*********************************
Электричка плавно подкатила к перрону Белорусского вокзала. Из вагона вышел молодой человек — студент одного из творческих заведений Васечкин и, будучи в прекрасном расположении духа и при этом абсолютно трезвым, попал под пристальное внимание двух молодцеватых блюстителей порядка, выделивших из бесконечного потока мешочников именно его и, привычно козырнув, попросили предъявить паспорт.
И чем он им так шибко приглянулся, с лицом явно не южно-восточным?! То ли перекинутый через плечо баул внушительных размеров с торчащими и похожими на обрез трубчатыми предметами показался им подозрительным. А может он, как две капли воды был похож на некоего серийного убийцу, что в лесопарковой зоне Лосиного острова нападал на одиноких прохожих и, отсекая жертвам головы, поставлял их Африканскому племени Мебалин, что играли в футбол исключительно человеческими черепами. В общем, ума не мог приложить какие ещё могли быть причины.
Но у молодого человека не то что паспорта, но даже и творческого удостоверения при себе не оказалось. По рассеянности забыл дома. И теперь на словах пытался убедить служивых, что, мол, едет из детского зимнего лагеря, куда был приглашён в качестве скомороха на новогоднюю ёлку, и что он, москвич, живёт по такому-то адресу, и даже назвал номер местного отделения милиции.
На что опера только ещё строже сдвинули брови.
— А ты бы печать о регистрации себе на лоб поставил, - сыронизировал первый.
— А может, ты по данному адресу снимаешь хату для хранения контрабандного товара, — подковырнул второй.
— Какого ещё товара?! — возмутился студент, — за кого вы меня принимаете?! В сумке скоморошьи причиндалы. Вот, пожалуйста, можете убедиться, — и хотел было скинув баул раскрыть, но опера бесцеремонно подхватили несчастного под руки, – на месте досмотрим, -- и повели, сквозь волнующуюся толпу в привокзальный участок, для выяснения личности.
…— Так, братки, их, всех взашей,
Окаянных торгашей!.. — выдала куплетом, спешившая на электричку бойкая доходяга, с огромной сумкой сигарет на продажу.
И уже, через пару минут студент оказался в зловонной душной комнатушке, среди пропахшего отходами жизнедеятельности разношёрстного сброда. И где-то через полчаса, проверив по компьютеру регистрацию и, убедившись в непричастности к криминальному миру студента отпустили, и он поспешил к метро через привокзальную площадь. И надо же, снова нос к носу столкнулся со своими ретивыми опекунами, которые при виде его ехидно ухмыльнулись:
— Ну что, скоморох, порядок?
Студент утвердительно кивнул. И тут чёрт дёрнул Васечкина тормознуть их.
— Извините, — обратился он к легавым, подойдя ближе, — и всё-таки, почему вы, именно на меня положили свой недобрый взгляд, хотя рядом были личности и более сомнительные?
Те невольно переглянулись, и едко ухмыльнувшись, с некоторым сочувствием посмотрели на дастаевского.
— Да у тебя глаза были какие-то ненормальные, — начал первый c издёвкой, — мутно-маслянистые, остекленевшие, будто вконец обкуренный.
— Нет, у него глаза были бешеные, — заёрничал второй, — словно только из дурдома сбежал, да обчистил по пути элитную фазенду, — и хлопнул ошарашенного парня по плечу, — видать тебя здорово детишки укатали, — и заговорщицки подмигнул напарнику, — кстати, ты, когда последний раз смотрелся в зеркало?
— А что?! — насторожился сбитый с толка Васечкин, не ожидая подвоха.
— А то, что хоть ты и белобрысый, а нос у тебя словно Кавказский горный хребет…
— Или шнобель араратского стервятника, — подхватил второй.
И давай наперебой зубоскалить:
— Не мешало бы малость пообтесать…
— Даже, Орбакайте, и та укоротила…
— Так что, не мешкая, к хирургу и под резец…
— А иначе, из-за своего носа постоянно будешь иметь неприятности…
— А если наткнёшься на скинхедов, ночью, да в глухом переулке…Бр-р-р… — и оба зябко передёрнули плечами.
— Так вот вы и ловите скинхедов, а не всех кого ни поподя, только лишь по признаку хронической усталости в глазах, — наконец отреагировал студент, оскорблённый за свой поруганный, хотя и не такой уж выделяющийся нос.
— Не понял!.. — вдруг изменившись в лице, развязно прогнусавил первый, — никак скоморох решил нам клизму вставить…
— Ага! Он заявил, что мы ему, якобы, ещё что-то должны, — в тон напарнику прогнусавил второй.
— Ах, вот оно как! — наигранно изумившись, воскликнул первый и окинул студента леденящим взглядом, — что ж, как говорится среди нашего брата, — долг платежом красен!
И оба, не сговариваясь, снова подхватили парня под руки.
— Вы что, с ума сошли?! Куда вы меня опять ведёте?!
— Тихо скоморох, не шуми! Не на виду же будем долги отстёгивать, — и менты, затащив брыкающегося студента в ближайшую подворотню, принялись бутузить его почём зря, проявляя свои отменные бойцовские качества. Видно опостылая служба их так доканала, что терпеть уже не было сил. И теперь, поочерёдно, срывали зло по полной на ненавистном им субъекте, нещадно руками и ногами молотя живую плоть, со смаком приговаривая:
— Ну что, правдолюб хренов, теперь тебе милиция ничего не должна?!
Пока один, наконец, не остановил другово:
— Да хватит с него, уймись, мы же не скинхеды, всё-таки !
И оба, шумно выдохнув, перешагнули через скрюченное на окровавленном снегу тело и, пожелав жертве больше никогда им не попадаться на глаза, и уж тем более, жаловаться в вышестоящие инстанции, блюстители правопорядка, неспешно покинув подворотню, вышли на оживлённую площадь — нести дальше свою доблестную вахту.
А Васечкин, наконец, оправившись от побоев, и слёзно чертыхаясь, взял свой баул, но из-за острых болей по всему телу так и не смог его взвалить на себя и только волоком потащил за собой.
Вот уж действительно, у-ка-та-ли!