Не получится так, что вот я слышу шаги, затем звук закрывающихся дверей, и он уходит, навсегда, оставляя одного в забитой-заколоченной квартире. Прислонившись к стене в коридоре, задумчиво крутя чип его документов в своих руках, буду спокоен и решителен настолько, что никуда не пущу, без единой капли физического насилия. Совершенно спокойно, возможно, усмехаясь, закрыв все двери на замок. Отрезать ему пути к уходу, оградить, оставить рядом с собой, держать... Да черта с два!
Я рычу, вжимая высокого брюнета, выше меня больше, чем на голову, в стену, и яростно смотрю на него снизу вверх, до боли сжимая его руки. Бурлящее желание впиться в его шею граничит с паническим страхом, выражающимся в нерешительности и бегающих зрачках глаз. Зато в отличие от меня Ночь спокоен, только морщится и матерится на боль, но как всегда, отвратительно-спокоен. Холодные голубые глаза нервируют своим прямым взглядом, и я чувствую, как между лопаток, по спине пробегает дрожь. Лишь сильнее сжимаю его руки, отчаянно хватаясь за него, хотя он этого и не знает. Думает, что причиняю боль. Думает, потому что мне это нравится.
Он хочет уйти на месяц. На месяц, а может и больше, для задания. Их снова тащат к себе, подзывают приказом и прикормкой, чтобы неожиданно, даже среди ночи, выдергивать и отправлять на отстрел хакеров и крэкеров. В этом информативном мире главными врагами государства стали именно те, кто может работать с бинарной информацией, как с глиной - ремесленник. Мы знаем, как построить, но и мы же знаем, как лучше будет это сломать. Именно вторым я и занимаюсь. Именно этим я и насолил. А для чего?
Я так и не узнал: правда ли смерть моих родителей, как и многих других людей, в торговом комплексе была умышленной или же это действительно не вина вышестоящих. Но то, что правители нашего Вантуса - мудаки, это известно мне со стопроцентной достоверностью. Разбираюсь.
Но он-то тут при чем?
- Ник...
Хриплый тихий выдох настораживает даже меня. Бабай же, уловив момент моей слабости, стремительно отталкивает, уже сам беря инициативу в свои руки и меняя позицию, прижимая меня мордой к стене, для верности. Хватает, а я, поздно очнувшись, врубив инстинкты самозащиты, лягаюсь, рычу, почти грызу зубами стену, изворачиваюсь, чтобы заехать ему... и зависнуть, тяжело дыша и глядя на него пробежавшимся по нему ясным, без яростной пелены, взглядом.
В груди защемило живое сердце, на его лице свежий кровоподтек от ранее заехавшего туда кулака...
Это глупо - держать при себе силой, к тому же, ему нужно идти, меньше подозрений, меньше вероятности того, что попадется, а следом за ним и я, а еще он так раньше вернется. Если вернется.
Набрать на электронной панели известный код, изменяющийся по несколько раз за день определенным образом, чтобы разблокировать двери, и оставить его карточку на тумбочке. И еще маленький презент.
У него никогда не было ключа от квартиры, всегда ему открывал я, проверяя его личность каждый раз перед заходом сюда. А теперь у меня на шее под одеждой висит цепочка с металлической табличкой, на которой выгравирована дата нашей встречи в двоичном коде, подаренная мне Бабаем на день рождения, а ему я даю второй экземпляр ключей. Первый есть только у меня. Да, у меня - в голове, а ему можно и так, карточкой.
Судя по звукам, он берет свою винтовку, которая, возможно, когда-нибудь будет нацелена в мой лоб, затылок или сердце, и подходит к двери.
Это так странно, впервые доверять человеку и дать ему ключ от своего убежища, от самого себя, когда он уходит надолго, а, может, и навсегда... Широко распахнув глаза, ощущаю, как сильные руки обвиваются вокруг меня, безоговорочно прижимая к себе, к нему, к моему Нику... И я слышу его дыхание у себя на затылке, он ерошит волосы, вдыхая мой запах. Щиплет глаза и где-то в области переносицы. Едва, но так, чтобы он это заметил, прижимаюсь к нему, но через секунду встряхиваю головой и пытаюсь выбраться. Только крепче сжимает.
- Хватит, тупица! Тебе уже пора валить, а то за жопу схватят.
За жопу тебя хватать могу только я.
- Заткнись, мелочь.
- Сам заткнись, дылда!
Делаю рывок, сцепляет сильнее, момент паники, а затем я расслабляюсь.
- Это что?
О, заметил...
- А? - может, и не глупый, но вид дурака состроить - самое то. Есть вероятность, что вопросов меньше будет или они отпадут сами собой.
- Вот это. - Указывает на пластиковую карточку, отличную от его, идентифицирующих его личность.
Я ставлю сотни миллиардов на то, что он знает, что это такое.
- Ключ... - невнятно пробурчав, пытаюсь выбраться из его рук, начиная потихоньку звереть от того, что он меня все так же крепко держит.
- Что?
Я так люблю твой голос, ты бы знал, как и твои руки... Но хрен же я тебе это скажу.
- Ну... ключ. - Буркаю, уже вполне разборчиво, и наконец выбираюсь из его объятий. - От квартиры. Этой. Буду ждать. Все, вали.
И ухожу вглубь комнаты, а он, повиснув немного, открывает двери, берет необходимые вещи с тумбочки...
- Ты вернешься.
И это не вопрос. Это констатация факта, это просьба, прикрытая ультиматумом, это страх признать то, что он может не вернуться...
- Белый, ты че, заболел? - Ник оборачивается и насмешливо поднимает брови, глядя на меня.
..че бля?
- Может тебе тогда постельку постелить, напоить чаем с медом и спать уложить, спев колыбельную? - Эта сука сейчас надо мной издевается?!
- ДА!
Гордо вскинув подбородок и залыбившись в оскале, пырюсь на него краснющими глазами, на самом деле мечтая, чтобы он так и сделал.
- ..пф! Прости, псих, никак.
Долго он, долго, я же сейчас передумаю и не пущу...
- Бабай, иди ты уже!
Мгновенно улыбается, глядя на меня, и возникает чувство, будто он меня хочет запомнить зрением. Лично я это и делаю сейчас. Блуждаю по нему взглядом, смотрю-смотрю...
- И схожу.
Усмехнувшись, задерживается взглядом на области ниже пояса и подхватывает винтовку, делая шаг за дверь... а я уже тут. Дергаю его за рукав к себе, заставляя перевернуться, и впиваюсь в его губы, проникая языком в тёплый влажный рот, зажмуриваясь и гладя его в удивительно-нежном поцелуе, почти мыча.
Он же вернется, вернется. Никуда он не денется. Он же лучший, он - элита, он не допускает ошибок, он же мой, мой Никки. Вернется. Ко мне. Как послушная псина. К терпеливо ждущей, сидящей в своей норе крысе.
Все неправильно сейчас, не так, как нужно. Правильно бывает только, когда...
- Спорим, не сможешь?!
- Ха! Трахнуть тебя?!! Да плевое дело.
- Давай лапу.
- На! Так... где тут ближайший траходром?
Впрочем, ему понравилось. И до сих пор нравится.>:-)
22-23.02.11