Последние дни февраля грозили растянуться в годы. Годы нескончаемого холода, костоломного мороза, злющего ветра. Утро начиналось с лающего кашля, нежелания открывать глаза. Пролаяв таким образом пару минут, приходилось всё-таки окончательно проснуться, привести себя в порядок и идти в ветер и холод. День изо дня. Календарной весны ждали, как чуда. Правда, давно известно, что фактически мороз мог затянуться в нашей широте ещё на месяц. Март – тот же февраль, но с другим настроем.
Кутаясь в старые шарфы, отмораживая пальцы в выношенных перчатках, остывая в трамваях… долгие-долгие три дня. Три дня назад солнце светило, снег скрипел. Теперь небо укуталось серой стекловатой, от которой отчаянно свербел каждый миллиметр мозга. Хотелось вырваться, как вырывался из оцепления с последним патроном кто-то десятки лет назад. Вырваться из круга мыслей и чувств, которые ведут обстрел не на жизнь, а на смерть. Но метель возвращала в кольцо, жала виски холодными руками, колола острыми когтями. Внутри. Внутри – пустырь, по которому никто не идёт. Там осень, здесь – зима. А впереди весна – далеко… глупая мысль: а ведь до весны, пожалуй, не дожить. И тут же гнать её от себя, отталкивать отчаянно, как будто она и есть сама смерть. Ничто не греет. Одежда остывает на слабом, как будто прозрачном теле, капюшон бьется на ветру, леденеет, превращаясь почти в колокол. Он бьёт. По ком? Не важно.
Покажите хоть что-то важное! За любые деньги, два года жизни взамен, десять, двадцать! Хоть что-то важное, ради чего стоит продолжать идти.
Как же?! Есть! Теплота проникает в каждую клеточку мозга. Хорошие руки, тёплые глаза. И кстати, что там сказала. Кто? Она? Он?
Что это за звук?
Визг тормозов.