую технику, не сбылись. Очередная стычка Джона с Брайаном Эпштейном завершилась к ночи дружеской пьянкой. До начала «битломании» оставались считанные дни.


        А на следующий день, 12 февраля, родился я.
        Как хорошо, всё-таки, быть ровесником не исламских, не демократических, не народных, не социалистических и не иных революций!
        Как хорошо быть ровесником революции «Битлз»!



        P.S. И как хорошо, вопреки всем контрреволюциям, пройтись, наконец, мимо той самой студии по Эбби Роуд!
        Студийный забор исписан граффити вопреки даже слёзному плакату с просьбой к битломанам всех стран соединяться сознательно. Граффити закрашивают, но ненадолго. Самым пронзительным было: "Back in USSR! Help!"
        На дворе август 14-го...