Дитя ночной Земли, цветок прекрасный,
Был предназначен для любви Луны...
Роман их был красивый, яркий, страстный,
Желания - чисты, смелы, сильны.
Бежало время, приближалась осень,
И мать все ночи, дни и вечера
Молила среди скошенных колосьев:
"Дитя, настанет для любви пора.
А нынче сбереги немного силы,
Приляг, усни при зимних холодах.
Когда б Луна тебя, дитя, любила,
То приняла бы расставанье. Страх
Оставь, ведь впереди дорога к жизни,
Ещё немало выпадет чудес.
Дитя, Любовь прекрасна, но капризна.
Она всегда спускается с небес".
Но все слова и все увещеванья
Не помогли: ЦВЕТОК УЖЕ ЛЮБИЛ.
И перед ждущим страхом расставанья
Страх смерти для него не тяжек был.
Так обратившись к Ночи за подмогой,
Он был готов платить потом... потом.
И ночь легла плащом к любви порогу.
И выбор был уже определён.
Когда же время ожидать устало -
Пришли безжалостные холода:
Влюблённого цветка уже не стало,
И поняла небесная звезда,
Чем заплатил любимый за возможность
Встречаться с нею в сумраке ночей.
И проклиная чувств неосторожность,
Луна заплакала слезой лучей.
А на Земле, пропитанной печалью,
Взошла трава, прорезав боли стынь.
И люди мудрые её назвали
Горюн-травою. То была ПОЛЫНЬ.
И серебро Луны в её соцветьях,
А в стеблях горечь звёздных слёз. И в ней
Вся боль любви, единственной на свете
Святыни, что смертей любых сильней.