Я очнулся в комнатушке ужасно маленького размера. Ни дверей, ни окон. Стены её настолько отвратительно-серые, что первое, что пришло мне в голову это поскорее откусить себе фалангу указательного пальца и измазать кровью всё это безобразие, дабы хоть немного скрасить обстановку. Но ни чего не вышло. Палец был испорчен, а ожидаемой алой жидкости не было ни капли. Больно. Картина приняла ещё более идиотский вид. Я голый, в каком-то непонятном помещении, с раненым пальцем из которого не течёт кровь, корчаюсь на полу от боли, которая и до этого сковывала всё тело, а тут ещё и сам усугубил положение своей бредовой идеей. Куда-то пропал дар речи. Рот открывался и казалось, что вот-вот получится сказать хоть слово, но нет, ни единого звука не принесли все мои попытки что-либо проговрить. Ну и ладно, не очень то и хотелось, тем более, что разговарить было не с кем. Не придумав ни чего лучше, кроме как положить руки на колени облокотиться на одну из стен. Прошло несколько часов, может дней, а возможно и минут, я не знаю, вокруг нет ни чего, по чему можно определить время. Карандашик! Никогда не думал, что простой карандаш доставит столько радости. Я сразу решил изрисовать все стены, что бы было не так угрюмо, да и заняться честно говоря было не чем. Не тут-то было. Не один рисунок не рисовался. Можно было писать только слова. Хоть что-то. В голову приходили только идиотские строчки вроде: "Мой единственный друг - это мёртвая птица, что в картонной коробке на полке хранится... " Точно! Я поэт. Точнее наверное сказать был им. Только я начал вспоминать свою жизнь, а уже сам и не заметил, как все стены были в стихах которые я писал не так уж давно, а может быть и давно, чёрт его знает сколько я нахожусь тут. Я умер. И попал в комнату ожидания. При жизни меня ни кто не любил, и миру я был не нужен. Нужно ждать, просто ждать. Пока кто-нибудь меня не придумает, пока жизни не стану я нужен. Ну да ладно, подождём. Тем более, что есть карандаш, стены и вечность. Жаль правда, что боль сопровождает всё это, но зато какой хорошей подпиткой она является для творчества. Возможно настанет день, и меня вновь родит мама, новая, старая, не имею ни малейшего представления. Буду я с теми же мозгами, что и сейчас, или же придется всё переживать по-новому, не знаю. Почему меня всё это не пугает? Да потому, что в предыдущей жизни было не лучше. Всё тоже самое, только комната была побольше, с ванной, кухней и всеми этими сопутсвующими штучками, для выброса эмоций была бумага, а не стены. Толпы людей, которым я был не нужен, так какой от них толк? Сейчас даже лучше, ни кто не отвлекает. Да и я не буду тратить кислород понапрасну. Боль от осознания своей ничтожности что тут, что в жизни, если её конечно можно было так назвать, одинаковая. Всё тоже самое, мой мир кажется очень скудным, но мне больше и не надо, что толку от того, как он выглядит? Будь это огромная планета, в которой на первый взгляд куча возможностей, или же это комнатка с карандашом и стеной-холстом. Не тут-то было. Нет в том мире ни каких возможностей, всё держится в рамках, всё под запретами, все чувства измеряются ничтожными бумажками. Достоинство и прочие великие слова упразднились и стали просто наборами букв. Наверное я обрёл свободу. Я счастлив! Теперь у меня нет рамок, они превратились в поле для единственной радости - творчества. Почему я знаю, что мёртв и нахожусь в комнате ожидания? Потому, что я сам всё это придумал. Мной была написана история, про эту самую комнату ожидания, про человека который в неё попал, и что с ним происходило. Жаль не успел закончить, и мне теперь неизвестен конец. Только вот я думал, что это моя фантазия, а оказалось, что всё это на самом деле. Я оказался прав. Быть может просто угадал. Быть может я Бог. А возможно меня вообще не существует и никогда не было. Ну да ладно, для раздумий впереди целая вечность. Я рад. Вот ещё и в голове заиграла прекрасная мелодия. Симфония номер сорок, соль минор, Моцарт, она и после смерти меня сопровождает. Обожаю. Об одном только жалею, что так и не успел сказать одной девушке, что люблю её. Во время наших встреч почему-то не говорил ей этого. Не знаю почему. Наверное ждал более подходящего момента, и когда он пришел, ваш покорный слуга уже увы погиб. Как? Как идиот. Я решил, что вот, настал этот момент, потому, что дико захотелось обнять её, и глядя в глаза поделиться своими чувствами. И вот я уже стою на платформе, с букетом цветов и огромной игрушкой, которая на мой взгляд понравилась бы ей. Я доехал до незнакомого мне города, в котором она жила. Как мне казалось я даже знаю где её дом, из её рассказов. Эта описанная ей дорога, этот подъезд. Да и городок не такой уж и большой, так что шансы были велики. Я был на сто процентов уверен, что смогу её отыскать, таких как она мало. Это неповторимое имя, её прекрасная улыбка, эти ангельские глаза и божественный голос. Я бы описывал её каждому встречному, каждому дереву и каждой машине. Но нет, судьба распорядилась мной иначе, и нож вокзального воришки вонзился в моё сердце. И где теперь валяется моё тело знает только Бог. Так же только он один знает, что я почти до ней добрался. Что я обязательно бы её разыскал!! Если только был жив.
Говорят мёртвым быть больно. Чушь! Быть мёртвым обидно. Только и всего.