«Тамбовская область
Умётский район
Софьинский сельсовет
деревня Вторая Натальевка
Путилиным…»
Круглые крупные буквы адреса не вмещаются в строки. Я пишу под диктовку бабушки письмо к брату. Письмо на Родину.
Тук, тук, тук… стукает вставочка о дно чернильницы. Тук-тук, тук-тук… – начинаю ёрзать и спешить.
Тук-тук-тук! – строго, костяшками пальцев стучит по столешнице бабушка:
– Не спеши! Ошибку сделаешь! Это ведь письмо брату, письмо на Родину… – стишивает к концу она голос.
Для меня «Родина» – это кинотеатр «Родина», это картинка на обложке «Родной речи», ещё – какой-то непонятный ДУБ (дерево, но не берёза!), с дуплом (зачем портят деревья?!). Я не знаю, откуда берутся дупла, знаю только, что их выдалбливает дятел, и не пойму, что же это за существо, если в дупле прячутся пять человек!!!
«Здравствуйте дорогие и уважаемые брат со всей семьёй…» – вывожу я, снова нетерпеливо тук-тукая, на что бабушка немедля отзывается своим тук-тук-туком:
– Не стучи! Перо сломаешь! Не спеши: ошибку сделаешь! Это ведь письмо брату, письмо на Родину.
В письме «на Родину» целую страницу надо выводить: «… и привет…», «… а ещё поклон…», «… да зайди, скажи…», «… да не забудь передать…».
– Бабуня, – спрашиваю я, – сколько улиц в деревне?
– Ты пиши, пиши! – укоризненно тукает она о столешницу. – Надо всем привет… пиши…
«… А ещё, брат, помнишь ДУБ с дуплом, где мы прятались пятеро в дупле от грозы? – поклонись и ему… коли нету – месту его поклонись…»
Я фыркаю, а Бабуня сморкается, промокнув тусклые слезинки в уголках глаз, спохватывается, стучит костяшками по столешнице: пиши!
Вторая страница «письма на Родину», – это пожелания всем здоровья и благополучия. Снова перечисляются имена, снова «… и скажи…», «…и пожелай…», «… а ему желаю…», «… и ей здоровья…».
– Бабуня! – жалуюсь я, – у меня рука устала! Сколько ещё писать? Вы же сами умеете…
– Пиши! – лукаво улыбается бабушка. – Пусть видят, какая ты умница, грамотная…
Тук-тук! – вдохновенно тукает вставочка. И тут же получает отклик костяшек: тук-тук-тук!
– Не спеши! Ошибку сделаешь! Это ведь письмо…
– … брату, на Родину! Вот, уже третья страница. В конверт не влезет!
– Влезет. Я на почте доплачу. Пиши.
«… А у нас всё хорошо, все здоровы, внуки в школе. Вот, письмо Танька пишет…»
– Да пиши «Таня»!.. Ладно, не исправлять же… Пиши дальше…
«… Брат, когда же в гости ждать тебя? А на том заканчиваю. Поклон супруге…». И ещё на страницу – поклоны, приветы….
Внизу четвёртой страницы осталась одна строка.
– Бабуня! Давайте ещё страницу, или заканчивать надо.
– Ещё страницу? Но ведь их будет две… пустые слать… кому ещё привет не передали? Ну, хватит. Пиши:
«… и всем-всем поклон, целую, Устя».
– Почему «Устя»? вы же Мария?
– Устя я, – улыбается бабушка мечтательно. – Потом расскажу…
Она придирчиво перечитывает написанное, складывает оба листа, складывает, тщательно разглаживая, страницы пополам, а потом ещё узкую полоску сбоку загибает, чтобы письмо вместилось в конверт.
Она его ещё складывает, а как будто письмо уже поехало – машиной, поездом, ещё и ещё машинами, телегой, – к брату, на Родину. И мысли бабушки летят-едут вместе с этим, надписанным огромными круглыми буквами конвертом, где четыре странички поклонов и пожеланий, да один вопрос: «… Брат, когда же в гости ждать тебя?..»
Летят-едут бабушкины мысли и воспоминания вместе с письмом, на Родину, к тому неведомому ДУБУ, которого, может, и нету уже, – «… так месту его поклонись…»
Туда, где так и не побывала я.
«Тамбовская область, Умётский район…» – Набираю я на компьютере… и запинаюсь: есть ли он ещё на свете – Софьинский сельсовет? Существует ли ещё на карте деревня Вторая Натальевка? Где, по каким путям разошлись все Путилины?
Я никогда там не была, но этими письмами «на Родину» как невидимыми нитями прочнейшими осталась связана с местами дальними Тамбовщины Российской.
… И корни тонкие,
И корни прочные
Питают соками
На сердце ссадину:
А вдруг да вспомнится…
А вдруг да сбудется…
А вдруг да вырастет
Росточек Родины…