Все стихи 1993-1995г.
Я не терпел своих стихов,
Они пытались жить во мне.
Но я их выжал из себя,
С мочою, потом и в гамне…
***
Чудесный день,
Воскресный сон.
Как будто снова я влюблен,
В нее…
Однажды увидав,
Сказав, забыв, не передав.
Не смог понять.
Не в силах внять
Той жизни, вечной и святой…
Неверной, синей, золотой,
Веселой, нежной, озорной.
Пропавшей, глянувшей змеей…
Однажды в серую пургу, сбежавшей…
Больше не могу.
Нырять броском в прозрачность вод,
Подумать лишний раз и вот…
Забыть! Не смея удержать,
Забыть себя, и целовать
Прозрачное её лицо…
Обнять и ждать в конце концов,
Что явится сия вода…
…………нет, никогда!
***
…но что-то же имело смысл,
И если нужен был бы он.
Была первоначально мысль,
А слово было лишь потом.
***
Я люблю свой край,
И люблю свой дом,
Потому, что мне…
Потому, что в нём…
***
1
***
Тайну надежды с кем – то скрепляем,
Лучшее всё – же себе оставляем.
Странные звери, мы – эти люди.
Были остались, наверное, будем…
***
Стихи мои пусты и горячи,
Пишу без смысла и второго дна.
Они не видели миров.
Лежат за шкафом, у окна.
Я прячу их от жизни злой.
От добрых и лихих людей.
Я знаю что пообосрёт мои стихи,
Как я - злодей.
***
И стоя у подножья Джомолунгмы,
Глядел я вверх, и страшно было мне,
Огромная, она меня раздавит,
Любимого, как мошку по весне.
И видел, как карабкаются в гору,
Потеют, выбиваются из сил.
Природа – дева тихо ухмыльнулась,
Лавиной всех насильников струсив.
Мелькали в снеге ног десяток мужьих,
И головы и руки за собой.
И знал я, что природу не подюжить,
Пока сама не пожелает стать рабой.
2
***
Гвоздик в стену я забью –
Бах, бах!
Будут делать на войне –
Пиф – паф!
Станут гости приходить –
Тук-тук!
Я их буду отсылать
На х.. На х..
Мне осталось пару лет
Жить, жить.
Перестанет жизнь меня
Бить, бить.
Ведь она совсем одна
-Дна!
Не достигну я вовек
-Бег!
Кросс, марафон, гонки.
Все стремятся к концу,
Обгоняя друг друга.
***
Любил я когда-то,
Кого-то и где-то.
Однажды весною, четырежды летом.
Меня называли любимым поэтом,
Поэтому мне надоело всё это.
Жеманство, притворство,
Безвыходный фатум.
И вместо стихов, по – народному – матом.
Залился я трелью, немного гнусавя,
И капал на тело мне дождь волосами.
***
Один человек превратился в ничто:
Я хотел его обнять, но не было за что.
Я хотел поцеловать, но не было куда.
Я нагнулся к нему, но тот исчез навсегда.
Я пустился в никуда и нашёл его.
Он был здесь, но потом его не стало нигде.
Он вернулся туда, где я знал его,
А я навсегда остался в никуде.
3
***
Умер, ожил – умиражил.
***
Неделя до нового года.
Я раньше его любил,
Теперь я к нему равнодушен:
На год я о нём забыл.
Все очень любят веселья,
Праздники и салют,
А я люблю наводненья,
Стихии голодной бунт.
За всю веселуху нашу,
За сально – мясистый зад.
В парашу его, в парашу!
Чтоб вылезть не смог назад.
Пусть тёпает толстой ножкой,
В испуге прикрыв живот.
Все скоро о нём забудут,
Пойдут все встречать Новый год.
Обидно, что нас – поганцев,
Не всех доконает пурга.
Не всех нас сожрут болезни,
Животных не сдавят рога.
Кому – то же надо остаться…
Смеётся, ликует народ.
Он знает, чего веселиться –
На улице – Новый год!
***
Хочу, чтоб время подчинилось.
Хочу, чтоб стало всем на зло.
Земля на миг остановилась,
И расплескалась – повезло.
О, черно – белая строка
Кивнула мне издалека,
И я ответил ей кивком,
Как – будто в поле с дураком мы встретились.
4
И обнялись, мы простояли бы всю жизнь
В своих объятьях. Мы сошлись.
Да, в общем оба не умны –
Сыны богов и сатаны.
Какое поле!? – Океан! Он не имеет дна и края.
И те отцы, что нас на свет…
Святы и грешны – спору нет.
Меж ними рвёмся умирая.
А после папы разберут своих детей –
Какой по нраву, - и на весёлую забаву
Длинною в вечность обрекут.
***
Хвост от зелёной ящерицы
По мне пробежал во сне:
Это, наверно, напрасница
Снова придёт ко мне.
Это, наверно, печальница
Дышит над ухом сопя,
Это, наверно, разлучница
Мимо прошла не любя…
Это, наверное, склочница
В сердце застыла моём,
Иль голова моя шумная
Думает всё о своём.
***
Вот и узнали из какого сора,
Растут стихи не ведая стыда…
***
Отелилась стерва, родила ягнёнка,
Родила ягнёнка – сына подлеца.
А ягнёнок малый не виновен вовсе,
За поступки скверные своего отца.
Что рождалось в муках, прожило не долго,
Утром зарубали бедного юнца,
И наелись вдоволь, и напились вдоволь.
Просто не хватало людям холодца.
А бран – папаша, и барашка – мама,
Всё смотрели молча, не открывши рта.
Но не на ягнёнка, но не сыночка.
А на больно новые злые ворота…
6
***
Когда я был ещё большой,
Я этого не помню.
Умел я драться хорошо,
И людям делать больно.
Потом закончил школу я,
Теперь хожу в десятый,
В девятый скоро я пойду,
Стою в строю обратном.
Была девчонка у меня,
Теперь я стал невинным.
Бухал недавно первый раз,
Под магазином винным.
Я одноклассницу свою,
Как много лет назад люблю.
Она ж на рожу – гадость,
А мне так не казалось.
Пошёл потом я в детский сад,
И стал в коляску писать,
Вот срок пришёл и я залез,
Туда откуда вылез.
***
Где река синевой в овраг,
Утопая плывёт в цветах.
День туманный на островах.
Я несу пыльцу на губах.
Кто весенней дневной порой,
С берестовой во рту корой,
Этой нежности милой зной,
Этой прелести неземной.
Но оконное то стекло,
Не сдержалось и потекло,
По счастливым глазам – водой
По задумчивым - пеленой.
***
Весело светило солнце,
И дышать мне не давало.
Я к земле сырой прижался.
- Мало!
День прошёл мы распрощались,
В ночь у самого порога,
Ну а после не видались.
- Много!
Ты пройдёшь, моя конечность,
Вдруг тебя за руку схватит.
Завопишь ты мне устало.
- Хватит.
***
Домов деревянных ряд,
Деревья, деревья – деревня.
Кругом увядающий сад,
И вырванные коренья.
Но много ещё растёт.
До них ещё доберутся.
Цветы как-то сами собой,
В охапку неряшливо рвутся.
Один за другим и ещё,
За третьим ложится четвёртый,
Как будто годочки мои,
Ложатся в памяти стёрты.
Вот без забот ромашка -
Шестнадцатый год мне шёл.
Шипом разорвал рубашку -
Шиповник сухой нашёл.
Двадцатый больной и серьёзный,
Похожий на двадцать второй,
И на двадцать первый тоже,
Я путаю их порой.
Цветов собираю разных,
Сладкой и горькой травы,
Чтоб были разнообразны,
И не были так горьки.
Букет не вышел красивым,
Здесь столько всего навернул,
Взглянул на него и тут же,
В сторону отшвырнул.
8
И стал собирать по новой,
Умело перебирать.
Но времени не хватило
Мне новый букет собрать.
***
Весело замучались знойные поля.
Спело наливаются зёрна, стебеля.
И ломяться голуби, в окна – жрать хотят,
Я отдамся голубям – пусть меня съедят.
Птички вы залётные, милые мои,
Или вам на радостях мало ковыли.
Заблестело озеро, съел их всех орёл,
А орла проклятого изрубил козёл.
Тем козлом был Ванюшка, он сбежал с тюрьмы,
Думали хороший он, прятали в снопы.
Ах зачем милиция Ваню не нашла,
По другому б сладилась и моя судьба.
Заживали раночки, всё вернулось вновь.
Кровь текла на белое, белым били в кровь.
***
Полосатая беда,
Лишь бы только ты вернулась,
Снова голая нагнулась,
И устала навсегда.
Упилась и умерла
Одинокая улыбка,
Это радости ошибка,
Отвернулась и ушла.
Без сознания река,
Всё ещё текла куда-то,
Заблестевшей и горбатой,
Чтоб застыть наверняка.
Всё велось к тому, чтоб вновь,
Ты бы снова ****анула,
Даже мне не намекнула,
Не моргнув, не сдвинув бровь.
9
Самому себе.
Зажмурь глаза и стань на край.
Ведь это радость? Отвечай!
Чего молчишь? Язык свело?
Открыл глаза – и вновь светло.
Внизу народ спешит куда-то.
Заткни-ка лучше уши ватой,
Чтоб твой-же крик тебя не съел.
Ой бля, да ты же оробел.
Хотя плевать, скакай скорей,
Чего рванул ты до дверей?
Ты убегаешь? Ну беги!
Да, не разбрызгались мозги.
Он вниз сбежал довольно лихо.
Удар дверей и стало тихо.
Затейка то хорошая,
Да не хватило сил.
Полёта вместо вечного
Штаны обдрыстрастил.
***
Карманы пулями набив,
Пошёл я как-то в чисто поле.
Хотел их в землю посадить,
Чтоб выросли они в раздолье.
Пришла весна, кругом цветы,
А пули всё не прорастают.
А я так верил, ждал, хотел,
Наверно, плохо поливают.
***
Настали дни, которых я не ждал.
Я накрылся, мех бараний, тёплый
Тело мне нагое обласкал –
Был тулуп тот дедовским и плотным.
10
За оном узорился мороз.
Выглянув глазком из-под тулупа,
Я завидовал себе, что мне тепло,
Хоть природа в это время скупа.
Вьюга била в окна кулаком,
Из мороза инея и снега.
Всё равно тебе не проломить:
Здесь царит размеренность и нега.
Голым я садился чай хлебать,
Но халат не забывал накинуть.
И на улицу я больше не ходок,
Я боюсь своё тепло покинуть.
День за днём прошёл, за годом год,
Я лежал, совсем не развивался.
С детства я совсем был не умён.
Был дурак, и дураком остался.
***
Я по лестнице лез на чердак,
Ковырялся в запыленном хламе,
Словно в прошлое дверь отворил,
Я в забытом и прожитом храме.
Здесь подковы, венцы кружева,
Я здесь всё перетряс передумав,
Кто носил эту брошь на груди,
Кто орал в металлический рупор.
Здесь чекист надевал кобуру,
Рядом барышня гордо стояла.
Эту брошь положил он в карман,
А потом что-то стреляло.
И чекиста убили в войну,
После тех, что убили чекиста.
От чего брошь в руках я держу?
Повторится всё лет через триста.
11
***
***
Мне никогда не видеть больше
Сухой руки над головой.
И не сожрать тебя глазами,
Промолвив тихо: „Боже мой!”
***
Давно уже я не волнуюсь,
И забываю всё подряд.
И мало что уж остановит,
Вдруг на себе мой беглый взгляд.
И мало что интересует,
В сравненье даже, год назад.
Тогда же был я беспокойным,
Любовному волненью рад.
Бывало люди соберутся,
Бухнут, и сразу на парад.
Счас молча и жестоко бьются,
Круша ударом всё подряд.
Улыбок меньше – лишь оскалы,
Всё чаще вижу я вокруг.
Сужался, долго он сужался,
И вот сомкнулся этот круг.
12
Мне всё равно, давно уж похуй.
Додавит или отойдёт.
Иду домой и снег ботинком
Буцаю молча я вперёд.
***
Когда раздеваюсь, чтоб лечь на кровать,
Мне много одежды приходится снять:
Пальто и ботинки, штаны и рубашку,
Носки и две кофты, другие штаны.
И вспомню я на ночь любовь – старикашку,
А после о ней посмотрю свои сны.
Я вовсе не старый – всего только двадцать.
И часто смотрю аморальные сны.
Чего тут скрывать, и чего тут скрываться:
Их часто смотрю, так как нету жены.
Встают предо мною овраги и горы,
Ландшафты людской неповторной страны.
Они то встают, ну а я по ним лажу,
Да, всё ж хорошо, что и нету жены.
***
Пиши, чтобы не стать маньяком,
Так говорила мне она,
А я её отделал раком,
На спину капала слюна.
***